Вернуться и вернуть - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 64

— Э-э-э-э-э... Моя обида, конечно же.

— Обида?

— Я сказал, что не хочу смотреть тебе в глаза, потому что боюсь пожалеть о том, что сделал.

Думаете, мне было легко признаться? Вовсе нет. А принцу было так же нелегко выслушать моё признание. И нелегко понять:

— Значит, ты жалеешь?

— О чём?

— О том, что помог мне? — из орехового золота глаз постепенно исчезали все оттенки чувств, и оставалось только мёртвое мутное стекло.

Я ответил, но не сразу. Слова, даже самые мудрые и прекрасные, не всегда могут описать то, что легко и просто выразит взгляд. К сожалению? К счастью? Не знаю. Иногда приятнее спрятаться за пологом изысканных фраз, чем выдать то, что чувствуешь, случайной тенью, промелькнувшей в глазах. Да, есть умельцы, успешно соблюдающие строгое соответствие между мыслью изречённой и мыслью потаённой. Есть. А ещё находятся любители говорить не то, что думают, причём в любой ситуации. Но я не отношусь ни к первым, ни ко вторым, а посему...

Да, жалею, твоё высочество. Я вмешался в естественный порядок вещей. Спутал Нити Гобелена, и теперь невозможно предположить, чем всё закончится. Или начнётся. Кто знает, вдруг препятствие, возникшее на твоём пути, должно было сделать твою жизнь иной, изменить тебя? И возможно, моя нелепая тяга помогать только навредила тебе, лишив шанса стать совершеннее. Да, тебя могло занести и в другую сторону — озлобить, превратить в тирана и деспота, но... Если Слепая Пряха рассчитывала наградить тебя какой-то определённой судьбой, а я нарушил её скромные планы, кто поручится, что мои действия стали благом, а не проклятием для всего твоего рода? Кто?

Можно было остаться в стороне. Степенно занять удобное место и безразлично взирать на букашек, копошащихся под ногами. Можно. Вот только не получилось. Наверное, не дорос ещё до таких высот, как мудрое невмешательство в течение жизни. Если повезёт — дорасту. Если не повезёт... Сложу голову в очередной попытке сделать пару букашек счастливее, чем они были до того. И самое смешное, это ведь может получиться! Шансы-то равны. Кто бы что ни утверждал, есть только два основных варианта развития событий. Нет, не «плохо» и «ещё хуже»! Плохо и хорошо. Но может быть одновременно «чуть-чуть хорошо» для кого-то одного и «очень плохо» для всех остальных. Или наоборот — тут не знаешь, что лучше...

Ты мог умереть, твоё высочество. Ты был так близок к смерти, что и не можешь себе это представить. И тогда — в доме сельского доктора, и теперь — в собственном дворце, потому что я воспользовался инструментом, который следовало бы спрятать на самом дне сундука, в самом тёмном углу чулана. При проведении Инициации маг должен быть спокоен и сосредоточен? Чушь! Его сосредоточение не идёт ни в какое сравнение с теми рамками, в которых должен удерживаться я: ни шага влево, ни шага вправо, и вперёд двигаться страшно, и обратного пути нет.

Да, я жалею. Прости, так получилось. Ты сможешь меня простить? Простить за то, что по моей вине лишился предназначенных тебе чудес? Сможешь?

Взгляд принца дрогнул, теплея. Значит, настало время слов:

— Наверное, жалею. Но не о своих действиях, оставшихся в прошлом, а о том, как они могут повлиять на будущее. Твоё будущее. Вернувшись в ряды наследников престола, ты снова оказался на расстоянии удара. А если вспомнить, что Инициация будет проведена заново... Надеюсь, хоть об этом во дворце пока не знают?

— Нет. Я никому не говорил, да и Борг...

— Не проболтается. Хорошо... Я договорился с Лаймаром: он позаботится, чтобы всё было сделано наилучшим образом.

— Лаймар? — принц скривил губы. — Я ему не доверяю.

— И не нужно. Но я могу утверждать: он поклялся и не нарушит клятву. К тому же, получил плату вперёд, так что волноваться по этому поводу не стоит. А вот об остальном... Меня лично тревожат близнецы. Если с Рианной всё обстоит вполне приемлемо, то её брат... Представляет собой для кого-то лакомый кусочек.

