Месть Фантомаса - Сувестр Пьер - Страница 3

Томери не успел ответить, как двери гостиной распахнулись.

Ослепительная красавица княгиня Соня Данидофф входила в комнату, шурша юбкой, под которой угадывались дерзкие прелести великолепного создания природы.

— Приношу мои извинения, дорогая баронесса, — воскликнула она, — что приехала так поздно, но улицы Парижа так забиты…

— И я живу так далеко, — добавила баронесса де Вибре.

— Вы живете в чудесном квартале, — поправила ее княгиня, будучи настоящей светской дамой.

Тут она наконец заметила гостя баронессы.

— Томери! Вы! — произнесла она, слегка напуская на себя равнодушный вид. — И вы здесь!

Изящным и благородным жестом княгиня протянула для поцелуя руку богатому сахарозаводчику.

Двери гостиной вновь широко распахнулись.

Антуан с серьезным и чопорным видом объявил:

— Госпожа баронесса, кушать подано!..

— Нет, нет, — воскликнула баронесса, отказываясь от руки, протянутой ей своим старым другом, — ведите княгиню, мой дорогой, а я буду следовать за вами… одна.

Томери покорился. Он шагал, высокий, сильный и широкоплечий, рядом с ним фигура Сони Данидофф казалась особенно хрупкой, гибкой, тонкой и нежной.

Подавив глубокий вздох, баронесса не могла не подумать, глядя на них, хотя сердце ее немного сжималось от боли: «Какой прекрасной парой они могли бы быть… Какой прекрасной парой они будут!»

Ужин затянулся, лишь около десяти гости баронессы де Вибре покинули столовую, чтобы пройти в гостиную.

Томери разрешили выкурить сигару, не удаляясь от дам, впрочем, княгиня согласилась выкурить одну сигарету восточного табака, а баронесса де Вибре, чтобы не остаться в долгу, позволила себе налить рюмку ликера.

После ужина, сопровождавшегося изысканными винами, разговор оживился и баронессе удалось, не подавая виду, что она к этому стремится, разговорить собеседников.

Она поняла, что зарождается серьезная связь, с каждым днем сближающая Томери с княгиней Данидофф, молодой, красивой и богатой вдовой.

Связь наверняка не такая, как другие, поскольку княгиня была, по-видимому, не из тех, кого покидают, не оставляя никаких гарантий. Это был флирт великосветской дамы, одновременно и серьезной и кокетливой, для которой перспектива выйти замуж за богача-миллионера не казалась непривлекательной.

Разумеется, о чем-либо определенном говорить было еще рано, но не Томери ли робко упомянул о том, что он намеревается вскоре устроить большой бал и тем самым якобы отметить завершение строительства нового особняка, который он приказал выстроить в парке Монсо…

И потом, он с таким мучительным ожиданием высказал мысль о том, что он хочет найти себе партнершу для того, чтобы вести котильон… так как Томери считал абсолютно необходимым вести котильон!

Тогда баронесса де Вибре высказала предположение, что помочь ему выступить в этой важной роли лучше всех сможет княгиня Соня Данидофф…

Княгиня и Томери захлопали в ладоши… и тут же приняли предложение.

Баронесса сделала для себя вывод: «Да, это становится очевидным, женитьба Томери — лишь вопрос времени…» Итак, следовало смириться с этой мыслью.

Около половины двенадцатого Соня Данидофф выразила желание уехать домой.

Томери, колеблясь, смотрел по очереди то на одну, то на другую женщину, не зная, что ему следует предпринять в сложившейся ситуации.

Баронесса де Вибре была благодарна ему за терзавшие его сомнения, не позволяющие решиться на определенный шаг.

Как женщина, навсегда распрощавшаяся со своей угасшей любовью, она решительным тоном, глядя Томери прямо в глаза, чтобы тот не заподозрил в ее словах никакой задней мысли, произнесла:

— Мой дорогой, я думаю, вы не собираетесь позволить княгине уехать в одиночестве? Я надеюсь, она разрешит вам проводить себя домой?

Сияющая от радости, княгиня крепко сжала руки баронессы де Вибре.

— Вы добрый, добрый друг! — воскликнула она в порыве искренней любви.

Затем, вопросительно заглянув баронессе в глаза, она взволнованно и не очень решительно произнесла:

— Я хотела бы вас обнять.

