Свобода уйти, свобода остаться - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 23

Появившийся на пороге мужчина не походил на состоятельного купца ни возрастом, ни поведением, а больше всего напоминал мелкого служку: тот же масляный бегающий взгляд, те же потные ладони, торопливо отирающиеся о полы камзола, те же услужливо согнутые плечи. Вот только чего он боится?

Капельки пота, выступившие у корней волос, подсказали: отвлёкся от ведения хозяйства и теперь ожидает выволочки. От меня, что ли? Я чужих слуг воспитывать не собираюсь.

— Скажите, милейший, может ли dan Сойнер меня сейчас принять?

— Видите ли... — начал юлить служка, но я отодвинул его в сторону и переступил порог дома, потому что... Меня позвал знакомый аромат.

Они были повсюду: на столах, на подоконниках, на полу. В кадках, вазах и ящиках. Лилии. Всевозможных цветов и размеров. Благоухающие, как сад, в котором, по поверью жителей Южного Шема, самые благочестивые из нас окажутся после смерти.

— Dan Сойнер сейчас отсутствует, но если вы соблаговолите назвать мне своё имя, я непременно доложу... — прогнусили где-то за спиной.

— Доложите, что Рэйден Ра-Гро хотел его видеть.

Сзади мгновенно умолкли, но всё же осторожно осведомились:

— А какое дело привело вас, светлый dan? Возможно, я мог бы оказаться полезным и...

— Пожалуй.

Я погладил острые стрелки листьев ближайшего ко мне букета.

— Скажите-ка, милейший, как поживает девочка, которую, согласно разрешению Службы опеки, забрал ваш хозяин? Я могу её видеть?

— О, не извольте беспокоиться, светлый dan! С ней всё просто замечательно!

— А как младенчик?

— Для него найдена лучшая кормилица, какая только есть в Антрее! — Без малейшей запинки и раздумий сообщил служка.

— И где же он сейчас находится?

— О, dan Сойнер отвёз детей за город, чтобы они окрепли на свежем деревенском воздухе.

Похвально, конечно, но...

— А сам dan? Он с ними?

— Разумеется! Как же можно было оставить таких чудных малышей без присмотра! Конечно, он поехал убедиться, что их устроят самым лучшим образом!

— Хорошо... Что ж, не буду больше отнимать у вас время, милейший. Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей. Но попрошу передать хозяину, что ещё зайду: убедиться в своих предположениях, — я многозначительно сдвинул брови и, немного подумав, туманно добавил: — Во избежание.

— Разумеется, светлый dan! Не извольте беспокоиться, светлый dan! Я сразу же сообщу о вашем визите и...

Конечно, он был рад выставить меня за дверь, тем более, я не особенно и упирался, потому что заполучил тему для размышлений. Серьёзную тему.

Во-первых, лилии. Ни для кого в Антрее не секрет, что аромат цветущих лилий способен помешать наследнику рода Ра-Гро исполнять свои непосредственные обязанности по выявлению опасных чужаков. Конечно, это полная чушь, распространённая в незапамятные времена кем-то из предков Калласа с целью придать горожанам необоснованную уверенность в наличии хоть какой-нибудь управы на Стража. На самом деле, я обожаю эти цветы. До самозабвения. И в поместье матушкой разбита целая клумба, защищённая стеклянными стенками от ветров и холодных туманов. Клумба с лилиями, белыми, розовыми и лиловыми. Их аромат кружит голову и заставляет разум отступить в тень, выпуская на первый план чувства. Их аромат напоминает мне о Наис, такой же гордой и стремительной, как строгие лепестки. Такой же нежной, как бархатные шапочки тычинок. Такой же соблазнительной и страстной, как россыпь пятнышек в глубине цветочной чашечки... Спросите, откуда я могу знать всё это, если так и не заполучил жену в собственную постель? Есть способы, и я ими пользуюсь. За неимением других...

