Под защитой камня - Ауэл Джин Мари Антинен - Страница 3

— Позволь ему сначала обнюхать твою руку, — сказала она. — Таков ритуал волчьего знакомства. — По опыту предыдущей жизни такое знакомство означало для Волка то, что Эйла хочет, чтобы его приняли в эту человеческую стаю. Ему не поправился запах страха, но он обнюхал руку этого мужчины, чтобы познакомиться с ним. — Тебе когда-нибудь приходилось, Джохарран, трогать мех живого волка? — спросила она, взглянув на него. — Заметь, что здесь он немного жестковат, — сказала Эйла, проводя его ладонью по лохматому волчьему загривку. — Он еще линяет пока, и ему нравится, когда его почесывают, особенно за ушами, — добавила она, лаская своего питомца.

Джохарран ощутил качество волчьего меха, но сильнее его поразила исходящая от него теплота, и вдруг он осознал, что дотронулся до живого волка! И зверю, похоже, даже нравилось, что его трогают.

Эйла заметила, что его рука стала менее напряженной, когда он действительно попробовал почесать Волка за ушами.

— А теперь дай ему опять обнюхать твою руку. Джохарран поднес руку обратно к носу Волка и вновь удивленно распахнул глаза.

— Твой Волк лизнул меня! — воскликнул он, раздумывая, к чему бы это — к добру или к худу. Потом, увидев, как Волк лизнул щеку Эйлы, он понял по ее довольному виду, что именно так зверь выражает свое доброе отношение.

— Да, да, ты молодец, Волк, — улыбаясь, сказала она, ласково взъерошив его загривок. Затем она выпрямилась и похлопала себя по плечам. Волк подпрыгнул и положил лапы на указанные ею места, а когда она подняла голову, сначала лизнул ее шею, а потом с тихим урчанием слегка прикусил ее за подбородок, очень нежно выражая свою любовь.

Джондалар заметил, что все окружающие, включая Джохаррана, потрясенно ахнули, и осознал, как жутко выглядит такое проявление волчьей любви для незнакомых с ним людей. Во взгляде его брата в равной мере смешались испуг и восхищение.

— Что он делает?

— Ты уверен, что все в порядке? — почти одновременно с Джохарраном спросила Фолара. Ее беспокойство наконец прорвалось наружу. Остальные также начали проявлять тревогу и озабоченность.

Джондалар улыбнулся.

— Да, с Эйлой все будет в порядке. Он любит ее и никогда не сделает ей больно. Просто именно так волки выказывают свою любовь. Я тоже не сразу привык к этому, хотя так же, как и она, знаю его с детства, с тех самых нор, когда он был крошечным пушистым волчонком.

— Возможно, когда-то он и был волчонком! Но теперь-то он уже большой волк! Я вообще не видывал таких здоровенных волков! — сказал Джохарран. — Он ведь мог разорвать ей горло!

— Да. Он мог бы разорвать горло. Я видел, как он однажды разорвал горло женщине… она пыталась убить Эйлу, — сказал Джондалар. — Волк защищает ее.

Наблюдавшие за происходящим Зеландонии облегченно вздохнули, когда Волк опустился на землю и вновь встал рядом с Эйлой, приоткрыв пасть и свесив набок язык. У Волка был такой вид, что Джондалару показалось, будто он усмехается, весьма довольный самим собой.

— И он всегда так ведет себя? — спросила Фолара. — С любым… человеком?

— Нет, — сказал Джондалар. — Только с Эйлой и иногда со мной, если что-то его очень обрадует, да и то, только когда мы разрешаем ему. Он хорошо воспитан и никому не причинит вреда… если, конечно, Эйле ничто не будет угрожать.

— А как насчет детей? — спросила Фолара. — Волки обычно выслеживают слабых и мелких зверей.

При упоминании о детях, на лицах собравшихся отразилась тревога.

— Волк любит детей, — быстро сказала Эйла, — он опекает их и относится к ним с бережностью, особенно к самым маленьким и слабым. Он вырос среди детей Львиного стойбища.

— Там жил один очень слабый и больной мальчик, который принадлежал к Львиному очагу, — добавил Джондалар. — Вы бы только видели, как они играли вместе. Волк всегда проявлял к нему особое внимание.

— Ужасно странный зверь, — сказал один из мужчин. — Трудно поверить, что волк может вести себя так… не по-волчьи.

— Ты прав, Солабан, — сказал Джондалар. — Людям кажется, что он ведет себя совсем не по-волчьи, но если бы мы были волками, то его поведение не выглядело бы для нас странным. Он вырос среди людей, и Эйла говорит, что он считает людей своей стаей. Он общается с людьми так, словно они волки.