Вместо ответа баронесса де Вибре протянула руки, и обе женщины крепко обнялись.

Когда шум мотора автомобиля, увозящего княгиню Соню и миллионера Томери, затих вдали, баронесса де Вибре вернулась в свою спальню; на ресницах у нее блестела маленькая теплая слезинка. Но она тут же справилась с волнением.

В дверь тихонько постучали.

— Войдите, — сказала она.

Это был Антуан.

— Прошу прощения, что побеспокоил госпожу баронессу, но сегодня до ужина госпожа баронесса, как мне казалось, с нетерпением ждала новостей… Поэтому я позволил себе принести госпоже баронессе последнюю почту…

— Вы правильно поступили, Антуан…

Г-жа де Вибре взяла с серебряного подноса, который протянул ей слуга, два лежавших там письма.

— Можете идти.

— Доброй ночи, госпожа баронесса…

— Доброй ночи, Антуан.

В тот момент, когда дворецкий подходил к двери, г-жа де Вибре вновь его окликнула:

— Антуан, скажите горничной, пусть она меня не ждет: я разденусь сама…

Баронесса де Вибре присела за письменный стол, чтобы прочитать свою почту.

— Ах, это милый Жак Доллон! Я как раз сегодня думала о нем… Да, да, надо съездить к нему…

Баронесса машинально положила записку художника-керамиста в свою сумочку, но тут же удивленно подняла брови, заметив на обратной стороне второго конверта инициалы Б. Н., которыми, как ей было известно, подписывали деловые бумаги ее банкиры господа Барбе и Нантей.

Письмо было очень длинное и подробное, написанное правильным мелким убористым почерком.

Сначала баронесса де Вибре читала письмо рассеянно, по-прежнему погруженная в мысли о Соне Данидофф и Томери, но вскоре чтение письма приковало все ее внимание.

— Ах, боже мой! Ах, боже мой! — несколько раз пробормотала она приглушенным голосом.

Уже давно все стихло в изящном особняке, стоящем на авеню Анри-Мартен…

С улицы не доносилось никаких посторонних звуков, было тихо и пустынно, только темная ночь царствовала за окном…

И когда стенные часы, висевшие в малой гостиной, пробили три часа, спальня баронессы де Вибре все еще была залита светом!

С того момента, как баронесса прочла письмо от своих банкиров Барбе-Нантей, она ни на миг не покидала места за письменным столом.

Баронесса беспрерывно писала…

…Вот что произошло за двое суток до непонятного происшествия, в результате которого несчастную женщину обнаружили мертвой в мастерской художника Жака Доллона.

Глава III. Исчезнувший труп

Около девяти часов утра журналисты «Капиталь», одной из крупных вечерних газет, собравшись в просторной комнате редакции, приступили к работе над своими газетными материалами. Вокруг царила привычная суета: то здесь, то там раздавался смех, завязывались горячие споры.

Если бы посторонний оказался в этой «клетке для диких зверей», он, наверное, просто подумал бы, что попал на переменку в школе, где резвятся школьники, а не оказался перед знаменитостями французской прессы.

Появление Жерома Фандора в редакционной комнате было встречено ироничным и одновременно дружеским гулом, сопровождавшимся веселыми шутками.

Один из его товарищей крикнул:

— Эй, репортер! Вы сегодня что-то поздно проснулись, оно и неудивительно, ведь вчера вечером вас встречали на Центральном рынке, где вы брали интервью у персонажа, точь-в-точь похожего на Золотой Шлем! Странные места вы находите для посещений!

— Ну, знаешь! — подхватил другой. — Фандор просто решил отдохнуть от серьезных дел, накануне он брал интервью у посла Италии. Отличный получился репортаж! Особенно, когда подумаешь, что Фандор ничего не знает о том, что происходит по ту сторону Альп…

Но молодой человек проходил вперед, быстро пожимая руки направо и налево и отмалчиваясь на профессиональные «шуточки» собратьев по перу.

К тому же, как и всех, кто входил в этот час в редакционную комнату со своими материалами, Фандора заботило лишь одно: узнать, куда он сегодня отправится на охоту за новостями. Это определял ответственный секретарь редакции, решения которого, в свою очередь, зависели от текущих событий.