Страсть сквозь время - Арсеньева Елена - Страница 40

– Так точно!

Лидия увидела, как из амбара вышли пятеро солдат во главе с сержантом. Они тащили несчастных крестьян, которые даже не вырывались – видимо, не вполне поняли еще, куда их ведут.

– Слушай, Сташевский, – раздался голос лейтенанта, – я тебя не пойму. Ведь все поляки ненавидят русских! Я отлично знаю, что вы примкнули к нашему императору только потому, что он пообещал вам свободу от тех кабальных условий, которые навязала Польше императрица Екатерина. Вы хотите взять реванш! И поляки берут его! Я слышал, что московиты ненавидят ваших даже сильнее, чем нас, французов, что ваши уланы необыкновенно жестокосердны с русскими: говорят, встретив женщину на улице, не стесняются сорвать с нее всю одежду, пустив нагой, и даже если не изнасилуют, то вырвут серьги из ушей. Так почему же ты...

– Да потому, что мне противно вырывать серьги из женских ушей, – перебил Сташевский. – И безоружных мужиков убивать противно. Я прежде всего человек, а уж потом поляк.

– Ты не просто человек или поляк. Ты служишь в армии великого Бонапарта! – запальчиво вскричал лейтенант.

– Я служу по медицинской части, – спокойно сказал Сташевский, но по голосу было ясно, что это спокойствие дается ему с трудом. – Я врач! Я давал клятву Гиппократа. Вы понимаете, что это такое, лейтенант? Я пытаюсь спасти тех, кого погубила или норовит погубить война, и мне все равно, французский солдат это или деревенский мужик.

– Ты просто тряпка, а не военный врач, – сказал лейтенант и вышел из амбара. Видно было, как блеснули его эполеты в свете факела, который нес сопровождающий его солдат, и две фигуры, позванивая шпорами, скрылись в глубине улицы.

Кеша так и дернулся вслед, но Лидия успела поймать его за рукав и погрозить кулаком. Кеша покорно кивнул – только вздохнул сожалеючи.

Лидии тоже очень хотелось бы настигнуть этого лейтенанта и... может быть, у нее даже не дрогнула рука навести на него пистолет и спустить курок, да только пистолета не было, это раз, а может статься, и рука дрогнула бы. Кеша, конечно, мог бы пристукнуть его ударом по затылку – запросто! Но рядом с ним шел солдат, и рисковать сейчас было никак нельзя. Минута выдалась – удобней трудно представить: доктор остался в амбаре один, сейчас он выйдет – и...

И не успела Лидия подумать, как заскрипела амбарная воротина, и высокая фигура в длинном плаще показалась на пороге. Шаги доктора не сопровождались характерным звоном шпор – понятно, он носил не такую форму, как кавалеристы.

Лидия снова дернула Кешу за рукав – теперь уже требовательно, – но его не нужно было понукать. Он метнулся вперед, занося сцепленные в замок ладони... доктор получил мощный удар по голове и упал.

В одну секунду Кеша подхватил его и швырнул в сено. Лидия проворно забросала сухой, душистой травой неподвижное тело. Зарылась рядом сама. Пронзило воспоминание, как она лежала в такой же телеге рядом с Алексеем, так же пахло сено...

Она прогнала это ненужное и мучительное воспоминание.

– Ну, помогай нам Бог, барышня, – прошептал Кеша, вскакивая на облучок. – Как бы стрелять вслед не начали!

Они еще не достигли околицы, когда поодаль ударил стройный залп. Итак, приказ лейтенанта все же был исполнен!

Лидия медленно перекрестилась. Царство небесное убитым. А им с Кешей... Да, помоги им Бог!

Глава 17 «Умерла... умерла!»

И он им помог-таки! До опушки леса, где ожидали кони, добрались беспрепятственно. Здесь оставили телегу – ее поутру должен был отогнать в деревню сын Фоминичны, у которого Кеша ее и брал.

