Братья. История масонства в России - Мацих Леонид - Страница 107

Н. АСАДОВА: Вы заговорили об устройства США, вот это устройство политическое США уже тогда вдохновляло одного из героев нашего цикла и нашего сегодняшнего героя Павла Пестеля. И сейчас мы послушаем портрет, написанный Алексеем Дурново.

А. ДУРНОВО: Когда Пестель погиб, точнее был повешен, ему только исполнилось 33. Трудно себе представить, сколько всего он мог бы совершить, не оборвись его жизненный путь в июне 1826 года, потому что ни ума, ни храбрости, ни харизмы руководителю южного общества декабристов было не забывать. О характере нашего героя говорит один только эпизод его биографии. За несколько лет до восстания на Сенатской площади, 29-летний Пестель был произведён в полковники. Поручили ему вятский пехотный полк. Это военная часть в момент появления там молодого Пестеля, находилась в удручающем состоянии. Чтобы привести полк в образцовый порядок и сделать его едва ли не эталонной частью императорской армии, Пестелю потребовалось менее года.

Даже Александр I поразился его успехам. Осматривая полк, он сказал: «Превосходно, точно гвардия». И пожаловал полковнику три тысячи десятин земли. В характере одного из лидеров декабристов была одна черта, которая не позволила бы ему достичь карьерных высот в императорской России. При всех своих талантах Павел Иванович имел привычку вести себя нагло и вызывающе. Он ни перед кем не гнул шею и держался независимо. Таких людей в России неизменно ждёт трудная судьба и трагический конец.

Так было и с Пестелем. Тем более, что последние 10 лет жизни он посвятил тайным обществам республиканского демократического толка — Союз спасения, Южное общество, это то, что теперь мы бы назвали внесистемной оппозицией. А что такое составленная Пестелем «Русская правда»? Реформаторский, революционный документ, с откровенно антимонархистским содержанием. В действительности же один из многих документов со знакомым смыслом — как нам обустроить Россию.

Впрочем, о будущем демократической России Пестель рассуждал с присущим ему романтизмом. С тем же романтизмом он вёл декабристов на Сенатскую площадь, навстречу казням, пыткам и Сибири. В его порыве не было расчёта, что и погубило движение. Недаром один из заговорщиков, убивших Павла I, предрекал Пестелю полный провал. «Вас слишком много» — предупредил он, и добавил: «У Христа было всего 12 учеников, даже среди них оказался предатель».

Но Пестель никогда не слушал подобных советов. Он шёл навстречу своей мечте, но делал это не в том месте и не в то время. И закончил, как и многие русские романтики — на виселице.

Н. АСАДОВА: Вот такой вот портрет.

Л. МАЦИХ: Ну, очень спорный. Со многими вещами я принципиально не согласен. Во-первых, Пестель не был романтиком. Он был человеком прагматичным и жёстким. Во-вторых, он однозначно видел себя диктатором. И мечтал о славе Наполеона. В его «Русской правде» ничего от устройства США не было. Он даже не упоминал о них.

Н. АСАДОВА: Многие историки пишут о том, что ему очень импонировало устройство США, а также устройство Нижнего Новгорода, Народного вече. В своей «Русской правде» он хотел дать власть народному вече, там даже такие слова встречаются. Более того, он довольно подробно разрабатывал даже форму чиновников после восстания, когда будет свержен император. И даже его современники смеялись над ним и говорили о том, что «ты сначала хочешь написать энциклопедию, а потом уже что-то делать».

Л. МАЦИХ: Его стремление к мелочной регламентации менее всего напоминает демократизм. И новгородский, и американский. Кроме того, Новгородское вече никак не напоминает США, ни в чём. Но Пестель…

Н. АСАДОВА: То, что не было монархии. Он против монархии был.

Л. МАЦИХ: Какая разница, что не было формально монархии, когда он хотел, как говорил ему тот же Рылеев, человек из того же замеса, он хотел установить самодержавие злейшее, хотел быть вторым Аракчеевым и чуть ли ни вторым Наполеоном. Он однозначно себя видел диктатором. По этому поводу есть стихотворение Самойлова прекрасное «Пестель, поэт и Анна», и там, реконструируя мысли Пушкина, есть такая цитата, Пушкин как бы думает: «Не глуп. Видно, метит в Бруты. Но времена для брутов слишком круты. И не из брутов ли Наполеон?»

