Братья. История масонства в России - Мацих Леонид - Страница 57

Н. АСАДОВА: А как вообще известный масон Панин стал его наставником? Ведь Екатерина, вспомним, впоследствии начала гонения на масонов.

Л. МАЦИХ: Это же было потом! Тут все надо рассматривать в некой хронологической последовательности. Когда Павел был еще юн, отношения Екатерины к масонству были самые благоприятные. И к Панину, кстати, она благоволила, и адресовала ему замечательную фразу: «На троне, граф Панин, друзей нет. Есть повелители и подданные». А вот как раз в масонстве этого и не было — там же было подлинное братство! Панин прививал цесаревичу Павлу верные взгляды, давал ему, действительно, самое лучшее на то время образование. Но, к сожалению, — или к счастью — так всегда и бывает, что формирует не только наставник, формирует и жизнь.

А обстоятельства, с которыми Павел столкнулся в юности, в зрелости, они были очень неблагоприятные. Его недолюбливала мать и ненавидели все материнские фавориты. Он их ненавидел и боялся. Здоровенные мужики, грубые мужланы — они над ним смеялись, они подтрунивали, иной раз очень так по-жлобски, по-солдафонски, и мать всегда им это все прощала. Он рос в атмосфере насмешек, злобы, издевок, и, кроме того, его откровенно ни в грош не ставили. Его самолюбие, и прежде болезненное, оно приобрело патологический характер. И вот эта эмоциональная составляющая его жизни: зависть, желание отомстить, ненависть, — он пылал очень сильными чувствами! — вот эти все эмоции, они как бы переплавили то хорошее, что давала ему интеллектуальная часть его образования, к сожалению для него.

Н. АСАДОВА: И вот, кстати, Мария прислала нам очень странный вопрос. Она спрашивает нас об отношениях между масоном Баженовым и Павлом. И даже спрашивает, не состояли ли они в близких отношениях.

Л. МАЦИХ: Я не знаю, что Мария имеет в виду под «близкие». Романтических отношений не было между ними, ибо и тот, и другой были, слава богу, ориентации вполне традиционной. Женаты, кстати, были оба. Счастливо. И Баженов, и Павел. В этом плане он был человек безупречный. Но отношения между ними были близкие, как они могут быть между друзьями. Хотя с Павлом очень сложно было дружить, при его тяжелейшем характере — подозрительном, злобном, недоверчивом. Но Баженов пользовался его относительным расположением, и был его конфидентом, в каком-то смысле. Баженов, во-первых, нравился Павлу как художник и архитектор, как человек огромных замыслов — а у Павла были грандиозные замыслы, в этом смысле они совпадали душевно с Баженовым. А кроме того, Баженов соглашался даже выполнять роль книгоноши, если угодно, — из московского кружка масонов, розенкрейцеров и мартинистов привозил Павлу книги. В этом плане Баженов тоже на Павла влиял, не только как архитектор, но и как вольный каменщик.

Н. АСАДОВА: Давайте, сейчас послушаем портрет про Павла Первого, который написал Алексей Дурново. А дальше продолжим наш разговор о первом царственном масоне.

