Свобода уйти, свобода остаться - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 9

— В Приют, пожалуйста.

— Что Вы там забыли, светлый dan? — Недвусмысленное приглашение к разговору. Соскучился, значит, старый стервец. Могу тебя понять, но и ты пойми: тороплюсь. Так что, после поболтаем.

— Свою совесть, милейший. А я не привык надолго расставаться с этой милой, но слегка бесцеремонной дамой.

— Как знаете... — поддержало беседу зеркало, начиная построение Перехода. — На счёт «четыре», помните?

— Помню, помню, — передёргиваю плечами.

Было дело, по-первости, когда я полез в Портал, не дождавшись, пока коридор перестанет быть «мягким». Еле вытащили меня тогда. А уж как ругали... Мать лично выпорола. Перевязью от собственного меча. Со всеми пряжками и бляшками. В общем, неделю мне было трудновато и сидеть, и лежать на спине. Но зато урок усвоил твёрдо! Правда, потихоньку попросил зеркало каждый раз делать напоминание.

Стекло потемнело, становясь похожим на ночное небо. Сходство усиливалось тем, что где-то в его глубине начинали мерцать крохотные огоньки. Собственно, именно этот загадочный вид в зеркале и навёл меня на основную идею стишка.

Как только самые крупные из звёздочек выстроились в линию, стрелой нацеленную вдаль, начинаю отсчёт:

— Один...

Мерцание постепенно прекращается.

— Два...

Сажусь на край рамы. Да, именно сажусь, потому что стекла в раме уже нет.

— Три...

Опираюсь руками.

— Четыре!

Перекидываю ноги через раму и...

Квартал Линт, королевский Приют Немощных Духом,

последняя треть вечерней вахты

Спрыгиваю на землю с высоты трёх футов, потому что шутник, занимавшийся прокладыванием Переходов, установил выход из портального коридора на высоте ограды Приюта. Впрочем, хорошо ещё, что не над самой оградой: боюсь, нанизанный на острия кованых прутьев я выглядел бы совсем неаппетитно, а лавировать, падая, не умею. Таланта не хватает.

— Почему так долго тянул? — С недовольной миной, но практически лишённым эмоций голосом спрашивает низенький крепыш со смешно топорщащимися коротко стрижеными рыжими волосами.

Круглое лицо, не знающее прикосновений бритвы ввиду активного применения магических зелий, зато щедро усыпанное веснушками. Карие глаза, тоскливые, как у собаки, с раннего детства посаженной на цепь. Нос, перебитый и сросшийся неправильно, но придающий облику молодого человека своеобразный шарм (которым он, впрочем, не умеет и не желает учиться пользоваться). Костюм из плотного сукна, с потайными карманами (с виду, разумеется, и не скажешь, но можете поверить мне на слово: они есть, и их много), тёмный, немаркий, с прожжёнными дырочками на полах камзола и рукавах. Серебряная цепочка с медальоном, удостоверяющим принадлежность его обладателя к Гильдии магов, а точнее, к Водному Крылу. Разрешите представить: dan Олден, мой личный врач, коллега по работе и просто хороший, но вредный человек. И, как все последователи магического искусства — до невозможности упёртый в бредовые идеи. Например...

— Ты меня слышишь?

— А? — Стаскиваю с уха серьгу. — Теперь — да.

— Где шлялся?

— Вообще-то, я спал.

На лице Олли появляется искреннее недоумение:

— Спал?

— А что ещё я должен был делать?

— Тебе нельзя спать днём, забыл?

