Его сильные руки - Аллен Дэнис - Страница 21

– Все мы совершаем ошибки, мадемуазель. В общении с людьми бывает так, что суть не всегда находится на поверхности.

Небо снова заволокло тучами, и начался мелкий дождик. Энни не сразу это заметила, потому что разглядывала Делакруа, задумавшись над его последними словами.

– Я совершенно согласна с вами, мистер Делакруа, – сказала наконец она. – Например, вы представляетесь окружающим легкомысленным прожигателем жизни, но за этим фасадом скрывается что-то существенное.

Он громко рассмеялся и, поднявшись, протянул ей руку.

– Вы отдохнули, мадемуазель? – На его лицо снова вернулось снисходительное, самодовольное выражение. – Начался дождь. Кроме того, мне бы не хотелось давать вашему дяде повод думать, что его племянница сбежала со мной. Я не дрался на дуэли уже две недели и не имею ни малейшего желания прерывать затянувшийся период хорошего поведения. Видите ли, я обещал это матери.

– Да, я отдохнула, – натянуто ответила она и подумала, что, похоже, настроение у Делакруа изменчиво, а характер слишком сложен для понимания. Она оперлась на его руку и встала, а когда попыталась отнять ее, он крепче сжал ее, осторожно притянув к себе, и они оказались на расстоянии нескольких дюймов друг от друга.

– Что… что вы делаете, мистер Делакруа? – пробормотала Энни, в упор глядя на его красивые губы, слегка искривленные в лукавой усмешке.

– Я все же склоняюсь к мысли о том, чтобы продемонстрировать вам свою испорченность, мадемуазель. Я обещал матери не драться на дуэли. Но ничего не говорил о том, что не стану соблазнять хорошеньких женщин на кладбище.

Энни смотрела на него как загипнотизированная. Она не могла оторвать глаз от его губ, которые неуклонно приближались.

– Обычно принято закрывать глаза, когда тебя целуют, – прошептал он.

Энни послушно закрыла глаза. Но вместо тепла его губ ощутила прохладу дождевых капель. Через минуту полило как из ведра, и разразилась настоящая гроза.

– Вам повезло, – пробормотал он. – Вас спасло провидение, сошедшее на землю в День всех святых. – С этими словами он взял Энни за руку и повел к протестантской части кладбища, где она могла укрыться от дождя в тетушкином экипаже.

Энни была потрясена и разочарована, поэтому двигалась как во сне. Позже, намного позже она пришла в себя и попыталась понять, что произошло и почему она почти позволила ему поцеловать себя…

Глава 7

– В Англии ни одна благородная дама не отправила бы свою племянницу за покупками, – ворчал Реджи, волочась следом за Энни, которая вышагивала вдоль торговых рядов рынка с огромной корзиной, висящей на локте. – Ведь существуют слуги, которым за это платят.

– Все ходят на рынок, – спокойно ответила Энни. Она взяла с прилавка гроздь сочного винограда, тщательно осмотрела ее и положила в корзину. – Возможно, это единственная причина, по которой я с удовольствием выполняю такие поручения тети Кэтрин. Рынок – это место, где представители всех рас и сословий гармонично сосуществуют.

– Не понимаю, как ты можешь говорить о гармонии применительно к этому суетливому и шумному скоплению людей, – возразил Реджи, отодвигая с пути мальчишку-мулата, торговца медными браслетами, нанизанными на его тонких руках, которыми он размахивал перед носом потенциальных покупателей.

Энни развеселилась и попыталась поднять настроение дяди: она остановила миленькую девчушку, торгующую бутоньерками, и купила для него маленький букетик, составленный из испанского жасмина, гвоздик и фиалок.

– Вот, возьми корзинку, дядя.

– Я счастлив сделать наконец то, что предлагал тебе целое утро. Но ты так же упряма, как твоя тетя… Что это? Что ты делаешь, Энни?

– Прикалываю бутоньерку тебе на лацкан. Может быть, вид цветов и их восхитительный запах помогут тебе немного развеселиться! – Она ласково похлопала его по руке и улыбнулась.

Реджи скептически скосил глаза на бутоньерку, но в следующий миг на его лице тоже появилась улыбка. Затем он приподнял лацкан и рассмотрел бутоньерку внимательнее.

– Хм! А они действительно очень хороши, правда?

