Страсть сквозь время - Арсеньева Елена - Страница 17

Лидия мрачно покачала головой. В ее жизни уже случилась одна похожая история. Тогда ей едва исполнилось двадцать, она была страшно влюблена, но предмет ее мечтаний ухаживал за другой – на другой и женился. Лидия ужасно рыдала, конечно, а потом слезы как-то вдруг все выплакались, и печаль иссякла, и она почему-то пришла к выводу, что все, что ни делается, делается к лучшему. Так оно, строго говоря, и оказалось... Однако ни к какому лучшему не мог оказаться тот факт, что Ирина выйдет замуж за Алексея, Ирина Михайловна Симеонова сменит фамилию на...

– А как фамилия этого господина? – спросила Лидия несколько невпопад.

Ирина глянула удивленно, однако все же ответила:

– Рощин.

– Ка-ак?! – невольно вскрикнула изумленная до крайности Лидия, и Степаныч, нетерпеливо переминавшийся поодаль, наблюдая за французами, принял это за призыв и бегом ринулся к телеге. Вскочил на свое место, проворно подобрал вожжи:

– Ну что, трогать, Ирина Михайловна? Ах ты батюшки, барин-то молодой без памяти аль спит? Надо думать, спит, а сон – лучшее лекарство.

Ирине было приятно это слышать. Это ее успокаивало, а ей так хотелось успокоиться. Она приобняла Степаныча и ласково чмокнула его в морщинистую щеку. Против ожидания он не стал жаловаться на горькую обиду, а расплылся в улыбке и радостно заорал на лошадей:

– Н-но, мертвыя!.. Пошли, родимыя! Ходко пошли!

Лидия сидела, словно окаменев. У нее не укладывалось в голове, ну просто не укладывалось, что все так сошлось!

Раненый – Алексей Васильевич Рощин. Девушка – Ирина Михайловна Симеонова. Все совпадает по именам! И по времени совпадает! Это те самые люди, о которых Лидия говорила со своим первым клиентом, как о неких невероятных, непредставимых, нереальных персонажах. Но вот они – вполне реальные. Вполне конкретные. Со своей незамысловатой, но очень трогательной love story, в которую, словно с неба упала, ввязалась Лидия. Ввязалась для чего? Чтобы провести расследование обстоятельств жизни господина Рощина-1812, так интересующих господина Рощина-2007?

Хронокомандировка, если можно так выразиться?..

Но если Лидия выяснила, что да, Ирина Симеонова очень скоро станет Рощиной (не позднее чем через два года, ведь подпись в дореволюционной Библии, о которой говорил Рощин-2007, относится именно к 1814 году), что эти два имени – Алексей и Ирина – и впрямь связаны между собой, что ее клиент был прав, предполагая тут любовную историю, – значит, ее дело сделано, командировочное, так сказать, задание выполнено, значит, пора возвращаться в свое время?

Давно пора. Лидия еще вчера собиралась сделать это! И сейчас надо выполнить то, что собиралась. Нужно попросить Степаныча остановиться – как можно грубее попросить, чтобы не оскорбить его напоследок! – соскочить с телеги, проститься с Ириной, последний раз взглянуть на Алексея – и топать обратно, в Москву, отыскивать ту улицу, тот двор, тот подвал и ту дверь, через которую она воротится к Рощину-2007, чтобы рассказать ему интереснейший факт из биографии его предка, который ей удалось расследовать, и, глядя на него, с мучительной тоской отыскивать в его лице сходство с тем, другим... Черты похожи, и волосы, и очерк губ, а глаза? Какого цвета глаза у настоящего Алексея Рощина? Неужели Лидии не суждено это узнать?

Она зажмурилась, чтобы скрыть слезы, которые вдруг оказались как-то очень близко. Ну, все. Сейчас вздохнуть поглубже – и сказать Степанычу...

– Лидия, простите великодушно... – послышался робкий голос Ирины. – Вы теперь куда решили направляться? В Ясную Поляну или в сам Нижний Новгород?

Понятно. Тонкий намек на то, что Лидии пора убраться восвояси. Наверное, в Ирине все же взыграла ревность. А может быть, телега следует в совершенно противоположном и от Нижнего, и от Ясной Поляны направлении, Ирина просто хочет подсказать это Лидии...

– Да-да, – проговорила она как могла оживленней. – Вы совершенно правы. Я у вас тут загостилась, мне пора... Ну, прощайте, Ирина, желаю вам счастья!

