Его сильные руки - Аллен Дэнис - Страница 69

– Да, я знаю. – На ее глаза навернулись слезы. – Я просто хочу, чтобы он жил, Арман.

– Если он выживет, вы скажете ему об этом?

– О чем?

– О том, что вы любите его.

Кэтрин почувствовала, что на кончике ее носа повисла крупная слезинка, но даже не удосужилась смахнуть ее. Ей было все равно.

– Да, скажу. Я молю Бога о том, чтобы он не покинул этот мир прежде, чем у меня появится такая возможность.

Арман сжал ее руку в своей, но ничего не сказал. Он направился к туалетному столику, где были разложены травы, и стал смешивать очередную порцию снадобья.

Кэтрин ценила сострадание Армана, тем более что у него множество своих собственных внутрисемейных проблем. Она бросила взгляд на широкую спину Армана. Судя по его осанке и поведению, никто не догадался бы, как он сильно страдает. Теперь было наверняка известно, что именно Кристиан был тем предателем, который дважды едва не погубил Рена-ра, передавая информацию Джеффри. Люсьен давно подозревал молодого человека в том, что тот продает сведения о готовящихся акциях, чтобы раздобыть денег на опиум. Люсьен проверил свою догадку, рассказав только Кристиану о том, что готовилось прошлой ночью.

То, что Джеффри наверняка знал, куда отвести полицейских, свидетельствовало о том, что Кристиан был предателем. И Кэтрин понимала, что Арман удручен этим фактом, хотя и ведет себя так, как будто ничего не произошло. Они приняли Кристиана в организацию, чтобы помочь молодому человеку встать на правильный путь в жизни.

– Арман? – окликнула она его.

– Да? – Он оглянулся. Кэтрин увидела страдание в его орехово-карих глазах.

– Мне очень жаль, что так получилось с Кристианом.

В его глазах полыхнула ярость, и Кэтрин в первый момент пожалела, что выразила сочувствие. Однако через мгновение Арман взял себя в руки и ответил:

– Спасибо, Кэтрин. Я очень благодарен вам за теплые слова и за то, что вы не держите на него зла.

– Что можно сделать, чтобы помочь ему?

– Я собираюсь увезти его отсюда, – с тяжелым вздохом ответил Арман и вернулся к своему занятию. – Подальше от этого места, от системы, которая унижает его в собственных глазах и заставляет прибегать к опиумной трубке, чтобы скрыться от общественных предрассудков.

Арман закончил приготовление лекарства и обернулся к Кэтрин, скрестив на груди руки.

– Мы с Люсьеном говорили об этом. Мы собираемся уехать в Канаду. Сначала он, разумеется, поговорит с Энни и узнает, согласна ли она с ним поехать. Но думаю, она не будет против начать с ним новую жизнь на новом месте. Я надеюсь, что мне удастся уговорить Кристиана.

На изможденном лице Кэтрин вспыхнула искра любопытства. Она положила руку на грудь Реджи, которая равномерно, но с усилием вздымалась и опускалась под простыней.

– Расскажи мне о Канаде, Арман. Я объездила весь мир, но никогда не была там. Расскажи мне все, что знаешь.

Глава 22

Бокаж в переводе с французского означает «роща, тенистое укрытие». Впервые оказавшись здесь, Энни решила, что поместье по праву носит такое название. Окруженный дубовыми посадками, особняк производил впечатление уединенного пристанища.

Энни и Люсьен подъехали к парадному подъезду в экипаже. Она была одета подобающим образом для первого знакомства с его родителями. Люсьен рано утром съездил в город, чтобы узнать о здоровье Реджи и привезти для нее одежду. На Энни было светлое платье из атласа со множеством оборок.

С ними была камеристка Энни, Сара. Казалось, он сделал все, чтобы соблюсти приличия и сохранить репутацию Энни. Именно ради этого они решили отправиться в Бокаж, а не в апартаменты Люсьена в отеле Святого Людовика. Хотя уже давно Энни перестала заботить ее репутация, ей было приятно, как Люсьен к этому относится. Реджи высоко оценил бы его заботу.