Помню, как забудешь! Последняя гениальная теория многомудрого Олдена: сон в дневные часы пагубно сказывается на моих способностях. Вывод был сделан после того, как я спутал две графы в бланке протокола таможенного досмотра. То, что dan Рэйден просто и примитивно был усталым и злым, как тысяча ххагов, в расчёт не принималось. Кажется, ещё в тот раз я подробно (и не слишком соблюдая правила приличия) объяснил, какие мысли витают в моей голове по поводу теоретических построений «рыжего недомерка». Не помогло. Олли подал рапорт начальству, которое потом в течение часа пространно и нудно излагало мне мои обязанности, делая упор на «непременном нахождении в здравии и полной боевой готовности». Прослушав скучнейшую (ввиду досконального знания каждого пункта) лекцию, я, оскорблённый до глубины души вмешательством в личную жизнь, предпринял ответный шаг: покинул место службы до окончания вахты и нажрался, как свинья. Закончилось дело потасовкой, в которой приняли участие все желающие (и не желающие — тоже), моим арестом и препровождением в места заключения, в коих меня продержали неделю прежде, чем задать традиционный вопрос из разряда: «Остыл, али ещё посидишь?» Моё настроение от пребывания в камере не улучшилось, о чём вопрошающий был оповещён. Немедленно и красноречиво. Спустя неделю всё повторилось снова. А потом ещё и ещё раз, но я первым сдаваться не собирался, и добился-таки к себе уважения. Правда, на время вахт дисциплина, которой я вынужден был подчиняться, приобретала характер надругательства над телом и духом, но зато в свободное время мне было дозволено творить всё, что вздумается. Ну, почти всё.

— Олли, — стараюсь улыбнуться, как можно ласковее, — зачем ты меня вызвал?

— У дурок своих спроси, — огрызнулся маг.

— О чём?

— А на кой они Старый флигель подожгли?

— ЧТО?!

Я рванул бегом прямо с места. По неухоженной аллее, рискуя поскользнуться на мокрых ветках, отломанных от деревьев вчерашней грозой. Прямо-прямо-прямо, левый поворот, ещё двадцать шагов, теперь направо... Вот и добежал.

Старый флигель назывался так именно в силу своего почтенного возраста. Возможно, он вообще был первым из строений, возведённых посреди обширного, но давно уже заброшенного парка. А может быть, в ту пору и парка ещё, как такового не существовало, а имелся в наличии лишь пустырь... Как и всё старинное, флигель был построен «на века»: толстая каменная кладка стен, балки из специально вымоченного в воде и поэтому схожего по твёрдости с камнем дерева, крупные лепестки глиняной черепицы, плотно прилегающие один к другому. Окна узкие, на первом этаже намертво забранные решёткой. Двери с тяжёлыми запорами вызывают стойкое желание никогда их не открывать. Мрачное сооружение, не спорю. И вполне соответствует своему назначению. Но сейчас...

Из щелей, образовавшихся от рассыхания рам, сочится дым, а кое-где за оконными стёклами видны языки пламени, пока ещё робкие, но уже начавшие пожирать внутреннюю отделку помещений.

— Почему не тушишь? — Задаю вопрос Олли, бесстрастно взирающему на детство и отрочество огненной стихии.

— Без твоего приказа не имею права, — ехидно отвечает рыжик.

Можно ругнуться, но именно так дела и обстоят. Целиком и полностью. Приют — моё «семейное дело», и только я несу истинную ответственность за происходящее в нём. Принимаю решения тоже я, и никто другой.

— Приказываю!

— Что именно? — Олли продолжает испытывать моё терпение.

— Ликвидировать огонь!

— Как пожелаешь, — довольная улыбка и пальцы, начинающие двигаться в особом ритме. Ритме, который меня настораживает.

— Эй, ты что собираешься применить?

— «Вытяжку».

— А ты проверил, кто-нибудь во флигеле живой есть?

— Никого.

— А Привидение?

Олли скорчил брезгливую гримасу:

— Есть, нет... Какая разница? Нам же легче будет, если...

— Не сметь!

— Ну, как знаешь, — недовольно поджались обветренные губы.

— Сначала проверю... — я двинулся к флигелю, и Олли испуганно окликнул:

— С ума сошёл? Угоришь!

— Ничего, я быстренько.

Так, дверь открыта, но за ней ничего не видно: всё в мутной пелене. Привидение обычно обитает на втором этаже, значит, надо подниматься. По лестнице идти опасно — наглотаюсь дыма скорее, чем доберусь до нужного места. Значит, полезем через окно.

Поднимаю голову и на взгляд оцениваю толщину оплетающих стену щупальцев плюща. Должны выдержать: не такой уж я тяжёлый. Правда, по штормтрапу давненько не ползал, но тут хоть качать не будет... Решено: на второй через окно, потом в конец коридора, обратно и вниз по лестнице. Расчётное время подъёма — минута.