Его сильные руки - Аллен Дэнис - Страница 3

Впервые в жизни Люсьен пожалел о том, что не имеет возможности хотя бы стать другом этой привлекательной женщины. Впрочем, он понимал, что незнакомка, очаровавшая его, даже не перемолвившись с ним словом, вполне может оказаться такой же духовно бедной и интеллектуально пресной, как большинство знакомых ему незамужних девиц.

Люсьен решил, что, как только окажется на борту парохода, постарается познакомиться с ней через Кэтрин и выяснить, достойна ли она его внимания. Ему, как всегда, придется играть свою привычную роль – повесы, светского щеголя, которого за глаза называют Денди Делакруа. Любопытно, какой девушке под силу пробудить интерес к себе в таком негодяе, как он?

Энни всегда старалась быть на палубе, когда пароход медленно подходил к причалу. Ей нравилось наблюдать за суетой в порту, ящики и корзины сгружали с телег на землю, а потом тачками переправляли по узким сходням на суда; пассажиров встречали и провожали родственники; бродячие музыканты играли для публики в надежде, что какой-нибудь щедрый меломан бросит им монету.

Но иногда то, что она видела повсеместно – и на пароходе, и на причалах, – омрачало ее радость и внушало беспокойство. Это прежде всего рабы. Конечно, она знала, что рабство существует. Ей рассказывала об этом гувернантка мисс Бишоп на уроках географии и истории. Подобно большинству людей, которые непосредственно не сталкивались с рабством, она еще тогда сочла это явление аморальным и перестала им интересоваться. Но одно дело – знание теоретическое, а другое – его практическое подтверждение, которое проходит перед глазами.

Однако чаще всего рабы производили впечатление вполне счастливых людей. Они дружно пели за работой и ходили без наручников и кандалов, но Энни не могла забыть припев песни, которую слышала на причале в Чарлстоне, когда «Бельведер» покидал порт:

Они повторяли эти слова снова и снова, пока Энни не почувствовала, что готова расплакаться. Теперь она увидела на пристани группу рабов, связанных друг с другом веревкой за шею. Похоже, это была одна семья: высокий мужчина и женщина, оба невероятно худые, три мальчика-подростка и девочка, совсем еще ребенок, с маленькими грудками, едва проступающими под тонкой рваной рубахой.

Девочка была хорошенькая и, несмотря на всклокоченные волосы и потрепанную одежду, привлекала плотоядные взгляды мужчин, прогуливающихся по пристани. Девочка пугалась такого внимания и сутулилась, опустив глаза. Энни так рассердило это зрелище, что она прикусила до крови губу и почувствовала во рту ее солоноватый привкус.

– Неслыханно! – возмутилась Кэтрин, с силой ударяя тростью в пол. – Наверняка они из разорившегося поместья, а не то были бы одеты получше.

– Это семья? – обернулась к ней Энни.

– Похоже, да.

– По крайней мере они останутся вместе. – Энни ухватилась за такое предположение как повод для оптимизма. – Должно быть, это ужасно, когда человека разлучают с его семьей, не оставляя надежды на встречу.

– Боден предпочитает не разделять семьи, хотя руководствуется отнюдь не гуманистическими принципами. Покупать рабов семьями дороже, но зато они реже убегают. А поскольку поиск сбежавшего раба тоже стоит денег, он считает такие сделки более выгодными.

Энни вгляделась в белого человека, который сидел на скамейке около рабов. На вид ему было лет сорок, высокий, крупный лысеющий господин, одетый в черный вечерний костюм и ослепительно белый жилет.

– Ты знаешь его, тетя Кэтрин?

– К несчастью, да, – хмыкнула та. – Так что мне придется раскланяться с ним, когда он поднимется на борт. Мистер Гриммс пару раз имел дело с Боденом – это редчайший случай, когда креол пересекает Кэнэл-стрит, чтобы положить деньги в банк американца. Мистер Гриммс не мог отказаться от такой операции, желая расшевелить других деловых людей и побудить их вкладывать деньги в американскую банковскую систему. Мистер Гриммс, как и я, питал отвращение к социальной сегрегации, которой привержены многие узкомыслящие креолы и американцы. Однако Боден не из тех креолов, с которыми я захотела бы иметь какие-либо отношения, деловые или личные. Он… – Кэтрин прищурилась, – он не очень хороший человек.

