Любовные похождения князя - Сувестр Пьер - Страница 5

– Ладно, обещаю!

Мало-помалу сгущалась тьма; вдали размытыми очертаниями, серыми тенями проступал силуэт деревни. Там и сям вспыхивали огоньки, вагон, где сгущался полумрак, вновь погрузился в тишину; влюбленные парочки, а таких здесь оказалось немало, поближе придвинулись друг к другу.

Тихим ходом проплыли станции, обещавшие скорое приближение Парижа. В Асньере поезд не задержался сверх положенного, а с городскими фортификациями замаячила надежда добраться до столицы.

Но рано еще было торжествовать победу. Пассажиры знали эту ветку и понимали, что им предстоит пройти знаменитый Батиньольский туннель, где у поездов вошло в привычку безбожно застревать – особенно по выходным и праздникам.

Не был исключением и состав, в котором ехали наши влюбленные – Морис с Фирменой; не успел поезд войти под грозные своды, как заскрежетали тормоза и длинная вереница вагонов постепенно замерла.

Поезд должен был прибыть на место назначения задолго до наступления ночи, поэтому света в вагонах не было: в них воцарилась непроглядная тьма.

После первых тягостных и беспокойных мгновений – на железной дороге всегда лезут в голову тревожные мысли – свойственная парижанам веселость одержала верх.

Темнота – вот нечаянная благодать влюбленным!

Какой-то шутник додумался смачно чмокнуть – не то собственную руку, не то, что более похоже на правду, соседку в щечку…

Послышались смешки. Другой шутник начал было чиркать спичкой, но вызвал такой гнев истинного негодования, что тут же ее затушил. В воздухе носились вздохи, нежные словечки, томный шепоток; затем те, кому менее повезло с приятным соседством, придумали себе развлечение: сеять смуту и замешательство среди ласково щебечущих влюбленных парочек.

– Берегись! Инспектор! Ты взят с поличным!

– Да не щипайся ты!

Вновь посыпались возмущенные возгласы, смешки! Кто-то испуганно прокричал: «Караул! Грабят!» и, сглаживая случившийся переполох, добавил:

– Анжелика покушается на мою невинность!

Вагон покатился со смеху! Ведь испугались! Вовсю шло веселье… И не прекращались поцелуи. Внезапный взрыв заставил пассажиров вздрогнуть.

Что случилось?

Непрерывно заполнявший темноту туннеля шепот сменился тишиной… Однако все оставалось по-прежнему, никакой катаклизм не нарушил гармонии вещей. То была, безусловно, хлопушка, какой-нибудь сигнал.

Тогда один неисправимый шалопай, из тех, кто просто обожает поволновать людей, с ухмылкой предположил:

– Должно быть, очередная проделка Фантомаса!

Но его озабоченность не встретила отклика – публика гоготала! Нет, сегодня Фантомаса не боялись, кого-то неожиданное упоминание о зловещем бандите, возможно, и могло привести в панику, но большинство, со свойственной нынешним поколениям беспечностью, с иронией относилось к самой возможности появления знаменитого чудовища, злодеяниями своими не раз повергавшего в ужас Париж, Францию, всю планету!

Словно желая ободрить начавшую было волноваться девушку, которая при имени Фантомаса судорожно вцепилась в его мускулистую руку, Морис тихо проговорил:

– Да Фантомас уже полгода, как отошел от дел… После истории с поездом Барзюма о нем ничего не слышно. Не беспокойся, Фирмена, подумай лучше о нас с тобой! Подумай о нас с тобой!

Молодой человек действительно думал о нежных речах подруги. Несомненно, он был любим; Фирмена отдала Морису всю любовь, которую только могло вместить ее сердце. Не сама ли она, презрев всякую стыдливость, дала понять, что готова не возвращаться к себе, а последовать за другом в его жилище, чтобы провести там ночь?

Несколько мгновений спустя поезд прибыл на вокзал, с обеих сторон состава на перрон посыпались пассажиры, торопящиеся кто домой, а кто в кафе или бар, чтобы там скоротать остаток вечера.

Морис с явной охотой уцепился за столь заманчивую возможность повести к себе свою очаровательную любовницу, но в последний момент Фирмена заколебалась.

