Мат - Алкин Юрий - Страница 52

И было, конечно, ясно: ломается, кокетничает, цену набивает. Умный ход. Сейчас его попросят, и он быстро одумается. Но оказалось, что не кокетничал. Могу ли я руководить такой группой? Да. Уверен ли я, что сделаю это хорошо? Да. Нужно ли мне это сейчас? Нет и еще раз нет. Этот пост — чистейшей воды администрация. Это необходимость понимать, что происходит в десяти различных отраслях. Это мгновенный переход от всего, чем я занимался последние пять лет, к чему-то совершенно другому. И мне это, честно говоря, совершенно не надо. Мне будет гораздо лучше отвечать полностью за то, чем я занимаюсь сейчас, а не за все в целом. Когда-нибудь позже это может стать правильным шагом для меня. Но не сейчас, не сегодня. Сегодня для меня главное — случайно не выбрать того, кто стоит за всеми этими совпадениями. Вот такие у меня приоритеты. Он, как всегда, был откровенен, как всегда, прям, и, как всегда, ему было невозможно не верить. И у нас стало на одного кандидата меньше.

А потом еще на одного. Мне это тоже, честно говоря, не надо, — сообщил Пол. Еще меньше, чем Майклу. Какой уж там из меня администратор. А вот главным по технической части вы меня, будьте добры, сделайте. И идиотов не подсовывайте. Ну вот, теперь вы знаете, как можно купить мой голос. Это было ключевое слово: «купить». И рванула у нас с места невидимая, не слышимая никем, открыто непризнаваемая купля-продажа. Где каждый — покупатель и каждый — продавец. И все разошлись, думая об этой самой купле-продаже.

Впрочем, думалось не только о ней. Думалось еще, например, об Эде. О том, как бы его, сердечного, использовать поудачнее. Что происходит, например, когда народ выбирает одного человека, а специалисты рекомендуют другого? Не зря же он свою летопись пишет. «Выделился несомненный лидер»… Значит, эта информация куда-то пойдет? На чей-то стол ляжет? И не все равно ли тогда, о чем мы здесь договорились, главное, чтобы в конечном варианте было правильное имя. Видимо, вечернее рандеву становится теперь еще важнее. Главное — нельзя чтобы он что-то заподозрил. Истинные причины нашего внезапного романа ему, скорее всего, ясны, и они его нисколько не волнуют. А вот о нашем тесном знакомстве с его блокнотом знаменитым, что внутри зеленой папочки лежит, ему знать никак нельзя. План на вечер, таким образом, образовался. Но оставшиеся до встречи с Эдом несколько часов надо тоже использовать с умом. Причем осторожно. Нам ведь теперь работать вместе. А это резко меняет то, что еще вчера было можно, на то, что нельзя.

Примерно здесь и появился Алан. Очень своевременно, надо сказать, появился. Никого вокруг не было, как в тот первый раз, два бесконечных дня назад. И голос его теперь нужен был, как никогда, и помучался он уже достаточно, и пора было его уже ублажать и приводить в нужное состояние. Да только Алан оказался не тем — словно подменили. До того странная перемена с ним произошла, что даже жутью какой-то повеяло. Поначалу казалось, что сама в этом и виновата — перестаралась, вот и не желает обиженный мальчик общаться. Типичные были приметы — даже почудилось на минуту, что это снова восьмой класс и Свен, набычившись, сообщает, что больше он подобные штучки терпеть не намерен. И плотно сжатые губы наличествовали, и слова цедились нехотя, и стальные глаза смотрели угрюмо и тоскливо. Все было, как бывало уже не раз, и никакой сложности все эти глаза и губы собой не представляли. Но время шло, разговор вяло продвигался, а слова все так же неохотно текли, словно вода из плохо закрытого крана, и глаза не теплели. А под самый конец стало вообще ясно, что все не так просто и что школьные воспоминания сейчас ничем не помогут. Речь в тот момент шла о том, как интересно будет всем работать вместе и что кого бы ни выбрали, Брендона, Алекса или самого Алана, атмосфера уже сложилась правильная.

