Ведьма и вампир - Авербух Наталья Владимировна - Страница 42

— Пусть откроет глаза и посмотрит на меня, — приказала Магда.

Следователь осторожно попробовал выполнить это требование… темнота перед глазами рассеялась, оставив оборотня беззащитным перед солнечным светом. Вир заморгал и зажмурился.

— Говори, я слушаю, — хрипло сказал он.

— Я спасла тебе жизнь.

— Хм! — вмешался вампирёныш.

— Мы спасли, — поправилась ведьма. — Мы. Спасли.

Оборотень кивнул. Ему становилось лучше, но в следующий раз Вир предпочёл бы когти, капкан или даже серебро.

— Чего ты хочешь?

— Прекрати дело и убирайся отсюда.

— Признаёшься в нападении? — тут же ожил следователь.

— Нет. Просто убирайся.

— Не могу. Проси другого.

— Мне от тебя ничего не нужно.

— На нет и суда нет.

Оборотень поднялся на ноги. Пошатнулся, но это было последнее проявление слабости.

— Тогда исполни моё, — вмешался вампир. — Ты никому не расскажешь о том, что сегодня произошло.

— Слишком много.

— Мы спасли тебе жизнь.

— Слишком просто.

Практикант вспомнил лицо начальницы, когда он оттаскивал её от неудачливой жертвы… Ему эта доброта может стоить зачёта за практику.

— Я рисковал делом всей своей жизни, — слегка преувеличил вампир. — Исполни моё желание.

— Нет. Проси другого.

— Попрошу, — отступил вампир. — Но эта просьба будет последней.

Оборотень потрогал уже прекратившую болеть шею и кивнул.

— Тогда обещай вот что, — снова заговорила Магда. — Ты не используешь рассказ о сегодняшнем дне во вред для Веймы или нас с Лимом. Ни прямо, ни косвенно.

— Это было во второй просьбе.

— Нет, это третья. Они ведь совершенно разные! Вообще не рассказывать — и не использовать во вред! Убедишься в безопасности — хоть кричи об этом, хоть плакат повесь!

— Невозможно!

— Желания разные. Согласишься сейчас или отложишь до слёта?

Следователь прикинул. Если его признают на слёте правым, то и ладно, а если нет? Само вынесением дела на суд подставит Вейму. Её накажут, но и его тоже — за невыполнения желания.

Да и не планировал он пока жаловаться. Сам как-нибудь разберётся.

Оборотень кивнул и молча удалился. Говорить было трудно, но боль в горле не имела к этому никакого отношения.

— Что на неё нашло? — прошептала Магда, не торопясь возвращаться в дом.

— Сошла с ума.

— Правда?!

— Влюбилась, — смягчил диагноз психолог.

— Вейма?! Вот так?

— А зачем ей ещё его душить?

— У вас так принято? — не отставала ведьма. — Если ты влюбишься, ты тоже задушишь свою любимую?

— Нет, я её укушу.

— Серьёзно?

— Конечно. Зачем мне возлюбленная-человек?

— А если бы ты не мог её укусить? — заинтересовалась Магда.

— Тогда я бы её не любил.

— Вы действительно любите только тех, кого убили? — поразилась девушка.

Практикант тяжко вздохнул.

— Нет, я пошутил.

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что обратил бы её, но если она будет человеком. И вообще, при чём тут я? Мы Вейму обсуждаем!

— Тише! Услышит ещё. Скажи серьёзно — ты действительно считаешь, что Вейма влюбилась в этого… следователя?

Вампир вздохнул ещё тяжелее.

— Я не знаю. Никогда не слышал ни о чём таком. Но женщины — создания непредсказуемые.

— И это говорит психолог?! Чему вас только в Университете учат!

— Определять, влюблена ли женщина, мне ещё не приходилось.

— Лим! — вознегодовала ведьма. — Ты можешь перестать выкручиваться и поговорить серьёзно?

— Магда, зачем вы меня спрашиваете? Я видел ещё меньше, чем вы, пришёл уже к финалу. Что произошло?

Ведьма покачала головой.

— Словами не передать…

— Тогда дайте посмотреть.

Вампиры обычно избегают постоянно проникать в чужой разум — это сводит на нет нормальное общение, к тому же может выдать истинную природу. А с ведьмами вообще никогда не знаешь, удастся ли воздействие или нет. Магда послушно вызвала в памяти воспоминание о необычной встрече вампирши и оборотня. Лим мгновение всматривался, потом кивнул.