– Ах нет-нет! – испуганно воскликнула Ирина с таким пылом, словно счастье ей было противопоказано и вообще даром не нужно. – Ах нет, не покидайте меня!

Вот так номер...

– Не уходите, – жалобно просила Ирина. – Ну куда вы пойдете? Обратно в Москву? Или пешком дальше по этой дороге? Мы-то уже вот-вот свернем в наше Затеряево... Умоляю вас: поедемте с нами! Как вы пойдете – без продуктов, пешком? А у нас в Затеряеве тихо. Французов там нет. Не зря же оно так зовется, оно в самом деле в лесах затерялось, нужно дороги знать, чтобы до него добраться. Мы там можем переждать грозу, нависшую над Отечеством, над всеми нами. Недалек час, я верю, когда французу конец придет! Ну, месяц, ну, другой, ну, даже полгода!

– Через месяц они бегом из Москвы убегут, – мрачно посулила Лидия. – А к концу ноября ни одного француза в России не останется! Кто ползком уползет, кто в наших лесах замерзнет!

– Я тоже в это верю, – пылко поддержала ее Ирина, не увидав в ее словах никакого вещего пророчества, а всего лишь желание скорейшего избавления от неприятеля. – То есть вам не придется так уж надолго у нас задерживаться. Нет, конечно, вы можете уехать в любую минуту... Но вам понравится в Затеряеве. Там такая красота! Дом велик и просторен, вам никто не будет докучать. У меня богатый гардероб, и я почту за счастье ссудить вам все, что ни пожелаете. Запас продуктов у нас огромен, можно хоть два года продержаться без подвозов, а ведь из наших деревень мужики постоянно доставляют что-то свежее... Я сочту за честь дать вам кров. Я вам обязана, ведь вы всем нам жизнь спасли! Пожалуйста, ну я вас умоляю, Лидия, не покидайте меня! Мне так страшно одной, а с вами словно и впрямь со старшей сестрой! Вы меня умеете ободрить, умеете внушить уверенность в том, что и Алексей поправится, и...

«И в то, что все у вас с ним будет хорошо», – хотела сказать Лидия, но не смогла.

Что делать? Уехать? Остаться?

Что делать?!

Вдруг за спиной ударили выстрелы.

Девушки разом обернулись.

Степаныч тоже оглянулся, натянул вожжи – да так и замер.

– И-и, мамыньки мои! – воскликнул он испуганно. – Вы только поглядите, барышни, что деется!

Там, на дороге, творилось что-то непонятное. Пыль клубилась, звенели сабли, снова и снова стреляли. Слышались яростные крики.

– Никак между собой французы схватились? – рассуждал сам с собой Степаныч. – Чего не поделили? А может, с нашими? Ой, пальба идет! Как бы до нас не докатилась!

Он снова понукнул лошадей.

– Ништо, барышни! – повернулся он к испуганным девушкам. – Глазом моргнуть не успеете, как наш свороток в лес покажется. А там, в чащобе-матушке, уже не тронет нас ни пуля-дура, ни француз ошалелый не нагонит. И-эх! – лихо взвил он кнут. Лошади рванули пуще прежнего, Лидия так и схватилась за край телеги, чтобы не свалиться наземь, и какое-то время это занятие – удержаться – полностью поглощало ее внимание, а тем временем Степаныч повернул лошадей на какую-то просеку. Земля была расчищена, телега шла мягко, но деревья вокруг близко подступали к дороге, нависали низко, принуждая согнуться крючком. Какая-то ветка сорвала с Ирины ее нелепую флорентийскую шляпку.

– Давайте ляжем в телегу, а то все волосы повыдергает, – предложила Ирина, приглаживая и без того гладенькую русую свою головку. Голос у нее стал не в пример прежнему веселей, румянец вернулся в лицо, она сделалась почти хорошенькой, и Лидия вдруг поняла, что Ирина в самом деле рада, что Лидия по-прежнему с ней.

Значит, Лидия решила остаться?

Да нет, она ничего не решила, просто судьба опять распорядилась за нее. Ну в самом деле, не соваться же в гущу непонятной заварушки, которая там завязалась при дороге! Еще подстрелят в этом 1812 году! Вот пуля прилетела – и ага...

Не хотелось бы.

«Ладно, – сказала себе Лидия, – делать нечего, поеду с ними. Подчиняясь, так сказать, форс-мажорным обстоятельствам. В Москву я как-нибудь доберусь, когда понадобится. Надо же все выяснить до конца...»