Властелин Призраков - Йепп Лоуренс - Страница 19

– Видимо, милосердие на Ангире не в почете, – иронично обронил принц, подходя к Урми.

Та надавила рукой на одну из ног статуи.

– Нет, очевидно, не эта. – И нажала на другую.

Послышался глухой щелчок, громыхание цепей – старая каменная глыба тяжело, со стоном, сдвинулась с места. В это же самое время из-за двери донеслись возбужденные крики синха.

– Думаю, они услышали, как открывался ход, – предположил Зулу.

– В таком случае нам лучше поторопиться, – Байбил подхватил с каменного выступа тяжелый золотой подсвечник и жестом подозвал Спока и Зулу к себе.

Мраморная плита, образующая переднюю стенку алтаря, медленно опускалась, открывая узкие ступеньки, ведущие вниз. Крики синха становились все громче и громче. Массивная бронзовая дверь сотрясалась от ударов.

Первыми в потайной ход спустились принц и Урми.

– Мы должны попытаться дать механизму обратный ход и закрыть потайную дверь, – озабоченно произнес Спок, осторожно ступая на лестницу.

Бронзовая дверь продолжала сопротивляться напору извне, но жалобно скрипела, словно стонала от боли.

Байбил, почти силой втолкнув Зулу в узкий проход, быстро последовал за ним. К счастью, Споку удалось без труда обнаружить механизм лаза. Как только Зулу и Байбил спустились вниз, он потянул за цепь. Вслед за громыханием металла послышался скрежет задвигающейся плиты.

Вместе с кромешной темнотой воцарилась и полная тишина, лишь откуда-то издали невнятно доносился шум воды. Байбил зажег свечу и поднял ее высоко над головой, освещая путь.

Низкий потолок был усеян бородавчатыми бугорками и выступами, и каждый выступ, каждый бугорок украшала поблескивающая на свету водяная капля. Своеобразная особенность структуры каменных стен и кроваво-красный цвет придавали им поразительное сходство с человеческой плотью, обнажившейся после удара мечом или пореза.

Байбил невольно поежился:

– Должно быть, этот ход прорубался в те далекие времена, когда строилась и сама цитадель.

На протяжении веков вода размывала ступени, образуя где углубления, где наросты, поэтому идти было неимоверно трудно. Беглецы то и дело оступались, теряя равновесие. А из-за струек воды, извивающихся по шероховатым стенам, все вокруг, казалось, шевелилось, дышало. Путники не могли отделаться от ощущения, что путешествуют внутри живого организма, который рано или поздно переварит их.

Пройдя сотни две ступеней, Байбил, возглавлявший маленький отряд, приостановился и, отступив к стене, пропустил принца вперед. Когда Урми, следовавшая по пятам за наследником, поравнялась со стариком, он так резко поднес к ее лицу свечу, что женщина от неожиданности вскрикнула и отпрянула назад. Упав в объятия Зулу, она чуть не сбила его с ног.

– Держите ее покрепче! – сурово приказал старик.

Смущенный молодой офицер беспрекословно подчинился приказу.

Передав свечу принцу, Байбил забрал у Урми меч и быстро, но тщательно обыскал ее. Ничего, кроме пары уже знакомых кинжалов, он не обнаружил. Раздувая сердито ноздри, дядя потребовал ответа у племянницы:

– А теперь скажи мне, что ты делала во дворце?

– Выживала и только, – Урми попыталась было вырваться из рук Зулу, но, увы, безуспешно.

Прикрепив меч к поясу своего соропа, старик протянул руку вперед – на ладони лежала пара кинжалов.

– Вот с этим арсеналом?

Урми, понуро опустив голову, покорно затихла в объятиях Зулу.

– Я… я держала их для защиты.

– Кинжалы сродни императорам. С одним чувствуешь себя в безопасности, а обзаведясь вторым, взваливаешь на себя бремя хлопот. – Байбил сжал ладонь, и две рукоятки утонули в ней, два хищных лезвия угрожающе уставились на Урми. – Кого ты собиралась убить? Говори!

– Никого.

– Я не думаю… – заговорил принц и осекся: старый слуга властно взмахнул рукой, требуя молчания.

