Я подарю тебе любовь - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 6

Почти нигде не отказали!

Лена обошла всех главных редакторов, на меньшее — замов или ответственных редакторов — не соглашалась. Рассказывала вкратце содержание материала, показывала снимки и присматривалась к реакции, к людям. Как-то не хотелось отдавать свое детище в равнодушные руки.

Честно сказать, кое в какие «руки», предложившие напечатать материал, сильно урезав и изменив, и не отдала.

Может, и не сложилось бы ничего, Лена уж подумывать стала, что надо идти каким-нибудь иным путем, но…

Пришла она в известный и солидный, как Лондонский парламент, журнал, освещавший мировую культуру, историю стран и городов, воспользовавшись уже проверенным «заходом» под прикрытием неизъятого удостоверения. Пришла, по большому счету ничего не ожидая: вроде и не совсем в тему, и предположить не могла, что сможет сотрудничать с такими «путешественниками».

Вошла в кабинет главного редактора, увидела Николая Васильевича Забарина и поняла, что никуда не уйдет, пока не уговорит его взять материал!

Уговаривать не пришлось.

Она с энтузиазмом рассказывала о своих исследованиях, находках, показывала снимки, и только набрала наивысшие обороты красноречия, как он ее перебил:

— Оставляйте. Я просмотрю. Контактные телефоны оставьте у секретаря.

Ленка сбилась, а он, посмотрев на нее въедливо и пытливо поверх стильных очков, спросил неожиданно:

— В газете-то своей работаете?

— Нет, — вздохнув покаянно, призналась она.

— То-то, я смотрю, ваших статей давно не видно. Выгнали или сами ушли?

— Ушла.

— Что так? Обладаете прекрасным слогом и вроде в фаворе находились, первые полосы… Конфликт с начальством?

Он чем-то неуловимо напоминал Познера — возрастом, манерой держаться, лицом, морщинами и непростым, мудрым взглядом.

— Все вместе, — чистосердечила Ленка. — И с начальством, и с собой.

Он посмотрел долгим проницательным взглядом и вдруг улыбнулся открытой, щедрой улыбкой.

— Идите, Елена, я просмотрю материал, по возможности быстро.

А в два часа ночи он позвонил.

Ленка, спросонья не понимая, что звонит и, главное, где, долго искала тренькающую трубку, одновременно предпринимая попытки открыть глаза.

— Да! — наконец удалось ей ответить.

— Это Забарин! — по-деловому представился он.

— Какой Забарин? — только не возмутилась она.

Он рассмеялся легким, приятным смехом.

— Спите?

— О господи! — начала соображать Лена. — Николай Васильевич?

— Да уж, не Гоголь, трудно узнать! — пошутил он и резко перешел на серьезный тон: — Рукопись вашу я прочитал. Увлекательнейшее чтение, прям детектив!

И пойди разбери, пожурил или похвалил? Ленка с перепугу не поняла.

— Напечатаем всю, серией статей с продолжением. Завтра в девять утра у меня в кабинете обговорим детали. Все. Спите!

В девять утра стоило ей постучаться к нему в дверь и войти, как Николай Васильевич уже руководил:

— По российским просторам-то за свой счет моталась? — без предисловий и сразу на «ты».

— За свой, — робко села напротив него за стол Лена.

— Ладно, оформим задним числом твое нештатное сотрудничество, какую-то часть денег компенсируем. Все не получится, уж извини. Возьму тебя в штат. Оклад хороший дам.

Елена Алексеевна Невельская, в недавнем прошлом ушлая журналистка острых социальных и криминальных тем, рот открыла от удивления — чудеса!

— Давай, Лена, почивать на лаврах некогда и неуютно, скажу я тебе, двигай дальше! Пока твои изыскания несколько месяцев будут печататься, принимайся за дальнейшее, более позднее, развитие мебели в России, мастеров и так далее. Это интересно.

— Да… — проблеяла она, — я как раз об этом думала.

— Что думать! Иди работай! Ксения Андреевна, мой секретарь, тебе все объяснит, со всеми познакомит. Трудиться, Невельская, трудиться! Я начальник строгий!

