Единственный воин Королевы - Иващенко Валерий В. - Страница 12

– Ну ладно, Розина, спасибо за чай… как бы нам на твоего постояльца глянуть? Хитро блеснув глазами, та улыбнулась.

– Запросто, ваша светлость. Майкл тот сам подошёл, да так вежливо говорит

– мол, он сам первый раз на корабле по морю плавал. До сих пор качает его, болезного, уснуть не может. Вот и попросил чего, чтоб спалось крепче. А посланец от Челины уже ко мне прибежал, пошептал, так что я гостю отварчику макового щедро и налила… – и она засмеялась меленьким старушачьим смехом.

– Так что не извольте и беспокоиться – спит так, что хоть об стенку им бей. Знай себе посапывает да какую-то Фи зовёт… пойдёмте, провожу. Комнаты гостя оказались в приделанном к дому флигеле с отдельным входом – летом они сдавались приезжим, вознамерившимся отдохнуть в ласковом климате Ривердэйла да подлечиться на знаменитых водах. Без стука отворив беззаботно незапертую этим Майклом дверь, Розина, ничуть не скрываясь, провела своих знатных гостий во вторую комнату – небольшую уютную спальню, где на широкой постели безмятежно спал молодой парень. Напоследок сообщив, что вещей у приезжего и нету окромя меча, а в случае надобности она у себя, старушка деликатно удалилась, вовремя сообразив, что она тут, пожалуй, и лишняя. Правда, не соображая – зачем сама графинюшка заинтересовалась каким-то пришлым, пусть и непростого происхождения парнем. Люция и сама ещё не знала, полностью положившись на опыт и чутьё своей бывшей наставницы. Для уверенности потряся спящего за плечо, Челина глянула на неё.

– Будем проверять?

– Обязательно, – нахмурилась графиня, осматривая оружие парня и с виду скромное кольцо на его руке – содержимым кошелька она совсем не заинтересовалась, отметив лишь мимоходом про себя, что на эту сумму при желании можно скромно прожить лет пять.

– Сходи к Розине – пусть пошлёт за оружейником Лучано и моим ювелиром, Соломоном. Да пошустрее… Спешно вызванные в полночь мастера вовсе не роптали – уж если графиня вызвала, то изволь отслужить. Тем паче что по мелочам их не беспокоили, а делам их и вовсе была всегда полная поддержка. Оружейник покачал головой над вынутым из ножен клинком, постукал-попробовал, восхищённо поцокал губами.

– Ваша светлость – меч из лучшей стали, как бы не гномьей, сделан в горной части сине-белого королевства, и недюжинных способностей мастером. Для умеющего им владеть лучшего оружия, пожалуй, и не найти. – он говорил коротко и по существу. Затем, проведя пальцами по узору в основании лезвия, вложил меч в ножны и добавил.

– Такое по карману только самым богатым и знающим толк в оружии людям. Сделан недавно, так что не фамильный, а скорее всего – подарок. Отца или кого другого, опытного рубаки и очень, очень богатого и знатного человека. Люция призадумалась, вспомнив слова капитана, что у парня замашки благородного, да не из последних, и потребовала уточнить.

– Выходит, такого меча не постеснялись бы и знатнейшие вельможи? Мастер Лучано благосклонно кивнул.

– Да хоть бы и сам ихний король Карл, ваша светлость. Клинок знатный. Только – это оружие воина, а не парадная безделушка царедворца. Зато почтенный ювелир сообщил меньше. Осмотрев кольцо на пальце – а парень даже в навеянном зельем сне сжал руку в кулак, не позволяя его снять, он высмотрел ещё что-то прихваченной с собой лупой в медной оправе и на резной деревянной ручке. А уж потом только вздохнул.

– Ваша светлость, мне таки мало что есть сказать. Кольцо недавно расширяли, да и по виду оно явно женское. Фамильный перстень из тех, что передаются по наследству. Прыгающий соболь встречается во вторых и третьих гербах в половине знатных родов сине-белых. Белое золото и чёрный алмаз – знак старинного рода. Скорее всего – тоже подарок. Наверняка за кольцом кроется какая-то романтическая история с возлюбленной и горестной разлукой, клянусь своей мамой! Как видно, мастера ели свой хлеб не зря – высказали всё точно. Лишь чуть ошиблись с дарителями. Но – жизнь порой выкидывает куда более забавные фортели… Напоследок спросив, как отблагодарить почтенных мастеров за полночный переполох и весьма полезные консультации, задумчивая графиня услышала примерно такие ответы. Оружейник, погладив седые прокуренные усы, сказал – если этот парень надумает продать клинок, то её светлости следовало бы оказать содействие Гильдии кузнецов, чтобы в складчину купить такое замечательное оружие. Разумеется – финансовое содействие, что и было графиней обещано. А почтенный Соломон, пожевав полными губами, сообщил, что его сыну скоро пора держать экзамен для перехода из подмастерьев в мастера, но что-то не ладится.

