В августе 79-го, или Back in the USSR - Ахмаров Азат - Страница 11

– Ну ладно, ты осмотрись пока, у вас в Перми такой дискотеки нет, наверное.

Марат ушел танцевать, а я осмотрелся повнимательней. Действительно, таких дискотек у нас в Перми давно не было! По сравнению с современными залами здесь было просто убого – вместо светодинамических «голов» стояли самодельные светильники с крашеными лампами и крутились «мигалки», такие же, как на машине «скорой помощи». На стене висела большая рама с цветными лампочками под рифленым оргстеклом. Лампочки плавно перемигивались в такт музыке. Звук исходил из 10 колонок «Электроника-75 АС». Мощности явно не хватало, но диск-жокей выкрутил ручки на максимум, пытаясь заглушить топот танцующих. Все это было очень примитивно, но я все равно испытал настоящую ностальгию, вспомнив, как в молодости сам готовил такие же дискотеки – красил лампочки, писал сценарии, переписывал музыку.

Мне было очень хорошо. Я почувствовал себя в родной стихии, да еще и Миклухо-Маклаем среди папуасов. И почему-то вспомнил очень примечательный эпизод. Тогда я вел дискотеки во Дворце культуры имени Свердлова, в Перми, и меня хотели оформить на работу официально. Но такой страшной единицы, как «диск-жокей», в штате солидного учреждения быть не могло, и поэтому в моей трудовой книжке того времени появилась запись: ДОЛЖНОСТЬ – ЛЕКТОР ДИСКОТЕКИ. Серьезная женщина в очках из отдела кадров, оформлявшая документы, сказала мне: «Вот вырастет у вас сын, спросит: папа, а что такое «дис-ко-тэ-ка»?, – а вам и ответить стыдно будет!» Да, прикольно.

За соседний столик вернулся Жорик с помятым дружком; тот испуганно покосился на меня, а Жора помахал рукой – мол, все в порядке!

Объявили медленный танец, и ко мне демонстративно подошла Анжела.

– Мужчина, вы не скучаете?

– Ну, не настолько.

– Но даме в танце не откажете?

– Нет, не откажу. – Я как человек интеллигентный не привык отказывать дамам и нехотя пошел с Анжелой на танцплощадку. Диск-жокеи испуганно посмотрели на Жору, но тот отвернулся и сделал вид, что это его не касается. Анжела была девушкой приятной окружности, сразу прижалась ко мне своей пышной грудью и начала дотошно допрашивать, кто я и откуда. Я отделывался шутками – она была явно не в моем вкусе.

Наконец Анжела меня окончательно достала, и я ей вежливо намекнул, что мне больше нравятся девушки спортивного или балетного типа – худенькие и стройные. Анжела обиделась и больше меня, слава богу, не приглашала.

Неожиданно рядом со мной оказалась администратор-распорядитель.

– Извините, вы не возражаете, если мы к вам двух девушек подсадим? – спросила она. – Просто свободных мест в зале нет, а желающих много!

– А где они?

– Вон там, у входа.

Она показала на двух ярко накрашенных девиц лет двадцати, и у меня тут же вырвалось:

– А можно всех посмотреть?

– Что?

– Нет, ничего, шутки у меня такие, – ответил я. – Вы знаете, я с другом сижу, а он куда-то пропал. Когда подойдет, вы у него спросите, а я вообще-то не возражаю.

– Хорошо, давайте подождем.

К счастью, Марат подошел не один – привел двух приятных девчонок из Саратова, и вопрос отпал сам собой. Девушек звали Светлана и Жанна. Они были крашеными блондинками, полностью лишенными интеллекта, но обладали отличными фигурами. Девчонки были в восторге – в Саратове таких дискотек пока не было, – кроме того, они выпили перед вечером две бутылки шампанского, и им было уже очень хорошо.

После того как я вполне честно признал, что самые красивые девушки СССР живут в Саратове, а проспект Кирова – самая красивая улица в стране (а это, кстати, действительно правда – и про девушек, и про проспект: длинная, красивая мощеная пешеходная улица в Саратове, идущая от Центрального рынка до Волги, Арбату фору даст!), все было решено. Момент истины я даже не заметил – Жанна и Света были готовы с самого начала. Меня это очень удивило, я не помнил, чтобы в моем 79-м девушки были такими раскрепощенными. Хотя Анапа не Пермь, конечно, сюда приезжают отдохнуть и оторваться. Здесь тебя никто не знает: встретились – расстались!