Спутав руки все еще бесчувственному доктору, с усилием водрузили его верхом на запасного коня, привязали к седлу, а поводья Кеша взял в руку. Лидия на своей лошадке ехала последней, замыкая цепочку всадников и прижимая к себе ножны и кобуру, снятые со Сташевского. В ножнах была сабля, в кобуре – пистолет.

Когда Лидия взяла его в руки, откуда ни возьмись прилетела строфа:

Ну откуда это могло быть, как не из Пушкина?! Наверное, будь сейчас посветлей, она могла бы различить на рукояти пистолета надпись: «Jean Le Page». Ну как же, как же: «Лепажа стволы роковые...»

Сташевский сначала качался в седле мешок мешком, поникнув на шею коня, потом начал поднимать голову и стонать. Наконец он смог выпрямиться в седле и слабо пробормотать:

– Oщ je suis localisе? Lequel de moi a fait se produit?[18]

– Vous comprenez dans le Russe?[19] – вместо ответа спросила Лидия.

– Dans le Russe? Certainement[20] , – растерянно ответил доктор.

– Очень хорошо, – хладнокровно проговорила Лидия, переходя на родной язык. – Тогда прошу вас не беспокоиться.

– Pour ne pas s’inquiиter? Mais qui vous? Partisans de Davydov hussar[21] ?! – с ужасом проговорил доктор, видимо, не в силах так быстро избавиться от привычки говорить по-французски.

– О, вы слышали о Давыдове? – усмехнулась Лидия. – Это хорошо. Значит, дает он вам дрозда, верно? Я так и думала!

Можно было ожидать, что Сташевский переспросит, цо тако ест «давать дрозда» и як то будэ по-польску, однако он только вздохнул:

– Трудно подобрать более точное выражение!

Говорил он по-русски так же хорошо, как и по-французски, разве что шепелявил слегка, так ведь польский язык вообще полон шипящих звуков.

– Вы из его отряда? Я слышал, там есть какая-то женщина... Василиса... Это вы?

В голове его прозвучал откровенный страх, какого не было даже, когда он говорил о Давыдове. Лидии стало смешно:

– Нет, успокойтесь, я никакая не Василиса. И к партизанам не имею отношения. Мы везем вас, чтобы вы оказали помощь одной больной женщине.

– Женщине? – изумился Сташевский. – Наверное, принять роды? Но я ничего не понимаю в женских болезнях. Я бы вам посоветовал найти повивальную бабку в какой-нибудь деревне.

– А я бы посоветовала вам не давать дурацких советов, – сухо проговорила Лидия. – А также посоветовала бы вспомнить все, что знаете о болезнях желудка, печени и кишечника. Роды вам принимать не придется. Я подозреваю, что эта молодая дама отравлена.

– Матка Боска... – пробормотал Сташевский. – Езус Христус! Отравлена?! Чем же я могу ей помочь? Вряд ли вы догадались, похитив меня, прихватить также мой медицинский чемоданчик?

Лидия различила в темноте, что Кеша сокрушенно покачал головой.

Да... это никому из них и в мысли не взбрело. Ну, хороши оба...

– Значит, у меня даже клистирной трубки не будет, – сокрушенно констатировал Сташевский. – Кошмар!

– Клистирную трубку найдем! – оживился Кеша. – От старого барина осталась. Он это дело шибко уважал.

– А может быть, от него еще что-нибудь осталось? – с надеждой спросил Сташевский. – Слуховая трубка, активированный уголь...

– Да вы сами посмотрите, господин доктор, – пообещал Кеша. – Ничего от вас не утаю, только помогите голубушке нашей, Ирине Михайловне!

– Значит, эту даму зовут Ирина Михайловна? – полюбопытствовал Сташевский. – Красивое имя.

– Она и сама хороша собой, – проговорила Лидия, решив, что малая толика вранья в таком деле очень даже на пользу пойдет. – Вообще вы должны постараться изо всех сил, доктор. Вообразите, что вы... – Она не смогла удержаться от толики цинизма... скажем так: хроноцинизма! – Вообразите, что вы будете врачевать свою будущую супругу!