«Император Павел. Человек с добрыми намерениями и дурным характером. Так ли это на самом деле, сказать трудно, но дать оценку многим поступкам и решениям сына Екатерины Второй порой оказывается еще труднее. Впрочем, всему этому есть разумное объяснение. Ведь с самого детства юный император был отдален от родителей. К тому же, после свержения Петра Третьего и воцарения Екатерины, отношения мальчика с матерью резко ухудшились. Ведь она фактически узурпировала трон, принадлежавший ее сыну. В итоге — острый конфликт и резкое осуждение образа жизни императрицы со стороны наследника престола. А на деле, жизнь Павла с того момента напоминала путь корабля, сбившегося с курса и идущего рваными галсами. Юношу бросало то в одну крайность, то в другую. Единственное, что оставалось постоянным — это желание ввести в стране настоящее самодержавие, ограничить привилегии дворянства и установить строжайшую дисциплину в армии, хотя претворить эти планы в жизнь было почти невозможно. Впрочем, Павел это все-таки сделал, правда, в миниатюре. У себя в Гатчине он бесконечно муштровал несколько батальонов, отданных под его начало. При этом потенциальный самодержец отменил указ о престолонаследии Петра Первого и установил четкую систему перехода трона к наследнику. Все это не мешало молодому цесаревичу увлекаться масонством и покровительствовать тем из братьев, которые подверглись опале Павла бросало в крайности — он отменял барщину по праздникам, потом восстанавливал на коллегии, подобно Кольберу переплавлял дворцовые сервизы в монеты, перестраивал российскую армию по модели прусской, ссорился из-за этого с Суворовым, освобождал из заточения книгопечатника Николая Новикова, который не угодил государыне Екатерине, вступал в антифранцузскую коалицию, посылал того же Суворова в далекие заграничные походы, покровительствовал погибавшему Мальтийскому Ордену. Историки объясняют поступки Павла желанием поднять Россию, но мотивы императора все равно остаются загадкой. Вот, например, неясно, чем руководствовался государь, когда срывал чепчик с годовалого Александра Пушкина? Самому же Павлу его деятельность пользы не принесла, а конфликт с дворянством обернулся заговором, в результате которого император был убит».

Н. АСАДОВА: Это был портрет Павла Первого, написанный Алексеем Дурново. Вам есть, что добавить?

Л. МАЦИХ: Есть, да. Портрет неплох, он такой же немножко сумбурный, как и характер портретируемого. Во-первых, давайте последовательно.

Н. АСАДОВА: Постараемся, хотя в случае с Павлов это не так просто.

Л. МАЦИХ: Не так просто, но нужно постараться именно так. Павла преследовали еще и слухи о его незаконном рождении, что он бастард, что он не сын Петра Третьего, что он чей-то иной сын. Его это ранило просто бесконечно! И отсюда его болезненная тяга к титулам, скрупулезное соблюдение самых невероятных по сложности ритуалов, и отсюда его тяга к средневековым рыцарским, даже не ритуалам, а целым театрализованным действиям. Он видел себя рыцарем без страха и упрека вроде короля Артура. Не какому-то конкретному человеку он хотел подражать, а быть неким таким сказочным персонажем. Кроме этого, что можно добавить? Он начитался смолоду многих книг которые, может быть, ему читать при его характере и не следовало. Например, книгу князя Щербатого про путешествия в землю Афир. Афир — я напомню слушателям — это некая полумифическая земля, куда библейский царь Соломон посылал за драгоценностями гонцов, и они присылали ему оттуда золото, драгоценные камни и жемчуг. Так вот, книга Щербатого — это очередная утопия. Земля Афирская — это земля, где все живут прекрасно, там царство истинной справедливости.

Н. АСАДОВА: Кроме того, эта книжка очень напоминает устройство тоталитарного государства. Там, действительно, государство вмешивается во все сферы человеческой жизни.

Л. МАЦИХ: Это не тема нашего разговора, просто нужно понять: всякая утопия, она тоталитарна по своей природе, поскольку она претендует на то, чтобы устранить главные, фундаментальные противоречия, которые в человеческой природе, а значит, и в обществе, заложены. Вот утопия их снимает, и это с неизбежностью получается общество кастрированных таких индивидов, которые есть придаток ко всесильному государству. Книга Щербатого не была исключением.

Н. АСАДОВА: Некоторые считают, что Щербатов был масоном.

Л. МАЦИХ: Нет. Категорически он не был масоном! Более того, он был главой антимасонской партии. Его учениками были потом сильно повлиявшие на Александра Первого Шишков и Кикин. Из них потом выросли славянофилы. Тогда они еще так себя не называли, но они-то как раз идеализировали старину допетровскую, иконы, лапти, русский дух, квас… проклинали Запад, дома не говорили по-французски — а тогда это означало быть белой вороной. То есть, он масоном никак не был.