Сарацинский клинок - Йерби Фрэнк - Страница 27

– О, святой Иисус, сын Святой Марии! – выкрикнул он. – Ты все еще со мной!

– Аминь, – повторил Готье. – А теперь, с разрешения Вашего Величества, мой король на время освободил меня от всех обязанностей по отношению к Его Королевскому Величеству. Я не прошу большей чести, чем вашего разрешения сопровождать вас, сир, в поездке на север…

– Разрешаю! – засмеялся Фридрих. – Я осыпал бы вас наградами… вас обоих… если бы у меня было чем награждать…

Он замолк, присматриваясь к Пьетро.

– А ты, – неожиданно обратился он к нему на сицилийском диалекте, – ты не из Франции. Более того…

– Более того, – улыбнулся Пьетро и опустился на одно колено перед королем, – вы знали меня в прошлом, как вы собирались сказать, сир. В этой самой комнате Ваше Величество и я уничтожили утку, добытую для нас соколом Цезарем, которого Ваше Величество оказало мне честь принять из моих рук…

Фридрих схватил Пьетро за плечи и поднял. Потом крепко расцеловал в обе щеки.

– Пьетро! – сказал он. – Пьетро ди Донати… Я часто думал, что же случилось с тобой…

– А я, – смело заявил Пьетро, – разузнавал про баронство, которое вы, мой король, обещали мне.

Произнеся эти слова, он засмеялся, но лицо Фридриха оставалось серьезным.

– Да, я обещал, – сказал он. – И Фридрих всегда держит свое слово, с Божьей помощью. Этот юноша, – обратился он к Готье, – однажды спас меня от кабана. Да и за одного того сокола, которого ты подарил мне, Пьетро, ты заслуживаешь баронского титула. Я пытался спарить его, чтобы получить потомство королевских кровей. Пойдемте, господа, будем пировать и веселиться, ибо сегодня действительно великий день…

За столом они говорили о многом – о своих битвах с баронами, о планах создания образцового государства здесь, на Сицилии, когда будет решена судьба империи.

– Что касается твоего баронства, Пьетро, – сказал он, – боюсь, что придется подождать моего возвращения из Германии. Тогда многие знатные господа, которые глумились над мальчиком из Апулии, как они меня называли, пожалеют о своем глумлении. Я жил среди предателей, пока меня не начало тошнить от них. В этой стране появится много новых знатных людей, мне будет все равно – были ли их отцы кузнецами или сапожниками, если они верно служили мне…

Пьетро посмотрел на него.

– Сир, – спросил он, – откуда вы знаете о моем происхождении? Я никогда никому не говорил о моем отце…

– Король, – заявил Фридрих, – даже такой обнищавший, как я, имеет много глаз и ушей. Когда ты не вернулся ко мне, я провел кое-какие расследования. К счастью для тебя, твои враги – они и мои враги.

Пьетро всматривался в лицо короля, в его внимательные карие глаза.

– Поместье Синискола, – прошептал он, – это замечательное, прекрасное владение, мой король…

Фридрих ударил его по правому плечу с такой силой, что шрам отозвался болью.

– Ты действительно мне нужен, Пьетро! – засмеялся Фридрих. – Такой хитрый ум, как твой, сослужит мне хорошую службу. Твоя мысль хороша. Я буду иметь ее в виду…

Готье с изумлением смотрел на Пьетро.

– Пьетро, – сказал он, – я думаю, что мне подобает освободить тебя от твоей клятвы и от службы мне. Если бы я знал, какие у тебя связи, я никогда не предложил бы тебе быть моим оруженосцем.

– Я не хочу, чтобы вы меня освобождали, – поспешно сказал Пьетро. – Все, чего я хочу, это завоевать во Франции рыцарское звание. Там, мой господин, поскольку никто, кроме вас, не знает о моем происхождении, меня могут посвятить в рыцари, не нанося ущерба репутации моего сюзерена.

– Я могу посвятить тебя в рыцари! – воскликнул Фридрих. – И, клянусь небесами, я это сделаю!

Пьетро нахмурился.