Поэтому по поводу Пестеля никаких иллюзий питать нельзя. Кроме того, он не вёл никакие войска на Сенатскую площадь, он был в этот момент на юге, на Украине. О восстании он не знал. О том, что все русские романтики кончали на виселице, это, мягко говоря, серьёзнейшее преувеличение. Романтиков было огромное количество. Кстати, один из этих романтиков — польский масон-декабрист по фамилии Королевский сказал замечательную фразу, во многом предвосхитившую другую парадигму русской истории, советской — всех не перевешаете. Его, кстати, никто не тронул.

Не нужно идеализировать декабристов и приписывать им некие романтические черты. Это были сознательные лжецы во многом, несмотря на то, что они состояли в ложах. Это были люди, шедшие на подлог, на обман ради достижения своих политических целей. Многие из них к моменту выступления уже покинули масонские ложи. Например, Пестель. Именно за то, что для него не было запретных вещей. Он полагал, что цель оправдывает средства. То, что потом назовут революционной целесообразностью. Это абсолютно расходилось с масонской этикой. Поэтому он из ложи Соединённых друзей ушёл.

Н. АСАДОВА: А как он туда вообще попал?

Л. МАЦИХ: Он поступил туда. Тогда ведь, как писал Карамзин, «кто же в наше время не масон!» И не быть масоном среди офицерства — это было знаком старомодности.

Н. АСАДОВА: Сколько лет ему было, когда он вступил?

Л. МАЦИХ: Он вступил совсем молодым, в 1812 году, в ложу «Соединённых друзей», это была французская, а потом он перешёл в русскую ложу, хотя он был немец коренной, с двух сторон, но он был большой русский патриот. Он был лютеранин, отец его был сибирский губернатор. Это не мешало ему быть пламенным русским патриотом, он перешёл в ложу, по-французски прекрасно понимал, где языком употребительным был русский. Но дело ведь не в этом. Дело в том, что Пестель как раз человек не характерный для масона-декабриста.

Гораздо более характерные люди, например, Трубецкой, Волконский, Шаховской, это те люди, которые были идеологами. Они как раз не одобряли тех крайностей, на которые Пестель мог пойти. Он просто не сумел. Если бы он победил, бог его знает, кем бы он был! Не вторым бы Робеспьером! Тогда уже говорили при его жизни и писали историки. Гораздо более типичная фигура для масона-декабриста является кабинетный теоретик, Муравьёв Александр, Никита Муравьёв, авторы всяких таких документов, люди, которые рассуждали о будущем России не с точки зрения, как обустроить, а как решить коренной вопрос. Каким образом освободить крестьян.

Н. АСАДОВА: Никита Муравьёв писал Конституции, хотел установить конституционную монархию. Он не помышлял о Республике. Единственное, что на допросе он говорил о том, что в том случае, если не получилось бы установить конституционную монархию, если бы монарх не согласился бы с этим, тогда я рассматривал вариант Республики.

Л. МАЦИХ: Дело в том, что стремление к Республике ни о чём, кроме любви к Республике, не говорит. Это не показатель принадлежности к некой организации декабристской, ни тем более какой-то маркирующий признак принадлежности к ложам. У масонов вообще не было в этом смысле политических задач. Они никогда не рассматривали республику, как некое благо и желанную цель, политическую страну обетованную. Ничего подобного! Как раз люди образованные среди масонов-декабристов, Шаховской, Трубецкой, Волконский, Никита Муравьёв, они полагали, что России конституционная монархия гораздо более подходит. И они не хотели быстро поворачивать государственный корабль. Они хотели как раз медленных, неспешных перемен. А человеком торопящимся был Кондратий Рылеев, это он пустил обман солдат, что якобы Николай обманом захватил престол. Это была ложь. Николай престола не хотел и только получил бумагу, что Константин отрекается, он возложил на себя бремя царства, привёл к присяге войска, сенат и синод.