Встреча в Зазеркалье - Антонова Анна Евгеньевна - Страница 1

Анна Антонова

Встреча в Зазеркалье

Глава 1

Новый год неизвестно где

Все-таки родителям удалось сослать меня на каникулы в зимний лагерь, и теперь я буду встречать Новый год неизвестно где, неизвестно с кем.

Как будто летнего лагеря было мало! Из самых невинных тамошних развлечений мне вспоминались ночные походы, цель которых определялась коротким словом «мазать» – имелось в виду мальчишек зубной пастой. Чтобы спящий не проснулся от прикосновения холодной субстанции, тюбик предполагалось сначала нагреть, и опытным путем был выведен наилучший метод – зажать его между коленками. Тогда паста не потревожит мирный сон жертвы, и она, в полном соответствии с замыслом, обнаружит незапланированные украшения только утром. В нашей девчоночьей палате ежедневно бурно обсуждалось, как незаметнее пробраться к мальчишкам, не разбудив вожатых, и, конечно, обезопасить себя от аналогичных проникновений.

Я в вылазках участия не принимала, тем более ни одна из них так ничем и не кончилась – то все засыпали раньше намеченного времени, то в последний момент откладывали мероприятие на завтра (другими словами, просто трусили), то отважно выбирались в коридор, но мигом возвращались, якобы заслышав шум в комнате вожатых... Кстати, парни до нас тоже ни разу не дошли, но самым смешным оказалось другое – за столько лет ничего не изменилось! Когда я рассказала об этом маме, выяснилось, что они в свое время развлекались в пионерском лагере все с той же злосчастной пастой.

А вот еще одно модное у нас развлечение стало для мамы новостью: надо было подойти к спящему человеку, потрясти его за плечо и задать какой-нибудь вопрос – чем неожиданнее, тем круче. Народ боялся ложиться спать, но, конечно, долго не выдерживал, поэтому забава так и осталась экзотикой. В нашем отряде печально прославился только один парень, которому сказали: «Лешка, война». На что он во сне ответил: «А я после завтрака пойду».

Так что после летнего отдыха на зимний меня совершенно не тянуло. Но мама решила по-своему:

– Опять все каникулы просидишь за компьютером? Нет уж, поедешь дышать свежим воздухом!

– Какие это «все каникулы» я за компьютером просидела? – возмутилась я. – Осенние, что ли? Да я их вообще за каникулы не считаю, так, удлиненные выходные. А летом я...

– Путевка уже куплена, начинай собираться, – не дослушала она.

Вот так я собрала вещички и на следующий день после окончания четверти и школьной елки покатила невесть куда – сначала на метро, потом на электричке, потом на автобусе... Кстати, странно – в летний лагерь нас организованно у школы собирали и на специально заказанном автобусе отвозили, а сюда самостоятельно добираться пришлось. Интересно, почему? Никто в эту дыру ехать не хочет, кроме отъявленных ботаников и всяких маменькиных сынков-дочек, не умеющих свое мнение отстаивать, – вроде меня? Да уж, в таком искрометном обществе я, пожалуй, лично возглавлю ночной поход с зубными пастами наперевес. А чем, скажите на милость, там еще развлекаться? Летом гулять можно, а сейчас? Это, как в старинной песне поется, в городе тепло и сыро, а за городом зима, зима... И Новый год! Никаких особенно соблазнительных предложений я на новогоднюю ночь не получила, но и встречать праздник дома не казалось мне скучной перспективой: елка, телевизор, все нарядные, улыбаются, волнуются, торопятся разные вкусности приготовить...

Ну надо же, и ко мне эти дурацкие «вкусности» привязались! Все девчонки в нашем классе так говорят, вот и я подхватила. Спасибо, что не «вкуснятина» или – еще хуже – «вкусняшки». Когда я слышала эту блистательную словоформу, мне представлялись противные мелкие существа, пробирающиеся в дома и поедающие там самое вкусное... Вот я загнула – «словоформа»! Русский у нас уже год как закончился, а не все еще из головы выветрилось.

Мама поняла мое молчание по-своему:

– Что ты такая расстроенная? Можно подумать, я тебя не в лагерь отдыха отправляю, а в лыжный поход с палаткой. Ты посмотри, красота какая! Не то что у нас!