– Правда, старый, всем недовольный ворчун! А теперь улыбнись, пожалуйста.

Реджи хмыкнул, и Энни приняла это как знак согласия. Она знала, что дядя никогда не признается в том, что полюбил кофе не меньше, чем чай. Они протиснулись через толпу и нашли пустой столик. Реджи заказал кофе для них обоих. Едва он успел поставить корзину на стул и с облегчением вздохнуть, как Энни заметила, что он снова недовольно морщится.

– В чем дело, дядя Реджи?

– О, опять этот твой надоедливый обожатель. Похоже, нам ни одного дня не прожить спокойно без его общества.

– Мой обожатель? Кого ты имеешь в виду? – Энни посмотрела вокруг. На какой-то миг она подумала о Делакруа. Мысль о том, что она почти позволила этому грубияну поцеловать себя, не давала ей покоя. Она сожалела о своей слабости и не переставала укорять себя за нее с того самого дня, когда они встретились на кладбище. Делакруа не принадлежал к тем мужчинам, кому разумная женщина может доверить свое сердце.

– Не оборачивайся, – прошептал Реджи, съеживаясь на стуле. – Может быть, он не заметит нас. Проклятие! Слишком поздно!

Энни обернулась и увидела Джеффри, направляющегося к ним со счастливой улыбкой на лице.

– Это же Джеффри! Сядь прямо, дядя Реджи, ты выглядишь смешно и неучтиво в такой позе.

Реджи неохотно выпрямился и придал своему лицу вежливо-дружелюбное выражение.

– Энни! Какая удача, что я вас встретил! – Джеффри приподнял шляпу и уважительно поклонился Реджи.

– Полагаю, вы не помнили, что вчера за обедом Энни сказала, что собирается с утра пойти на рынок? – сварливо поинтересовался Реджи.

– Правда? – простодушно пожал плечами Джеффри. – Ну что ж! Я все-таки ужасно рад вас видеть!

– Еще бы! Ведь прошло целых восемнадцать часов с тех пор, как вы расстались! – проворчал Реджи.

– Неужели только восемнадцать? – с притворным удивлением воскликнул Джеффри. – А мне кажется, что прошла целая вечность!

– Болтун! – рассмеялась Энни. – Садитесь и выпейте с нами чашечку кофе. И не обращайте внимания на дядю Реджи. Он не любит эти прогулки по рынку. Они приводят его в мрачное расположение духа.

Реджи хмыкнул и ничего не ответил, притворяясь, что с интересом разглядывает прохожих. Энни все еще не могла понять, почему Джеффри так неприятен дяде. Возможно, потому, что он не хочет расстаться с убеждением, что Джеффри слишком «прост» для нее. Но Реджи не может не понимать, что своим отношением лишь подогревает в ней решимость сблизиться с Джеффри.

– А где сегодня ваша тетя? – спросил Джеффри, пододвигая стул и усаживаясь.

– Она отправилась навестить приятельницу, мадам Тюссо. Тетя наносит ей визит каждую субботу и отсылает меня и Реджи на это время с какими-нибудь поручениями, – сказала Энни. – Это настоящая загадка. Тетя всегда ездит к ней одна.

– Возможно, это какая-нибудь из ее вульгарных подруг, с которой она не хочет тебя знакомить, – предположил Реджи. – Дельфина-стрит – не вполне фешенебельное место.

– А я думаю, что мадам Тюссо тяжело больна, и тетя не хочет, чтобы кто-нибудь сопровождал ее во время благотворительного визита. Но кем бы она ни была, тетя никогда не пропускает встречи с ней. Она как на работу по субботам ездит к ней. Значит, это важно.

Джеффри вежливо слушал ее, но Энни видела, что ее болтовня о домашних делах ему безразлична.

– А что сегодня делаете вы? – спросила она его. – Разыскиваете новую информацию для статьи о Ренаре?

– Мне впору проникнуться ревностью к тому, кто всегда был героем моих излюбленных сюжетов, – печально усмехнулся Джеффри.

– Был? – Она удивленно приподняла бровь.

– Иногда мне кажется, что моя связь с Ренаром – единственное, что вам во мне нравится, Энни.

– Не говорите глупостей. У нас с вами с самого начала было много общего. Даже если бы вы не завели разговор о Ренаре…