Тут он это и буркнул. «Атмосфера, — его рот странно искривился, — он вам покажет атмосферу». И хотя Алан немедленно навалил на эту короткую фразу кучу замечаний, она под ними осталась и оттуда, из-под словесной кучи, поблескивала опасным блеском. Не было в ней обид, разбитых сердец и дешевой романтики. Была в ней тревога и тайна. Кто «он»? И почему «вам»? Но вытащить из Алана на эту тему ничего не получилось. Он снова вывалил груду соображений, а потом торопливо стал прощаться. И в этом прощании снова проглянула та пугающая фраза. Потому что так не прощаются обиженные и оскорбленные в лучших чувствах мужчины. Так прощаются мужчины, которым до тебя дела нет. Вообще никакого дела.

— И что в этом плохого? — спросил Майкл. — Кто-то же здесь действительно орудует.

— Время не то, — терпеливо повторил Алекс. — Раньше надо было. Вчера. А теперь от этого вред один.

Майкл вынырнул из мягких объятий кресла и стал, опираясь на борт бильярдного стола.

— Почему же вред? — возразил он, скользнув равнодушным взглядом по стойке с киями. — Наоборот, теперь это стало важно. Как-никак, трое в одной лодке, не считая лидера. А вчера это как раз выеденного яйца не стоило.

Алекс вздохнул.

— Ну что ты хохмишь. Народ сейчас вместе должен быть. Что было, то было. Нельзя их сейчас пугать. Понимаешь? Нельзя. А ты их запугиваешь весь день. Ладно другие, но ты-то должен понимать, что теперь все забыть пора. Все, шутки кончились. Делом заниматься надо. А не упырей искать.

— А что насчет записки?

— А что насчет ее?

— Уже не интересно, кто ее подкинул?

— Майк, ты просто не слушаешь. Да плевать мне, кто ее написал. Теперь — плевать.

— А на что не плевать? — с интересом спросил Майкл.

— Сам знаешь, на что. На то же, что и тебе.

— Не совсем, не совсем, — немного растягивая слова, произнес Майкл. — Я же сказал — меня теперь победа не интересует.

— А меня интересует, — неожиданно холодно ответил Алекс. — Я из этого секрета не делаю. И твоя охота на ведьм мне начинает мешать. И не только мне. Всем от этого хуже будет. И тебе самому — тоже.

Майкл мельком глянул на часы.

— Ясно. Хорошо, я твое мнение приму к сведению. Ты только для этого хотел встретиться или что-то еще было?

— Для этого, — Алекс немного подобрался в кресле, словно огромный зверь перед прыжком. — Но на чем мы расходимся, я что-то пока не понял.

— На чем расходимся? — удивился Майкл. — Я же сказал: понял. Твое мнение учту. Тебе мешают поиски интригана.

— Ты… — Алекс резко поднял палец, но тут же опустил руку. — Ты будешь продолжать? Или нет?

— Если сочту нужным.

— А что ты считаешь нужным? — казалось, Алексу приходится говорить через силу.

— Пока что считаю нужным искать дальше. Ведь если подумать, такие поиски мешают только некоторым. Двум категориям, точнее: тем, кто думает, что это отвлекает людей, и тому, одному…

— На воре шапка горит? — с сомнением произнес Алекс, едва заметно расслабляясь. — Думаешь, этот тип перепугается и сглупит?

— Именно, — Майкл был, несомненно, доволен. — Именно!

— Ну и сколько ты будешь ждать? А если он вообще не проявится?

— Ничего, — успокоительно сказал Майкл. — Пока что наоборот — не проявляется первая категория.

— Ну, это еще ни о чем не… — Алекс замолчал, словно его кто-то выключил.

Затем он снова включился, перешел в движение и начал медленно вставать из кресла — сантиметр за сантиметром, мышца за мышцей, распрямляясь и становясь в полный рост.

— Так вот ты о чем, — сказал он наконец, полностью встав. Его всегда приветливое лицо было теперь непривычно жестким.

Майкл пожал плечами.

— Я об этом с самого начала.

— Ты считаешь, это я испортил лодку?

— Это тебе виднее.

— Говори, раз уж начал.

— А что говорить? — удивился Майкл. — Я же не знаю, ты это сам или поручил кому.

— Поручил?

— Почему бы и нет? Вызвал Росса в бильярдную и поручил.

— Ах, Росса, — задумчиво сказал Алекс, оглядываясь. — В бильярдную…

— Или еще кого, — ответил Майкл, понимающе глядя на закрытую дверь за спиной Алекса. — Ты ведь убеждать умеешь.

Он сделал шаг в сторону и неторопливо взял со стойки поблескивающий лаком кий с черной рукояткой.