Я послушно посмотрела. И правда, «у нас» – в городе то есть – ничего подобного и близко не наблюдалось. Здесь не было никакой грязи-слякоти даже на проезжей части, вдоль дороги тянулись высоченные сугробы, а мелькавшую за ними узкую пешеходную дорожку покрывал плотно утоптанный снег.

– Скользко, наверное, – озадаченно пробормотала я.

– Что? – не расслышала мама.

– Скользко, говорю, здесь, наверное, если ничем не посыпают. Вот дорожки какие чистые!

– Ах ты мой урбанистический ребенок! – засмеялась она. – Сама увидишь.

И опять мама не обманула – я увидела. Как только мы вышли из автобуса на конечной остановке, так и увидела, точнее почувствовала: совсем не скользко. Ну ни капельки. Снег не липкий, а сухой, приятно скрипит под ботинками – раньше я считала, что это писатели придумали – и нисколько не скользит, сцепляется с подошвой куда лучше городской размазни. И сугробы здесь белые, чистые, и иней на деревьях, как в каком-нибудь стихотворении... Но и температура отличается: едва мы вышли из теплого автобуса, как в лицо словно еловая ветка врезалась – вроде и не больно, а колется ощутимо, сразу хочется в шарф вместе с носом закутаться.

– Я тебе крем защитный положила, – словно прочитала мои мысли мама. – От мороза. Не забывай мазаться за полчаса до выхода на улицу.

Я сильно сомневалась, что вспомню о креме за полчаса до выхода на улицу, но послушно кивнула. Мама тем временем подхватила сумку, и мы вошли в ворота.

На первый взгляд местечко не сильно напоминало летний лагерь: там была огромная территория, огороженная забором, а по ней разбросаны домики – корпуса для отрядов. Здесь забор тоже имелся – конечно, вдруг детишки разбегутся. Впрочем, куда тут разбежишься: лагерь окружал заснеженный лес да поле, которое пересекала одинокая лыжня.

– Отдохнешь, на лыжах покатаешься, – бодро заметила мама.

– Я же лыжи не взяла, – напомнила я.

– Наверняка здесь прокат есть.

Корпусов, в отличие от летнего лагеря, тут было всего два, зато больших. На уровне второго этажа они соединялись стеклянным переходом.

– В тесноте, да не в обиде, – не унималась я.

– Перестань ворчать. Это современный корпус со всеми удобствами и комнатами на двоих.

Я лишь фыркнула – в летнем лагере тоже обещали «удобства», а на деле оказалась палата на двенадцать человек и отдельный домик с туалетом и душем, работающим по часам.

Я и сама не понимала, что со мной. Наверное, просто приступ вредности, начавшийся утром, никак не желал проходить. Вроде и заочная нелюбовь к лагерю поутихла, когда я всю эту красоту увидела, и еще одна приятная перспектива смутно вырисовывалась: две недели я не увижу Серегу Аксентьева из «А»-класса. Он официально считался моим парнем, хотя ни в чем особенном это не выражалось: ну приглашал он меня на медленные танцы на дискотеках, ну в кино по выходным ходили, ну гуляли потом, иногда в «Макдональдсе» сидели. Это повышало мою самооценку: приятно, что ты не хуже других и у тебя есть парень, да не какой-нибудь замухрышка, а Серега Аксентьев, похожий на викинга со своими светлыми волнистыми волосами и вечно насупленным лицом. После того как я свела с ним знакомство, мой авторитет среди наших девиц до небес, конечно, не взлетел, но все равно ощутимо вырос.

Почему же я радуюсь, что целых две недели, да не простых, а новогодних, с такой замечательной личностью не увижусь? Не то чтобы Серега мне не нравился. Нравился, конечно: и за внешность свою симпатичную, и за чувство юмора. Дураком он тоже не был – знал, что Кустурица не только герой песни группы «Братья Гримм». Но не влюблена я в него, и все тут. Сама не знаю, что мне еще надо. Серега – во всех отношениях отличный парень, притом я, кажется, нравилась ему по-настоящему: он всегда звонил первым, на дискотеках не танцевал ни с кем, кроме меня, сплетен, по словам девчонок из «А»-класса, не распускал... Мне было с ним нескучно, но и без него я прекрасно обходилась.