— А он умеет охотиться? — с интересом спросил мужчина, которого Джондалар назвал Солабаном.

— Да, — сказала Эйла. — Иногда он охотится самостоятельно, для себя, а иногда помогает охотиться нам.

— А откуда он знает, на кого можно охотиться, а на кого — нельзя? — спросила Фолара. — Как он, к примеру, относится к вашим лошадям?

Эйла улыбнулась.

— Эти лошади тоже члены его стаи. Вы же видите, что они не боятся его. И он никогда не охотится на людей. Но в остальном он может охотиться на любое животное по собственному выбору, конечно, если я разрешу ему.

— И он слушается тебя? — спросил другой мужчина.

— Всегда слушается, Рушемар, — подтвердил Джондалар. Мужчина недоверчиво покачал головой. С трудом верилось, что можно было иметь такую власть над сильным хищником.

— Ну что, Джохарран, — сказал Джондалар. — Как ты считаешь, можем ли мы вместе с Волком спокойно подняться наверх?

Подумав немного, мужчина кивнул.

— Однако, если начнутся какие-то неприятности…

— Все будет в порядке, Джохарран, — успокоил брата Джондалар и повернулся к Эйле. — Моя мать пригласила нас в свой дом. С ней живет еще Фолара, но у нее отдельная спальня, так же как и у Мартоны с Вилломаром. Правда, сейчас он в торговом походе. Она приглашает нас жить в ее центральном жилом помещении. Конечно, мы могли бы остановиться временно у Зеландони, в ее доме есть гостевой очаг, если хочешь.

— Нет, уж лучше мы поживем у твоей матери, Джондалар, — сказала Эйла.

— Хорошо! Мать также предложила повременить с церемонией знакомства, пока мы не обустроимся. Конечно, меня не нужно специально представлять, но нет смысла повторять каждому о нашем прибытии, если можно сделать это перед всей Пещерой.

— Мы уже решили устроить сегодня вечером импровизированный гостеприимный праздник, — сказала Фолара. — Вероятно, потом придется устроить еще один прием, для всех соседних Пещер.

— Слова твоей матери очень разумны, Джондалар. Гораздо проще познакомиться со всеми на общем сборе, но ты мог бы познакомить меня сейчас с этой девушкой, — сказала Эйла.

Фолара улыбнулась.

— Конечно, я так и собирался сделать, — сказал Джондалар. Эйла, это моя сестра, Фолара, благословенная Дони, из Девятой Пещеры племени Зеландонии; дочь Мартоны, бывшего вождя Девятой Пещеры; рожденная у очага Вилломара, Торгового Мастера и Путешественника; сестра Джохаррана, вождя Девятой Пещеры; сестра Джондалара…

— Уж тебя-то она знает, Джондалар, а я уже слышала ее имена и родственные связи, — сказала уставшая от формальностей Фолара и протянула руки Эйле. — Именем Дони, Великой Земной Матери, я приветствую тебя, Эйла из племени Мамутои, подруга лошадей и волка.

Толпа людей, стоявшая на залитой солнцем скалистой террасе, быстро отступила назад, увидев, что к ним по тропе поднимаются женщина и волк наряду с Джондаларом и сопровождавшими их соплеменниками. Один или двое стояли чуть ближе к тропе, но остальные тянули шеи, выглядывая из-за их спин. Завершив подъем, Эйла впервые увидела жилое пространство Девятой Пещеры племени Зеландонии. И этот вид удивил ее.

Хотя она понимала, что, говоря о своей принадлежности к Девятой Пещере, Джондалар имел в виду главным образом людей, которые в ней жили, но увиденное ею сейчас совсем не походило на пещеру в ее понимании. Она считала пещерой любое темное углубление или ряд темных залов, расположенных внутри горы или холма, на поверхности которого имелось входное отверстие. А эти люди жили на освещенной дневным светом террасе под огромным навесом известняковой скалы, который служил природным укрытием, обеспечивая защиту от дождя и снега.

Здешние высокие скалы некогда были дном древнего моря. В процессе разложения известковых раковин ракообразных, обитавших в этом море, на дне образовался осадочный слой, так называемые известковые карбонаты, или известняк. В течение длительного периода, под влиянием множества причин эти отложенные породы превращались в толстый слой известняка, неоднородный по своей плотности или твердости. В результате поднятия земли обнажилось древнее морское дно, ставшее в итоге скальными массивами; климатические процессы, ветер и вода начали разрушать более мягкие породы, выгрызая большие полости и формируя уступы, навесы и террасы в более твердых скальных породах.