Его сильные руки - Аллен Дэнис - Страница 42

Он снова серьезно взглянул на нее. Казалось, он читает ее мысли.

– Это ваше антисептическое средство способно творить чудеса? – спросила она.

Он отвел глаза, взял со столика влажное полотенце и вытер руки. Пальцы у него были длинными и тонкими, ногти коротко острижены и вычищены. Настоящие руки хирурга.

– В рану не попала инфекция. Она быстро затянется, и не останется никакого шрама.

Энни кивнула, почти не вслушиваясь в его слова. При взгляде на его руки она вспомнила о другой паре утонченных рук, память о которых тщетно пыталась выбросить из головы. Ренар обнимал ее своими сильными руками, ласкал… Нет, это невозможно. Воспоминания снова и снова одолевали ее. Каждая клеточка ее тела несла в себе отпечаток его прикосновений. Она стремилась к нему всем сердцем.

Она осмотрела комнату, которая была еще меньше, чем казалась ночью при свете свечей, но очень чистой и аккуратной. На полке комода стояла свеча, которая, догорев до основания, погасла и оставила их с Ренаром в полной темноте. Она никогда больше не будет бояться темноты… Интересно, а куда подевался светлячок? Улетел с Ренаром?

– Почему вы не спросите меня?

Энни вздрогнула от неожиданности и подняла изумленные глаза на Армана. В мыслях она была за тысячи миль отсюда, но реально находилась в этой комнате.

– О чем?

– Вы ведь хотите знать, где он, не так ли?

Энни опустила ресницы и уставилась на свои сложенные на коленях руки.

– Не совсем. Я предполагала, что он уйдет. Он не позволил бы мне увидеть себя при дневном свете.

Но все же ей хотелось, чтобы он сказал ей что-нибудь об их следующей встрече. Ведь прошедшая ночь была для нее особенной. Она надеялась, что и для него эта ночь была чем-то большим, чем обычное увлечение на один раз.

– Я видел его сегодня утром здесь, – продолжал Арман, не опровергая ее утверждения о том, что Ренар не захочет показаться ей на глаза при свете дня. – Он попросил меня отвезти вас домой, как только вы проснетесь. Он беспокоится, что к тому времени, когда я верну вас домой, ваши дядя и тетя уже сообщат городскому патрулю. Также он опасается, что верховая поездка может утомить вас и привести к рецидиву.

– Скажите… он не оставил для меня записки?

– Нет, мадемуазель, – с непроницаемым лицом отозвался Арман. – Никакой записки.

– А почему мне можно видеть вас и нельзя его? – Она с трудом подавила разочарование.

– У него есть на это свои причины, мадемуазель.

– Причины, о которых он не может сказать мне, – раздраженно пробормотала она.

Энни устала от заключения в темнице ради своей «безопасности». Действительно ли Ренар оберегает ее таким образом или просто использует свой маскарад, чтобы держать ее от себя на расстоянии? Энни ненавидела себя за то, что сомневается в нем, но она была влюблена и чувствовала себя покинутой. У какой женщины не возникнет сомнений в такой ситуации?

– А вы не боитесь, что я сообщу ваши приметы полиции? – поинтересовалась она запальчиво.

– Нисколько, мадемуазель, – ответил Арман, обернувшись к ней с лукавой улыбкой. – Ренар не стал бы иметь ничего общего с пустоголовой болтушкой, которой нельзя доверять. – Он развел руки в великодушном жесте: – Моя жизнь в ваших руках.

Энни немного смягчилась после заявления Армана о том, что Ренар доверяет ей, но ей хотелось большего от мужчины, которому она отдала свое тело и душу.

– Прекрасно, но если мне можно доверить вашу жизнь, то почему Ренар не хочет…

– Дело не в этом, мадемуазель. Ренара беспокоит ваша безопасность, а не его собственная.

– Конечно, я понимаю, что моя, – пробормотала Энни.

Арман укоризненно покачал головой, глядя на нее, отложил в сторону полотенце и замахал на нее руками, давая понять, что разговор окончен, как и его омовение. После чего строго и деловито спросил:

– А теперь скажите мне, мадемуазель, в котором часу вы обычно просыпаетесь по утрам?

– Около восьми.

– А ваши дядя и тетя?

– Завтрак подают в десять. Обычно до этого часа я их не вижу.