Конечно, молодая работница, воспитанная одной матерью в безропотной покорности судьбе, которая была уготована большинству женщин, придерживалась широких, очень широких взглядов, но не ночевать дома ей предстояло впервые; и хотя Фирмена уже была близка с Морисом, которого любила всей своей юной душой, она не решалась пуститься в новое распутство.

Морис становился все настойчивее, он пускался в уговоры, завлекал, расточал нежности. Мало-помалу Фирмена уступила, однако еще пыталась сопротивляться:

– Мама будет волноваться, если я не приду.

У Мориса на все был готов ответ:

– Почта в двух шагах. Ты ей пошлешь пневматическое письмо.

Для проформы Фирмена вновь возразила:

– Но ты знаешь, что завтра в девять мне надо быть в мастерской?

– У меня есть будильник! – заверил Морис. – Успеешь! Давай, соглашайся!

Добрых десять минут Фирмена провела на телеграфе, где пляшущим почерком сообщила матери о своей задержке и заверила, что той не о чем беспокоиться.

Девушка не пускалась в пространные объяснения, они были ни к чему: мать поймет…

Разумеется, столь дерзкая выходка неминуемо приведет к бурному объяснению, но может, все к лучшему?

Фирмена не доводила мысль до конца. Не то было время и место.

Но придя около одиннадцати в скромное жилище молодого человека и готовясь ко сну, Фирмена с полными любви глазами прижалась к возлюбленному, который нежно обнимал ее стройную талию, и предложила:

– Морис, можно я завтра вечером опять приду?

Молодой рабочий покраснел от удовольствия; запечатлев на губах девушки долгий поцелуй, он тоном, исполненным воодушевления, простодушно заметил:

– Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? Я правильно понял?

– А почему бы и нет? – задумчиво пробормотала Фирмена.

Молодые люди прильнули к окну и молча созерцали открывшуюся взору живописную панораму.

Разливая серебристый свет, ярко сияла луна.

Морис, счастливый любовник красавицы Фирмены, уже некоторое время занимал чудную комнатку во внешне довольно скромном, но содержащемся в образцовом порядке доме на авеню Версаль, приблизительно посередине между мостами Гренель и Мирабо.

Жилище Мориса находилось на шестом этаже, в задней части здания – его фасад был отведен под самые дорогие апартаменты, – и окно выходило не на авеню Версаль, а на набережную Отей, что, возможно, было много приятнее.

Набережная Отей прилегает к Сене, и из окна Мориса открывался восхитительный вид на реку, простирающийся от статуи Свободы до виадука Поэн-дю-Жур и Медонских холмов.

Напротив был засаженный деревьями берег – здесь проходила граница квартала Гренель с его вечно снующими версальскими электричками и пригородными поездами из Сюресн-Лоншам.

Днем и ночью пейзаж был наполнен жизнью, являл собою красочное зрелище.

Комнатка Мориса, светлая и просторная, с обоями в цветочек, была идеальным гнездышком для влюбленных. Мечтая рядом с возлюбленным, Фирмена говорила себе, что здесь она найдет счастье, счастье всей жизни! Безусловно, союз их тел и сердец сам по себе не принесет состояния, но они молоды и храбры, она – хорошая швея, он – умелый рабочий. Они могли бы любить друг друга, а затем придет и богатство, если она того пожелает.

Тем не менее, Фирмена с сомнением возразила переполненному счастьем любовнику:

– А деньги?.. Чтобы жить вместе, надо прилично зарабатывать…

Девушка всем сердцем мечтала получить обнадеживающий ответ. Морис сделал широкий жест, словно кидая вызов будущему.

– Да полно! – воскликнул он уклончиво. – Поживем – увидим! А пока будем любить друг друга!

От ночной прохлады прелестную Фирмену охватил легкий озноб.

– Давай ложиться, – чуть слышно произнесла она.

Морис закрыл окно…

– Брр!.. Не слишком горячая вода у тебя в умывальнике, мой милый!

– Фирмена, не ной, ты разве не знаешь, что знатные дамы умываются холодной водой? Я это вычитал в книге о том, как сохранить красоту…