Жизнь холостяка - де Бальзак Оноре - Страница 29

Между улицей Миним и площадью Мизер в то время была расположена часть квартала, ограниченная внизу рукавом Отводной реки, а сверху укреплениями — от плаца до Горшечного рынка. Этот неправильный четырехугольник застроен убогими домишками, налезающими друг на друга, а тесные кучки их разделены кривыми улочками столь узкими, что вдвоем по ним невозможно пройти рядом друг с другом. Эта часть города, своего рода Двор Чудес[37], была заселена бедняками или людьми, занятыми малоприбыльными профессиями; они и помещались в этих лачугах и жилищах, живописно именуемых в просторечии «подслеповатыми домами». Без сомнения, во все времена то был проклятый квартал, убежище всякого темного люда, — недаром одна из улиц называлась там Улицей палача. Установлено, что в продолжение пяти веков у городского палача здесь был свой дом с красною дверью. Помощник палача города Шатору проживает здесь и поныне, если верить народным толкам — потому что он никому не показывается на глаза. Только виноградари имеют сношения с этим таинственным существом, которое унаследовало от своих предшественников дар излечивать переломы костей и язвы. В прошлые времена, когда город жил на столичный лад, тут было местопребывание веселых девиц; проживали здесь и перекупщики таких вещей, на которые, казалось бы, никто не позарится, проживали старьевщики со своим зловонным товаром, — словом, тот неправдоподобный сброд, который почти в любом городе населяет такие места, под главенством двух-трех евреев.

На углу одной из этих сумрачных улиц, в наиболее оживленной части квартала, с 1815 по 1823 год, а быть может, и позже, содержала кабак одна женщина, известная под именем тетушки Коньеты. Кабак занимал двухэтажный дом с чердаком — довольно хорошую постройку со связями из белого камня, промежутки между которыми были заполнены щебнем, скрепленным известью. Над дверью висела огромная сосновая ветка, как бы отливавшая флорентийской бронзой. Словно этот символ не был достаточно ясен, взор приковывала прикрепленная к наличнику дверей синяя вывеска, где под надписью Отличное мартовское пиво был нарисован солдат, направлявший круто вздымавшуюся из кувшина пенистую струю в стакан, который протягивала весьма сильно декольтированная женщина, — и все это в красках, способных довести до обморока самого Делакруа. Первый этаж был занят огромной залой, служившей одновременно и кухней и столовой; тут же, на гвоздях, вбитых в балки, висели съестные припасы, необходимые для подобного заведения. Позади этой залы лестница, какие бывают на мельницах, вела в верхний этаж; у входа на лестницу виднелась дверца, ведущая в длинную комнату с окнами во двор — один из тех провинциальных дворов, которые походят на каминную трубу, до такой степени они узки, черны и окружены высокими стенами. Спрятавшаяся за пристройкой и укрытая от взоров оградою, эта зальца служила для иссуденских проказников местом их торжественных заседаний. На глазах у всех папаша Конье в рыночные дни принимал деревенских жителей, но тайно он содержал трактир для «рыцарей безделья». Этот Конье когда-то был конюхом в одном богатом доме и в конце концов женился на своей Коньете, раньше служившей кухаркой в одном приличном семействе. В Римском предместье продолжают, так же как в Италии и Польше, на латинский манер изменять фамилии по родам. Соединив свои сбережения, папаша Конье и его жена приобрели дом, чтобы начать там свою деятельность в качестве кабатчиков. Коньета, женщина лет сорока, высокая, пухлая, с носом как у Рокселаны[38], со смуглой кожей, с черными как смоль волосами, с живыми и круглыми карими глазами, с насмешливым, умным лицом, была выбрана Максом Жиле в качестве Леонарды[39] его Ордена из-за своего характера и поварских талантов. Папаша Конье, коренастый человек лет пятидесяти шести, был у жены под башмаком и, как она говорила в шутку, хоть и был одноглазым, а глядел в оба. В продолжение семи лет, с 1816 по 1823 год, ни муж, ни жена ни разу не проболтались о том, что происходило или замышлялось у них по ночам, и обнаруживали самую живую привязанность ко всем «рыцарям»; преданность кабатчиков, таким образом, была безусловна, хотя, быть может, не столь уж достойна высокой оценки, если иметь в виду, что молчание и преданность были для них залогом собственной выгоды.