– И глаз верный, ваша светлость, и рука твёрдая – а всё же нет в его изделиях души. Может, таки посмотрите да посоветуете чего? Пообещав, что посмотрит и посоветует – да не одна, а с кем-нибудь из своих рыцарей, графиня отпустила мастеров и обернулась к Челине, у которой всё уж было готово. Не стоит, право, смущать подробностями сотворённой двумя женщинами волшбы – но после окончания обе были немало озадачены.

– Светлая и Тёмная силы бьются в его душе, и пока ни одна не взяла верх. Да как же оно такое может быть? – удивлённо прошептала Люция, глядя на свою бывшую наставницу. Та поджала губы.

– Я бы предположила, что кто-то из знатных сынов Света, владеющих силой, вошёл к такой же женщине из царства Хаоса, и перед нами плод их любви – но это уже совсем бредовая идея. Верно, верно мыслила ведьма – почти верно!

– Да, весьма похоже – но мысль и вправду бредовая. Уж больно разнится их дар, да и такой неслыханно мерзкий мезальянс… – Люция покачала головой и слегка передёрнулась. Хотя графство Ривердэйл исконно и соблюдало вооружённый до зубов нейтралитет, не разделяя ни силу Света, ни мощь Хаоса – но всё же как-то было ближе по духу к первым. Немного передохнув – проведённый обряд был весьма непрост, да и время позднее – графиня пробормотала:

– Вроде и в подвал храма его не за что, но и так просто оставлять нельзя… Ведьма хитро глянула на неё и сухо засмеялась старческим голосом.

– Ширше смотреть надо, графинюшка! Поживёшь с моё – научишься такие задачки щёлкать, как орехи. Оставь его в покое – под присмотром, конечно. А пока подсунь ему девку молодую – пригожую да *бливую. С такой привязи ни один кобелёк не сорвётся. Люция глянула на беззаботно сопящего парня и попыталась посмотреть на того глазами женщины. Получилось весьма даже недурственное впечатление, и она усмехнулась.

– Да, пожалуй. Но такое кому ни попадя не доверишь – не самой же мне под него ложиться… Челина прекрасно знала строгий нрав своей бывшей ученицы и в то же время её горячий темперамент, что так часто спорили. Но чаще побеждала фамильная честь, к неуёмному негодованию молодого тела. А посему лишь усмехнулась.

– Ну думай, думай – уже горячо… И тут графиня вспомнила о своей беспутной племяннице, Санни. Девица влюблялась по сто раз на дню. И, пользуясь своей смазливой внешностью и вседозволенностью знатной родственницы, догулялась до того, что на днях целитель, в очередной раз избавив ту от последствий плотской любви, грустно сообщил графине, что детишек теперь у её племяшки не будет.

– Санни? – Люция, чуть приподняв бровку, выдохнула свою догадку. Поганая старушенция мерзко хихикнула и кивнула.

– Будет из тебя толк со временем, будет…

Глава 10. Ривердэйл – впечатление второе, более верное

Пройдя через холмы виноградников, спящих пока длится эта пусть и мягкая, но зима, Майкл вышел на берег моря. Присев на макушке невысокой дюны, он вновь опустил голову в раздумьях. Вот уже седьмицу он прожил в тихом и спокойном Ривердэйле. Кроме утренних разминок с оружием и без оного, всех и забот у него, как гулять по ближним окрестностям города, иногда забредая в деревушки или хутора. И всё же предпочитал места поуединённее. «Вот уже и людей сторониться начал!» – горько усмехнулся он, по-прежнему чувствуя, как жжёт душу клеймо брато– и отцеубийцы. Закрыв глаза, он поднял голову и подставил свежему морскому ветру пылающее лицо. Правду говорят – совесть это самый строгий судия. Но правду говорят и те, кто ворчит – лучше бы без этой самой совести жить, как звери вольные. Победил – съел добычу. Догнал – любись с подругой. Кто сильнее, тот и прав. Не терзаясь какими-то угрызениями и страданиями, в полном согласии с собой и природой. Свобода? Несомненно, в чистейшем виде! И всё же что-то в глубине души его протестовало. А как же справедливость