– Не верю, что она пришла во дворец только ради того, чтобы работать служанкой. Есть, конечно, люди, рожденные прислуживать, но Урми к ним не относится, – пояснил старик, не сводя глаз с племянницы. – Ее независимый характер бунтовщицы в полной мере проявился уже в раннем детстве. Более своенравного ребенка я не встречал, она никому не позволяла командовать собою.

Урми горделиво вскинула голову, собираясь сама перейти в наступление:

– Очевидно, ты, дядя, слишком долго путешествовал по тем миролюбивым, спокойным мирам. Ты даже не представляешь, какой ужас творится сейчас на Ангире.

– Что ты хочешь сказать? – вмешался принц. – Перед моим отъездом отец показал мне свои планы по модернизации хозяйства. Он намеревался создать совершенно новые промышленные комплексы. Современные. И тем самым облегчить труд рабочих.

Урми, повернул голову, бросила на наследника презрительный взгляд:

– А он вам рассказывал, какой станет жизнь у этих самых рабочих, когда им облегчат труд? Так знайте, что, не разгибая спины, они работают с утра до ночи, а потом, усталые, едва передвигая ноги, возвращаются в убогие деревянные домишки, похожие, скорее, на склепы, чем на жилища. От удушающего дыма заводских труб спасения нет никому. А реки и озера так загрязнены, что в них уже не живет никакая рыба.

Принц пришел в недоумение:

– Почему же тогда люди продолжают работать на этих заводах? Почему не уходят?

– Почему? – голос Урми зазвенел от гнева. – Они получают такие крохи, что не могут расплатиться с компаниями ни за аренду жилья, ни за пищу, ни за одежду. Ваш отец ничего не модернизировал, он просто заменил одну форму рабства другой. Вырвавшись из кабалы землевладельца, люди угодили в кабалу компаний. И новая кабала оказалась страшнее старой – все стараются вернуться назад в деревню. Но возвращаются только те, кому повезет. Всем остальным не хватает на это денег, поэтому и дети вынуждены работать бок о бок со своими родителями… и умирать так же. Заводы и фабрики, как чудовищные монстры, заглатывают людей, высасывают из них все соки и выплевывают, словно никому не нужный мусор.

– Что случилось с твоими родителями? – с тревогой спросил Байбил.

– Я знаю только то, что мне сообщили, когда погребальные урны с их прахом привезли в деревню. Отец погиб на фабрике в результате несчастного случая, мать скончалась от легочного кровотечения. – Урми еще выше вскинула голову, одарив принца взглядом непримиримой вражды. – Люди говорят, что лучше сразу идти на кладбище и там дожидаться смерти, чем умереть в городе, – в одном из проклятых городов.

Байбил спрятал кинжалы в складках своей одежды.

– Твои родители заслуживали лучшей смерти, – в голосе старика звучала горечь.

Потрясенный услышанным, принц переводил недоверчивый взгляд со слуги на женщину и обратно.

– Прошу вас, поверьте мне: о создании таких условий для рабочих отец мой и не помышлял. Должно быть, ему лгали, намеренно лгали, преподнося информацию о жизни рабочих в розовом цвете.

Урми скептически наморщила лоб.

– Как бы я хотела верить вам.

– Но в данный момент нас интересует не покойный император, – старик встрепенулся, расправил плечи. Кажется, его осенила догадка. – А твои намерения. Неужели ты задумала отомстить, детка?

Неожиданно Урми ударила Зулу локтем в живот и вырвалась из его объятий.

– Кинжалы были нужны мне только для самозащиты.

Неудовлетворенный ответом, Байбил занес меч над головой и с угрозой потребовал:

– Говори мне правду, девочка.

Стремясь разрядить обстановку, принц положил руку на запястье слуги, призывая опустить оружие.

– Сейчас это уже неважно, Байбил.

– Но… – попытался возразить старик.

– Разберемся потом, когда благополучно выберемся отсюда, – хозяин протянул слуге свечу. – Если бы Урми хотела меня убить, то у нее было более чем достаточно возможностей для этого.

– Я же хочу защитить вас, – недовольно проворчал Байбил.

– Знаю и искренне признателен тебе, – принц дал знак трогаться в путь. – Но давай не будем спешить с выводами. Я не могу позволить тебе идти на поводу у пустых подозрений.