Несмотря на прекрасный, яркий день, заливистое пение птиц и спокойствие, разлитое в природе, Энни чувствовала, что от волнения у нее сжалось все внутри. Она впервые должна увидеться с родителями Люсьена, которые скорее всего были невысокого мнения об англичанах – впрочем, как и англичане об американцах. Они считали друг друга происшедшими от разных ветвей общечеловеческого генеалогического древа.

Прошлая ночь была восхитительна, но с наступлением утра проявилась жестокая реальность. Энни оказалась лицом к лицу с фактами, что Реджи серьезно болен и его жизни угрожает нешуточная опасность, что ей сейчас нельзя вернуться домой и неизвестно, увидит ли она дядю когда-нибудь, и что ей придется остаться в Бокаже до тех пор, пока станет безопасно вернуться на Притания-стрит. Все, что ни возьми, складывалось ужасно.

Однако то, что Люсьен признался ей в любви, немного скрашивало жизнь и помогало переносить трудности. Ее радовала мысль о том, что у них с Люсьеном общее будущее. Они провели много часов после того, как занимались любовью, обсуждая переезд в Канаду, его отношения с семьей и многое другое, о чем не могли говорить раньше. Она знала, что он озабочен прощанием с Бокажем, со своей семьей и особенно с отцом. Им предстояло сказать друг другу много неприятного и болезненного, обсудить все, что накопилось за много лет.

Экипаж остановился перед домом, Люсьен вышел первым и с ободряющей улыбкой протянул Энни руку. Она попыталась улыбнуться в ответ, но тут же застенчиво опустила глаза, пока Люсьен помогал выйти из экипажа Саре. Их неожиданный приезд внес суматоху в жизнь обитателей Бокажа, поскольку некоторые члены семьи тут же сгрудились у входа. Вероятно, они все вместе завтракали.

Из-за присутствия в экипаже Сары Люсьен всю дорогу говорил о, ничего не значащих пустяках. Сара была потрясена такой внезапной близостью своей госпожи и Денди Делакруа, но у Энни не было возможности ничего ей объяснить.

Энни подняла глаза и рассмотрела родственников Люсьена, выстроившихся в длинный ряд на галерее. Она могла представить, какое ошеломляющее впечатление произвело на них ее появление. Ведь на людях они с Люсьеном держались очень натянуто, не позволяя себе даже проявлений обычных дружеских отношений.

Люсьен почтительно взял ее под руку и повел к дому. Он держался в манере Денди Делакруа: ступал неторопливо и вальяжно, поигрывая тростью. Впереди застывшей от неожиданности группы его родственников – черноволосых, кареглазых, как и сам Люсьен, – стоял его отец, глава семейства.

Высокий, худой, с густой гривой седых волос, месье Делакруа казался точной, но сильно постаревшей копией Люсьена. Он был красив, но его портило надменное, недружелюбное выражение лица. Он проигнорировал приветливую улыбку Энни и пристально вгляделся в Люсьена.

– Отец, – приветствовал его Люсьен, касаясь шляпы.

– Bonjour, Люсьен. – На губах отца появилась презрительная усмешка. – Чему мы обязаны столь редким счастьем видеть тебя? Что привело тебя в Бокаж?

– Я хочу познакомить вас со своей невестой.

– Это так неожиданно, Люсьен! – воскликнула его мать.

– Да, это правда. – Выражение его лица смягчилось, когда он склонился, чтобы поцеловать мать в щеку. – Я тебя понимаю. Для меня самого было неожиданностью, когда я вдруг понял, что люблю мадемуазель Уэстон. – Он обернулся к Энни с очаровательной, безмятежной улыбкой: – Как это называют американцы? Головокружительный роман, да? – Он снова обратился к матери: – Мама, я надеюсь, вы окажете Энни настоящий радушный прием, которым славятся креольские дома.

– Она останется здесь? – Мать тревожно взглянула на Энни. – Пойми, дело не в том, что я не рада, напротив, но… Люсьен, ведь так не устраиваются помолвки!

– Да, но обстоятельства необычные. Дядя Энни, ее опекун, болен желтой лихорадкой.

Сестры Люсьена стали испуганно перешептываться. Его мать тоже была встревожена, но сочувственно взглянула на Энни. И та почувствовала тепло души этой креольской женщины. Люсьен, должно быть, унаследовал большое, горячее сердце именно от нее.

– Естественно, что Энни не может вернуться домой, пока ее дядя не поправится.