— Я понял. Но не знаю, что было раньше.

— О чём ты?

— Она могла вызвать в себе любовь, чтобы представить его жертвой, — пояснил вампир. — Мы часто так поступаем. И вообще, наши чувства…

Магда так и не узнала, что такого глубокомысленного хотел изречь Лим, потому что юноша замер и прислушался.

— Она плачет. Звук глухой — в подушку рыдает.

— Ты так хорошо слышишь? — испугалась ведьма. — Она тоже?!

— Когда захочет. И я — тоже когда захочу.

— Не понимаю я Вейму. Сначала чуть не убила, теперь слезами обливается.

— Может, плачет от обиды, что не дали убить? — предположил вампир.

Ведьма развела руками и тоже прислушалась. Нет, невозможно, находясь снаружи, различить тихие звуки, раздающиеся в подвале.

— Лим, а почему Вейма так обиделась? Это что-то для вас значит?

— Что?

— Ну, если вам предлагают кому-то довериться.

— Не больше, чем для кого-то ещё. Но Вейма говорила о другом.

— О чём?

— О том, что она слаба и беспомощна.

— А это?

— А это много значит для неё. Вейма ненавидит слабость и обожает власть.

— Вейма?! Власть?! Да ты рехнулся!

— Не кричите. Она просто трезво рассчитывает свои силы, поэтому никогда не берётся за трудные задачи. И много сдерживается. А так — ей нравится чувствовать свою власть, нравится унижать, нравится, чтобы её побаивались, уважали и к ней прислушивались.

— С чего ты взял? — обиделась за подругу Магда.

— А вы сами понаблюдайте, — посоветовал вампир. — Или постарайтесь вспомнить.

Магда отмахнулась, но в памяти всплыли картины: Вейма, заставившая померкнуть свет за окном ради мимолётного ужаса в глазах неприятного клиента, Вейма, запрещающая пробовать то или иное заклинание, Вейма, приказывающая Лиму «разобраться» с инквизитором, Вейма, ведущая допрос…

Вампирша не была злой, но мелкие доказательства своей силы и власти действительно любила.

— Ей нелегко, — почти сочувственно произнёс практикант. — Но в Университете нас учили, что каждый сам выбирает свой путь — и последствия выбора.

— Она не просила делать её вампиром.

— Могла умереть, — уже совершенно равнодушно возразил вампир. — Вы как хотите, а я пойду спать.

Глава десятая. Разговоры на кухне

Вечером Магда проснулась довольно рано и два часа ходила на цыпочках, опасаясь разбудить подругу. Когда Вейма поднялась из подвала, на её лице уже не было никаких следов слёз или усталости. Бодрым — до неприличия бодрым, как потом пересказывала Магда Лиму, — голосом спросила, когда ужин и не явился ли кто-нибудь заказать что-нибудь нехорошее, как это часто бывает по вечерам.

Кто-нибудь не явился, поэтому Лим отпросился до утра, и девушки остались вдвоём. Все разговоры о своём поведении Вейма пресекала мягко, но решительно. Неожиданно стала говорить, как рада, что стажировка ведьмы подходит к концу и что вскоре Магде не надо будет браться за любые заказы. Говорила о чистоте и покое Слоновой башни, которую знала только по рассказам. Спрашивала, что ведьма собирается изучать и не попытается ли связать свои сегодняшние знания с белой магией. Ещё более неожиданно рассказала о намерении барона предложить Лиму место психолога в их владениях, хвалила практиканта, предрекала ему блестящее будущее.

— Помирать собралась? — не выдержала Магда. — С какого перепугу подобрела?

— Просто так, — отстранённо ответила вампирша, взяв в руки пустую чашку. Ничего особенного в старой посуде, оставшейся ещё от прежнего хозяина дома, но Вейма разглядывала её пристально и любовно, как фанатик свящённую реликвию. — Я много думала.

— О чём?

— О себе. О жизни. О смерти. Много думала.

— И до чего додумала?

— Потом скажу.

— Вейма!

— Правда, Магда. Ты уже ничего не изменишь. Когда-нибудь потом… я скажу тебе, точно.

Лим так и застал обеих девушек — молча сидящих напротив друг другу. Вейма всё любовалась старой чашкой, неспособная сидеть без дела ведьма толкла в ступке травы для очередного снадобья.