– Мне тоже не нравится, как он выглядит, Энни, – вмешался Реджи, хмуро разглядывая Бодена. – Держись от него подальше.

– Хорошо, я так и сделаю, – с готовностью кивнула Энни.

Кэтрин отошла на несколько шагов, очевидно, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых, только что поднявшихся на борт, а Реджи добавил взволнованно:

– Я хочу, чтобы ты общалась с лучшими представителями новоорлеанского общества, а не с оппортунистически настроенным сбродом, с которым тебя, возможно, захочет познакомить твоя тетя!

– Дядя Реджи, ты же знаешь, что тетя сама достаточно состоятельна, – с улыбкой покачала головой Энни. – С чего ты взял, что она знается со всяким сбродом?

– У твоей тетки было более чем скромное приданое, – едва шевеля губами, как конспиратор, вымолвил он. – Ее нынешнее состояние велико потому, что она сначала добивалась для себя приличной доли в завещании каждого из своих мужей… – он искоса через плечо бросил взгляд на Кэтрин, – а потом сводила их в могилу!

– Как ты можешь быть настолько несправедлив к ней! – рассмеялась Энни. – Каждый из ее мужей добивался успеха в жизни своими собственными силами. Она помогала им стать богатыми и, значит, заслуживает своих денег. Я считаю тетю образцом для подражания. По-моему, очень романтично помочь любимому мужчине найти свое место в жизни, а не просто материально поддерживать его своим приданым, чтобы он мог целыми днями торчать в «Уайте» и «Будлс»!

– В борьбе с нищетой нет ничего романтического, – упрямо возразил Реджи. – Это чертовски скучно и обременительно. А что касается Кэтрин, то я вижу более достойные примеры для подражания. Она не настоящая леди! У нее такой резкий голос, который напоминает скорее крик дикобраза, свалившегося в куст шиповника! А эта ужасная трость, которой она постоянно тычет в лицо людям…

– Что такое? Я слышу, что меня поминают, и вряд ли с добрыми намерениями, не так ли? – Кэтрин постучала тростью о пол у них за спиной. Энни и Реджи одновременно, как по команде, обернулись. – Позвольте представить вам мистера Люсьена Делакруа. Моя племянница, достопочтенная мисс Энни Уэстон. А этот джентльмен… – она взмахнула набалдашником трости перед самым носом Реджи, – ее дядя с отцовской стороны. Никакого кровного родства со мной, как вы понимаете. Мистер Уэстон, мистер Делакруа.

Прежде чем Энни успела как следует рассмотреть мужчину, он низко поклонился и, взяв ее за руку, прикоснулся губами к кончикам пальцев. Она молча глянула на его черные волнистые очень густые волосы.

Джентльмен бросил на нее лукавый взгляд из-под таких же, как и волосы, черных и густых ресниц, чем вывел Энни из задумчивости и смутил ее. Они едва успели познакомиться, а он уже начинает флиртовать! Энни наблюдала, как он выпрямился и пожал руку Реджи, пробормотав что-то подобающее случаю. Никогда прежде она не видела такого божественно красивого мужчины.

Мистер Делакруа был довольно высок и одет в великолепно сшитый черный сюртук и узкие брюки, которые выгодно подчеркивали его высокую, атлетически сложенную фигуру. На шее и запястьях виднелось ровно столько белоснежных кружев, сколько было достаточно для того, чтобы придать облику налет континентального изящества, весьма популярного среди креолов. Он носил намного меньше колец и драгоценностей, чем типичный английский джентльмен: по два массивных кольца на каждой руке и несколько золотых цепочек на жилете. Молодой человек выглядел несколько вызывающе, но не был лишен вкуса. Несколько броский костюм не умалял его мужественности, некоторое количество кружев и золотого сияния подчеркивало его очарование.