Впрочем, я и не стал задерживаться более в доме купца, потому что вспомнил о супруге и нашем последнем расставании. Но всё же море лилий наводило на подозрение: от меня что-то хотели скрыть. Конечно, маловероятно, что Сойнер ожидал моего визита, хотя... Хотя, хотя. Есть у меня дурацкое качество интересоваться состоянием дел своих подопечных, пусть даже недолго находящихся в моём ведении. Но если придерживаться такого объяснения, стоит заподозрить купца в намерении преступить главный закон Антреи: нанести ущерб жизни и здоровью её жителей. Слишком опасный вывод, торопиться с которым нельзя.

Можно было расспросить служку поподробнее, вот только... Это не имело смысла и являлось второй причиной моих размышлений.

Весь короткий разговор мой собеседник был не в себе. Частично. Не в той мере, которая позволила бы считать его сумасшедшим на законных основаниях, и не в той, что свидетельствует о смятении чувств в присутствии реальной угрозы. Служка был, как бы выразиться точнее? Словно зачарован. Сначала он вёл себя вполне обычно, но услышав моё имя, стал на порядок благожелательнее, и вовсе не из-за испуга. Словно что-то внутри или снаружи велело: ублажи гостя. Он и ублажил. Как умел, то бишь, радостно и охотно ответил на заданные вопросы. Странно... Возможно, магия имела место, но об этом лучше спрашивать людей сведущих: того же Олли привести и заставить чуток поработать. По своему же роду деятельности я не почувствовал ничего, ровным счётом. Кроме настоятельного желания треснуть служку по голове и прогнать из гнусавого голоса заученный дурман.

Что это означает? Dan Сойнер обладает замечательным даром убеждения и умеет подчинять своих слуг? Не исключено. Но это ещё не преступление. Ладно, разберусь потом, позже. И других дел по горло.

Квартал Линт, королевский Приют Немощных Духом,

третья четверть дневной вахты

— Олли, радость моя веснушчатая, ау!

Ни ответа, ни привета. И где же шастает мой многомудрый приятель в разгар дневной вахты? Ни в лаборатории, ни в парке у любимого огородика его нет. Непонятушки-перепрятушки. Что ж, если никто не в состоянии развеять мою тоску приятной беседой, придётся самому себя чем-нибудь занять. Например, чтением бумаг, уже дожидающихся меня на столе в кабинете.

Хорошо, что горел Старый флигель: если бы огонь добрался до единственно дорогого мне помещения в Приюте, я бы горько плакал. То есть, плакал бы от едкого дыма, в котором исчезли бы записи и заметки моих предков.

Конечно, копии имеются и в поместье, но здесь они, так сказать, чуть больше упорядочены, чем там. А если признаться совсем уж честно, библиотека в доме на Лунной излучине моими стараниями приведена в удручающе запутанное состояние. Для всех остальных, разумеется, а не для меня: я-то могу найти в хаосе книг и свитков всё, что мне заблагорассудится. Потому что сам это «потерял». Так вот, в Приюте моё влияние на существующий порядок чувствуется не меньше, но поскольку необходимыми к прочтению являются только отдельно взятые литературные шедевры дедушек и прадедушек, они обычно лежат в одном и том же месте, что несказанно удобно.

Мой уютный родной кабинетик! Как давно мы с тобой не встречались! А кстати, как давно? Последний визит — на пепелище — не в счёт, а до того... Да, больше двух недель не появлялся по месту семейной службы. Стыдно. Надо навёрстывать упущенное. И пыль смахнуть с мебели не мешало бы...

Семь шагов в длину, четыре шага в ширину — вполне довольно места для работы. Помещается продолговатый стол, верх которого обтянут изрядно полысевшим сукном, отмеченным на всём своём протяжении прожжёнными дырочками (это мой другой прадед, Вокен, курил трубку, а со времени его упокоения никто не удосужился обновить тканевую обивку, находящуюся на грани рассыпания прахом).

Помещаются два кресла с кожаными подушками сидений и спинок, с удобными подлокотниками, но скрипящие так натужно, что, опускаясь в них, всякий раз боишься, что шаткое сооружение развалится прямо под твоей задницей.

Помещаются книжные шкафы, за плотно прикрытыми створками одного из которых я прячу вовсе не книги, а кое-что другое, булькающее. Олден пытался отвадить меня от этой привычки, но добился только противоположного результата: количество бутылок выросло вдвое против первоначального. Правда, я с тех пор к ним так и не притронулся, но принцип был соблюдён.