– Пожалуйста, сир, я не хочу вас обидеть, – но зачем делать это сейчас, когда вам придется проделать это снова, когда вы вернетесь из Германии? Люди еще спорят о вашем праве быть императором. Как же они будут оспаривать мое скромное желание быть посвященным в рыцари, если вы это осуществите сейчас? А став императором, вы будете сиять как солнце и как луна, и любой, кого вы произведете в рыцари, будет отражать вашу славу. Это потребует каких-то лет ожидания, но я терпелив. Простите меня, мой король, за эту грубую правду, но ведь это правда…

– Хорошо сказано, – согласился Фридрих. – Я и вполовину не ценил бы тебя так, если бы ты не был честным человеком, Пьетро. Вы оба будете отдыхать здесь, пока я не буду готов к путешествию. Боюсь, что на это уйдет месяц. Потому что только на последней неделе февраля моя королева родила мне сына и наследника…

Готье и Пьетро встали и поклонились королю.

– От имени моего короля могу я принести вам поздравления всей Франции? – сказал Готье.

– А я – мои собственные? – вторил ему Пьетро.

– Благодарю вас, – сказал Фридрих. – Боюсь, что в этом деле я проявил невнимание. О рождении Генриха я известил только Его Святейшество…

Готье глянул на него.

– В таком случае, – сказал он, – я предложил бы вам немедленно отправить посланца к королю Франции. Его Величество поддерживал вас, зная, что вы последний из живущих Гогенштауфенов. Неужели вы не видите, как укрепляет ваши позиции то, что у вас появился наследник? Гораздо легче поддерживать династию, чем правление одного человека.

– Вы правы, – сказал Фридрих и прошел к камину, чтобы ударить в бронзовый гонг. Когда появился слуга, король приказал ему принести чернила, пергамент, гусиные перья и вызвать писца.

Пьетро прочистил горло.

– Вашему Величеству нет необходимости вызывать писца, если вы окажете мне честь и позволите послужить вам в этом качестве.

– Письмо должно быть на латыни, – сказал Фридрих. – Конечно, я могу продиктовать его на латыни, но я не очень уверен в грамматике

– Доверьтесь мне, сир, – сказал Пьетро. – Вам не придется стыдиться стиля этого письма.

Через несколько минут он склонился над пергаментом, гусиное перо двигалось быстро, выписывая маленькие готические буквы; временами он останавливался, чтобы исправить ошибки короля в построении фразы, и даже целиком изменял выражения, придавая им более изысканную форму.

Он закончил писать и посыпал пергамент песком из коробочки, чтобы высохли чернила. Через несколько минут он ссыпал песок обратно в коробочку и вручил письмо королю.

Фридрих, хмурясь, читал.

– Клянусь Богом! – вырвалось у него. – Я нашел себе латинского секретаря для всего королевства!

Он показал письмо Готье. Как и большинство сыновей норманнских баронов, Готье получил хорошее образование. Он прочитал письмо и глянул на Пьетро с уважением.

– Ты уверен, что не хочешь получить аббатство? – спросил он. – Такой грамотный человек, как ты, далеко пойдет в церковном мире…[17]

– Вспомните, при каких обстоятельствах вы спасли мне жизнь, – улыбнулся Пьетро. – Боюсь, что я слишком от мира сего, слишком из плоти и крови…

– Это правда! – рассмеялся Готье.

– А я ничего об этом не знаю, – вмешался Фридрих. – В какой переделке ты на этот раз оказался, Пьетро?

– Похищение, – сообщил Готье. – Он похитил дочь крупного барона, не меньше. Но, судя по тому, как девушка дралась со своими братьями, которые прискакали спасать ее от этого гнусного грубияна, она, очевидно, отнюдь не была против похищения…

– Девушка поехала добровольно? – спросил Фридрих.

– Да, сир, – сказал Пьетро. – Она вообще присоединилась ко мне уже после того, как я бежал из замка.

– Я в этом не сомневаюсь. Ты очень красивый парень, Пьетро, хотя сейчас ты осунулся и похудел. Я потом погляжу, как вернуть тебе ее, но ты должен будешь, как положено, жениться на ней перед алтарем Господа Бога.

– С тех пор, как это случилось в прошлом ноябре, отец выдал ее замуж…

– Плохо, – сердито заметил Фридрих, – потому что если этот брак не нарушает установленных границ кровосмешения, я ничего не могу поделать.[18] В вопросах брака Его Святейшество самый упрямый человек. – Фридрих улыбнулся Готье: – Как, вероятно, помнит ваш король…