— В каком смысле? — нахмурился Дэриен. — И потом, ведь Ри уже инициирована, и она гораздо сильнее, чем можно было ожидать.

— Да. Но есть один нюанс. Инициированный Мост очень трудно подчинить чужой воле силой. Исподволь, намёками, мелкими тычками можно заставить разум усомниться и свернуть с истинного пути, но это слишком долгий процесс, требующий недюжинного умения и нечеловеческого терпения. Зато до момента Инициации Мост весьма и весьма уязвим и подвержен влиянию. Короче говоря, его можно заставить выполнять приказы.

— Как?

— Не будем углубляться в подробности: спросишь у сведущего мага, он тебе всё объяснит и очень даже живенько... Главное, чтобы ты понял: из всей семьи самой большой опасности сейчас подвергается твой брат. В прошедшем году за ним и за Рианной шла настоящая охота, и не думаю, что её устроитель откажется от своих планов и в будущем. Так что, за Риком нужен присмотр, и очень внимательный.

— Я запомню, — благодарный кивок. — А почему тебя так волнует его судьба? Насколько знаю, именно он приказал поставить клеймо, а теперь ты трогательно заботишься о безопасности своего обидчика... Как-то подозрительно всё это выглядит!

— Надо поступать иначе?

— Не знаю. Может быть. Но если бы ты злился на мальчишку, я бы понял...

— А кто сказал, что не злюсь? Злюсь. Но некоторые вещи важнее личных чувств, не находишь? Мост, попавший под дурное влияние, будет опасен для всех, а не только для себя самого. Я никак не могу понять, зачем и кому понадобился послушный Источник Силы, но не хочу допускать, чтобы произошло нечто страшное.

— Почему?

— Что?

— Почему не хочешь допускать?

— А ты бы хотел? Зная, к чему приведёт промедление и беспечность? Думаю, что нет. Верно?

Дэриен пожал плечами.

— Не буду спорить. Но тогда ты должен был и меня предупредить об опасности!

— Какой? — на сей раз я не понял, о чём идёт речь.

— Мне ведь тоже предстоит Инициация!

— Да, но... Ты — случай особый. Во-первых, Инициация будет повторной. Во-вторых, ты вполне устоявшаяся личность. В-третьих, у тебя есть защита от чужого влияния.

— Имеешь в виду жемчужину?

— Угу. Кстати, ты не обращал внимания: она не изменяла цвет?

— Цвет? — принц наморщил лоб. — Сейчас, когда ты спросил... Раз или два мне показалось, что она слегка темнела. Как будто внутри неё что-то есть и время от времени приближается к поверхности...

— Только магам её не показывай, хорошо?

— Почему?

— Отнимут.

— Отнимут? — ошарашенный взгляд.

— Конечно. Могу спорить, на что угодно: мимо такого амулета ни один уважающий себя кудесник не пройдёт. Поэтому береги мой подарок. И свою семью.

— Ты собираешься уйти? — догадался Дэриен.

— Не то, что собираюсь, просто... Нужно время от времени действовать не во имя собственного удовольствия, а уважая желания и исполняя требования окружающих, — сия глубокомысленная декларация несовершенства жизни вызвала недоумённое выражение на лице принца, и я пояснил: — Меня хотят видеть дома.

— Дома... А твой дом далеко?

— Отсюда не видно.

Дэриен криво усмехнулся:

— Значит, тебя долго не будет.

— Наверное.

— Но ты вернёшься?

— Почему бы и нет? Считаешь, что мне следует это сделать?

— Следует! — заявление слишком поспешное и чересчур разгорячённое надеждой.

Качаю головой:

— Эх, твоё высочество, главного ты так и не понял!

— Чего именно?

— Дружба это, конечно, замечательно. Но есть много других вещей, требующих нашего участия. И сейчас наши Пути медленно, но верно расходятся. На какое-то время. Возможно, потом они сойдутся вновь. И мы... сойдёмся. Более взрослые. Более мудрые. Более терпеливые. И непременно найдём, что сказать друг другу... Нужно только подождать. Сумеешь?

— Это трудно.

— Знаю. Но именно трудности закаляют характер, как твердят все умники мира. Так что, быть нам с тобой закалёнными!

— Ты не хочешь уходить, — глаза принца, кажется, видят меня насквозь.