Никакой он был не строгий, а самый что ни на есть замечательный начальник в мире. И человек, и журналист-писатель. Его обожали все подчиненные, хотя порой он мог жестко раздавать нагоняи, требовать, особо не церемонясь.

У них с Леной сразу сложились глубоко уважительные отношения и какая-то даже отцовски-дочерняя любовь. Просто повезло необыкновенно, считала Лена, а Николай Васильевич, который не Гоголь, отмахивался и сыпал афоризмами:

— Кто работает, тому и везет! А расслабляться, Елена, тебе не дам, будешь вкалывать, как крепостная!

А она и не расслаблялась, работала с таким восторженным удовольствием, что немного даже побаивалась иногда этого своего состояния «счастье в труде», в прямом смысле, без всяких переносов.

Вот так начался новый этап ее дальнейших изысканий, еще более интересных. И здравствуйте, командировки! Питер, Карелия, средняя полоса России по бывшим усадьбам и губернским городам, Урал — да везде!

Забарин поддерживал, учил многому. За год работы в журнале вышла серия ее ярких, красочных статей, а материала накопилось столько, что и половины не вошло в эти статьи. Он копился, копился, Ленка любовно его складывала, сортировала, до поры и не задумывалась, что с ним делать, но не мертвым же грузом ему лежать!

Однако случился в ее жизни еще один крутой вираж, столь сложный, что как выстояла, до сих пор не знает.

Выстояла.

На злости, упертости, понимая, что не сдастся ни при каких условиях, умудряясь совмещать работу и решение нелегкой проблемы.

Но это другая история. Совсем другая. Справилась, и Николай Васильевич помог.

А тогда, написав заключительную, четырнадцатую по счету статью, внезапно осознала, что все! Все!!!

И как очнулась!

Просмотрела, что сделала, и обнаружила, что посвятила изучению этой темы два года, если считать с того момента, как увлеклась мебелью. И вот она, заключительная большая статья, с анализом современного положения в стране искусства краснодеревщиков, интервью с ведущими специалистами — с выражением преклонения перед их делом, призывно и с осторожным оптимизмом.

Итог. Жирная точка.

Два года, как второе высшее образование получила. И что дальше?

Она ведь вроде журналист? Историю развития мебельного искусства страны изучила, и, как всегда все делала, весьма досконально и обстоятельно, но ведь мебель-то делать она не собирается?

Статью написала, отправила в редакцию, как с любимым человеком рассталась — до слез! Взяла несколько дней выходных, грустила, думала, пересматривая вновь и вновь накопленные за эти годы материалы.

И посетило Елену Алексеевну Невельскую глухой, бессонной ночью озарение!

Во множественном числе.

Первое: есть и другие страны — открытие само по себе! И история их мебельного искусства! Нонсенс, не правда ли?

Второе: а напишет-ка она книгу, куда войдет все собранное и наработанное ею за время исследований. А почему нет?

И третье: а какие из стран в рамках этого направления ей интересны?

Оказалось — многие!

Все взаимосвязано в мире, а уж люди-народы, страны-континенты, традиции-предания, легенды и подавно! Огромное количество сюжетов перекликаются, переплетаются в культуре разных народов. Но поскольку она в своем огороде — например, в русском зодчестве масса элементов похожих, заимствованных или просто идентичных элементам в зодчестве, скажем, северных народов, да и тюркских, иногда и древнеримские мотивы просматриваются, да полно всего!

Викинги!

Вот что интересно! Скандинавия. Уж этого добра в работе древних русских мастеров хватает! Если учесть, что, по последним научным исследованиям, предполагается, что викинги дошли до Днепра и чуть ли не основали Киев. Теория, разумеется, но чем Бог не шутит!

И начать надо с Дании и Норвегии.

Ура!

Еле дождавшись утра, она прибежала раньше всех в редакцию и топталась в приемной, с нетерпением ожидая Забарина. Ксения Андреевна посматривала на ее хождения, улыбаясь понимающе:

— Вы бы присели, Леночка.

— Не могу, Ксения Андреевна! — жаловалась Ленка.

— Невельская, пожар? — строго спросил вошедший в приемную, застав свою подчиненную в состоянии будоражном.