Арман прислонился к стене напротив кровати, скрестил на груди руки и задумчиво потер кулаком подбородок.

– Сейчас почти шесть. Надеюсь, мы успеем пробраться в дом и в вашу комнату так, что никто не заметит вашего отсутствия.

– Слуги, наверное, уже на ногах. А мы очень далеко от Фобург-Сент-Мэри, не так ли? И что мне делать с этим? – Она потрогала повязку на голове.

– Скажите, что споткнулись, упали и стукнулись головой о туалетный столик.

– А потом сама себя перевязала?

– Вы находчивая женщина, – усмехнулся он. – Вам поверят.

– Только не дядя Реджи, – нахмурилась Энни. – В последнее время он не очень-то мне доверяет.

– Не доверяет вам? – Арман приподнял бровь с выражением насмешливого удивления. – Господи, не могу представить себе почему! Как часто вы убегали из дома за последнее время?

– Не сердите меня, Арман, – предупредила она его, невольно улыбнувшись. – Я сегодня немного раздражительна.

– Это потому, что вы проголодались. Уверен, что дома вы едите по часам. Я принесу вам хлеб, сыр и стакан вина. Завтрак отнюдь не роскошный, но вам просто необходимо что-нибудь съесть после вчерашней неспокойной ночи. Вы, должно быть, очень вымотались.

И снова Энни послышался двойной смысл в его с виду невинных словах. Действительно, прошлая ночь была опасной по многим причинам. Интересно, что Арману известно о ней? Она отмела смущение и укрылась за стеной прагматизма.

– Сколько у меня времени на завтрак?

– Не больше пяти минут. – Он подошел к буфету, приготовил Энни тарелку с едой, налил вина из простого деревенского кувшина и поставил все это на столик рядом с кроватью. – Поешьте, а потом одевайтесь. Ваша одежда там, на стуле. – Он махнул рукой в темный угол комнаты.

– Спасибо. – Она села на кровати, подоткнула под бок подушку и убрала со лба выбившуюся прядь. – А где ваш брат?

– Кристиан? – после недолгой паузы переспросил он. – Он дома… я надеюсь.

– Кристиан помогал вам вчера ночью? – Она увидела, что Арман не хочет отвечать, и добавила: – Да, я знаю. Ре-нар говорит, что я любопытна, как обезьяна. Не отвечайте, если не хотите.

– Мне трудно говорить о моем брате, – пожал плечами Арман. – Да, он помогал готовить побег, но косвенно. На самом деле он почти не вовлечен в нашу деятельность, но мы надеемся, что, будучи частью важного дела, он… остепенится.

– Немного взбалмошный, да? – сочувственно улыбнулась Энни. – Такой у него возраст.

– Надеюсь, что дело только в этом, – сказал Арман. Он неловко потоптался на месте и направился к двери. – Мне нужно оседлать лошадь. А вы ешьте и одевайтесь. – Он помедлил, взявшись рукой за дверную ручку. – Вы справитесь? Вам не нужна помощь?

– Спасибо, нет, – покраснела Энни. – Я прекрасно справлюсь сама.

– Слава Богу, – с облегчением улыбнулся Арман. – Не знаю, как бы я стал объяснять Ренару, что мне пришлось помогать вам одеваться, или убеждать его, что делал это с закрытыми глазами.

– Значит… значит, я не безразлична ему? – Она залилась краской до корней волос.

– Я не могу говорить за Ренара, мадемуазель, – серьезно ответил Арман. – Но он беспокоится о вас. Вы должны доверять ему, он сделает так, как будет лучше вам обоим.

После ухода Армана Энни молча уставилась на дверь. Она мысленно ругала ближайшего соратника Ренара за неразговорчивость. Он мог бы рассказать ей больше, но не имел ни малейшего желания это делать. Она должна доверять Ренару. Что это значит? Почему Ренар и его друг такие скрытные и загадочные? Если она хочет выяснить что-нибудь о личности Ренара или о его чувствах к ней, то ей придется ждать, пока Ренар сам заговорит об этом.

Пока дело обстояло так, что Энни понятия не имела, когда снова увидит Ренара, если вообще когда-нибудь увидит. Что, если она для него всего лишь очередное завоевание в длинной цепи любовных побед? Эта мысль была мучительной. Она продолжала мрачно есть и пить вино, не ощущая вкуса трапезы, но понимая, что ей нужны силы для долгого пути домой.