В какой бы час ночи «рыцари» ни вздумали ввалиться к Коньете, папаша Конье, предупрежденный их условным стуком, вставал, вздувал огонек, зажигал свечи, открывал двери и отправлялся в погреб за винами, специально закупленными для Ордена, сама же Коньета готовила для них изысканный ужин, будь это до или после задуманного предприятия, накануне его или же в день выполнения.

В то время как г-жа Бридо была на пути из Орлеана в Иссуден, «рыцари безделья» готовились к осуществлению одной из своих лучших проделок. Некий старый испанец, бывший военнопленный, оставшийся после заключения мира в округе, где он вел небольшую торговлю зерном, рано утром приехал на рынок и оставил свою пустую тележку у холма Иссуденской башни. Максу, прибывшему первым на свидание, назначенное в эту ночь у подножия башни, шепотом задали вопрос:

— Что будем делать сегодня ночью?

— Дядюшка Фарио оставил здесь свою тележку, — ответил он. — Я чуть не разбил себе нос, наткнувшись на нее. Втащим ее сначала на башенный холм, а потом посмотрим.

Когда Ричард строил Иссуденскую башню, он, как было указано, возвел ее на развалинах базилики, расположенной, в свою очередь, на месте разрушенного римского храма и кельтского Dun'а. Все эти развалины, представлявшие каждая длинный ряд веков, образовали гору, которая схоронила в своих недрах памятники трех эпох. Башня Ричарда Львиное Сердце находится на вершине конусообразной возвышенности, склоны которой со всех сторон одинаково круты; взобраться на нее можно только ползком. Чтобы хорошо обрисовать в нескольких словах положение этой башни, можно сравнить ее с Луксорским обелиском[40] на его пьедестале. Пьедестал Иссуденской башни, таивший в себе в то время столько неведомых археологических сокровищ, поднимается со стороны города на восемьдесят футов.

В течение часа тележку разобрали и втащили по частям на холм, к подножию башни; это потребовало таких же усилий, какие затрачивали солдаты, перетаскивая артиллерию при переходе через Сен-Бернар. Затем тележку снова собрали и с такой заботливостью уничтожили следы работы, что казалось, тележка была перенесена туда дьяволом или по мановению волшебной палочки какой-нибудь феи. После этого подвига «рыцари», почувствовав голод и жажду, отправились все к Коньете и скоро собрались за столом в маленькой нижней зале; они заранее смеялись, представляя себе, какую рожу состроит Фарио, когда часов в десять утра придет за своей тележкой.

Конечно, не каждую ночь «рыцари» пускались на каверзные и забавные проделки. Гения всех Сганарелей[41], Маскарилей[42] и Скапенов[43] не хватило бы, чтобы изобрести триста шестьдесят пять проделок в год. К тому же иногда не благоприятствовали обстоятельства: то слишком ярко светила луна; то последняя выходка слишком раздражила благоразумных людей; а то кто-нибудь из «рыцарей» отказывался принимать участие, когда замышлялось что-либо против его родственника. Но если шутники не каждую ночь виделись у Коньеты, то они встречались днем, сообща предаваясь дозволенным удовольствиям: осенью — охоте или сбору винограда, зимой — катанью на коньках. В этом сборище двадцати молодых людей, которые на свой лад протестовали против общественной спячки, охватившей город, было несколько человек, связанных тесней, чем другие, с Максом или поклонявшихся ему как своему кумиру. Подобными характерами часто восхищается молодежь. И вот два внука г-жи Ошон, Франсуа Ошон и Барух Борниш, были восторженными последователями Макса. Эти юноши считали Макса как бы своим двоюродным братом, держась общепринятого мнения относительно его родства с Лусто по внебрачной линии. Кроме того, Макс щедро давал молодым людям деньги на удовольствия, в которых им отказывал дед; он их брал с собой на охоту, наставлял их и в конце концов стал пользоваться бoльшим влиянием на них, чем их семья. Эти молодые люди, оба сироты, остались, несмотря на совершеннолетие, под опекой своего деда г-на Ошона; причины такого обстоятельства будут объяснены, когда пресловутый г-н Ошон появится в нашем повествовании.