К тому же я и Марат были отличными вариантами для отдыхающих девушек. Оба не бедные и не жадные. Марат сразу покорял своей внешностью, «Волгой» и связями, я – апломбом и информированностью и, как следствие, загадочностью. Оба веселые и прикинутые. И с нами было просто интересно общаться. В общем, на фоне плохо говорящих по-русски местных кавказцев или бедно одетых русских провинциалов мы были вне конкуренции. Плюс ко всему у Марата был потрясающий талант – он мог смело и не пошло знакомиться с любой девушкой в любой ситуации. Например, подходил к столику, за которым сидели девчонки, и спрашивал: «Девочки, извините, вам, случайно, сережки не нужны?» Те говорили: «Какие сережки?» А Марат отвечал: «Один – я, а второй Сережка вон там сидит!» Девчонки смеялись, и он с ними знакомился. У меня так не получалось, мешала природная стеснительность.

С Жанной же и Светой было все просто.

– Так почем вы, девушки, красивых любите?

– Бесплатно. Мальчики, здесь так душно, поехали на море купаться!

– Хорошо, только голыми, а потом ко мне в гости! – Так Марат ставил точки над " i ".

– Ладно, мальчики, только вы не поите нас больше, мы уже такие, как вам надо.

В море, на городском пляже, купались голыми еще человек десять, и в конце концов нам пришлось удирать от чрезмерно возбужденных хохлушек из ближайшего санатория. Окончание вечеринки я помнил плохо, но в памяти осталась игра в больницу: вместо микстур «медсестры» поили нас коньяком из ложек. Проснулся я на ковре, в гостиной у Марата. Рядом лежали в обнимку абсолютно голые Света и Жанна. Марат уснул в туалете, сидя на финском унитазе, – я сфотографировал его телефоном на память.

Сначала я немного испугался – всем известно, что чрезмерное употребление алкоголя может привести к беременности, – но потом обнаружил на ковре использованные резиновые «изделия номер два» из запасов Марата – почему-то числом три.

Что-то много я стал пить в последнее время, подумал я. Видимо, сказывалось нервное состояние и желание как можно легче слиться с окружающей советской действительностью. Тут проснулись девчонки и, увидев меня, тоже абсолютно голого, удивленно переглянулись. Одна с укоризной посмотрела на другую, а та сказала:

– Ты еще спроси, чей он.

Я не смог сдержать смеха. Ситуация была анекдотическая. Правильно говорят: что же это за пьянка, если на следующий день не стыдно? Я прибрался за собой и, не прощаясь, ушел домой пешком – решил освежиться, пока не стало жарко.

Проспал до обеда, потом решил смотаться на вещевой рынок. Надо было прибарахлиться – сколько можно ходить в чужих джинсах и в одной рубашке?! Позвонил Алику и через двадцать минут уже ходил между рыночными рядами. Фирменных джинсов и рубашек в свободной продаже я почему-то не обнаружил. Рядами стояли торговцы кавказской наружности с фруктами и бабки с обносками. Я уже стал расстраиваться, когда услышал сбоку негромкий говорок: «Джинсы, джинсы, батники, кофточки, кофточки.» Я обернулся – рядом прихрамывала немолодая цыганка с усами. Увидев, что я заинтересовался ее предложением, она поманила меня в тихий уголок.

– Что хочешь купить, золотой мой? Не бойся, у меня все есть. Товар дефицитный, импортный!

– Надо, чяя[1], джинсы, рубашку хорошую, белье. Что есть? Только не надо твою польскую контрафактную мануфактуру, давай фирменный товар!

– Поняла, красавчик, сейчас все будет, не беспокойся. – Она махнула чернявому пацану, и тот притащил огромную сумку.

– Не смеши мои тапочки, ромала, – сказал я, покопавшись в сумке. – Я же сказал: фирменный товар!

Цыганка поняла, что джинсы с Дерибасовской меня не вдохновили, и снова махнула пацану рукой. Тот притащил зеленый рюкзак с более или менее приличными вещами. Я выбрал себе настоящие джинсы Levis, пару фирменных батничков и белье. Цыганка сунула купюры за лифчик и, посмотрев на мою толстую пачку денег, подозвала толстого бородатого цыгана и шепнула ему что-то на ухо.