Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 66

— Вы продлевали договорённость на следующий год?

Хозяин «Перевала» дёрнулся, словно мышцы шеи свело судорогой:

— Нет. Я отложил посещение управы на первую ювеку после Зимника.

— Это означает, что...

— Это означает, что через восемь дней я стану нищим.

— Но у вас же имеются наследники. Вы должны были заверить их права в Регистре!

— Они... Слишком молоды. Самый старший ещё в трёх годах от совершеннолетия и права принять «Перевал».

— Но ведь не лишён этого права полностью, верно?

— Что в том проку? — Майс тяжело осел вглубь кресла. — Городская управа назначит распорядителя по своему усмотрению, а зачем ей вести дела с прибылью для будущих владельцев? Игровой дом разорят. И хозяйство, на которое положили жизнь мои родители и я сам, будет уничтожено. Одним-единственным человеком. Сначала я посчитал вас слабым и недалёким, но вы до сих пор живы, хотя должны были умереть, значит, я ошибся...

Не люблю чувствовать себя виноватым, а нечто подобное именно сейчас и происходит. Когда мне начинают что-то ставить в вину, ощетиниваюсь иголками, как ёж, в результате ухитряюсь расцарапать до крови не только всех вокруг, но и себя самого. Как поступить на этот раз? Ранить и без того раздавленного горем человека не хочется. Проглотить обвинение и спокойно уйти, мысленно пожелав Майсу убраться куда подальше? Стоило бы. Я, стало быть, всё разрушил? Какая глупость!

Да, встреча со мной стала искушением для хозяина игрового дома. Да, моя беспечность привела к неприятным последствиям, но прежде всего для меня, следовательно, каждый заплатил по выписанному лично для него счету. И на самом деле я виноват лишь в преследовании выгоды. Своей собственной. Можно было бросить скорпа на произвол судьбы, но тогда у меня возникло бы вдвое, а то и втрое больше забот в будущем. И я сделал шаг с перекрёстка, ступив на вымощенную другими дорогу. Забавно, но Майс не вызывал у меня ни ненависти, ни злобы в истинном значении этих чувств, напротив: в отдельные минуты искренне хотелось помочь. И помог ведь... Едва не сложив свою голову. А теперь выясняется, всё было проделано зря. Даже хуже: моё участие почти сгубило человека. Но вины-то нет! И не было! Он сам вершил свою судьбу. Неумело? Неудачно? Остаётся только развести руками. Я бы и развёл, только болящая грудь не одобряет резкие и размашистые движения.

— Да, вы ошиблись. Но не во мне, а в себе. Ошиблись, потому что не рассказали толком, к кому собираетесь обращаться за помощью. Если бы объяснили...

— Что изменилось бы? — скривились поджатые губы.

— Я, конечно, не имел возможности отказаться от принятых обязательств. Но постарался бы отговорить вас совершать рискованный поступок. Возможно, мне удалось бы лучше подсказать, помочь принять разумное решение, а не идти к победе напролом... Не каждую стену можно пробить, heve. Думаю, теперь вы в этом убедились.

Обречённо-упрямое:

— Я не мог поступить иначе.

— Да-да, помню! Забота о будущем и всё такое... И чем же завершились ваши благие намерения? Полным разгромом. Надеюсь, ваши дети вас простят. Очень надеюсь. Но подозреваю, им будет несладко узнать, что мечты о сытой и обеспеченной жизни придётся исполнять самим, а не за папин счёт.

Морщины, разбегающиеся от уголков глаз постаревшего вдвое всего за один день человека, стали чуть резче:

— Вы хотите сделать мне ещё больнее?

— Не хочу. Просто предполагаю дальнейшее развитие событий. Мне очень жаль, heve. Жаль, что вы проиграли там, где у вас были все шансы на успех. Но моей вины в вашем поражении нет: я сделал всё полагающееся, чтобы обеспечить вас достойным оружием. Вы не смогли им воспользоваться? Что ж, бывает. Но стыдно винить оружейника в огрехах наставника по фехтованию: каждый должен заниматься своим делом. Прощайте, heve.

Я повернулся и уже успел уныло шагнуть в дверной проём, не надеясь на помощь, когда Майс прошелестел мне вслед:

— В квартале отсюда, Зелённая улица, дом hevary Виалы. Они должны ещё быть там: жильё оплачено до конца следующего месяца.

Я постучал костяшками пальцев в тонкую дверь апартаментов на первом этаже, любезно указанных мне хозяйкой дома:

— Позволите войти? Это Тэйлен. Помните такого?

Тишина не нарушилась шагами или прочими звуками, но спустя вдох появившаяся на пороге Шиан счастливо улыбнулась:

— Конечно, заходите!

Зайду непременно, только сначала улажу возможные разногласия.

— Видите ли... Я не совсем один.

— С вами кто-то пришёл?

— Да.

— Мы рады гостям!

Смотрю через плечо, обтянутое пепельно-серой тканью, в комнату, туда, где на подоконнике привычно примостился гаккар.

— Верится с трудом, а я не хотел бы...

— Хватит выпускать тёплый воздух! Застудишь мне сестру... Заходите все, кто есть.

Я пропустил Хиса, сразу же приступившего к деловитому обнюхиванию платья Шиан, вошёл сам и закрыл дверь.

— Ой, какая собачка! — восхищённо воскликнула красавица, опускаясь на колени и теребя пса за уши. — Риш, посмотри! Правда, хорошенькая?

— Гадость, — коротко описал свои впечатления от зверушки гаккар.

— Ну почему же? — обиделась Шиан. — Он милый! И такой тёплый...

Она сгребла Хиса в охапку, прижимаясь щекой к короткошёрстной шкуре. Ришиан сморщилась, но не стала упрекать сестру, снова переводя взгляд на улицу за окном и при этом высокомерно обращаясь ко мне:

— Зачем пришёл?

Вот те раз. Я похож на человека, чьи поступки не имеют причин? В чужих глазах, возможно, при взгляде на меня обычно и возникает такое впечатление, но не в наступившем же случае!

— Поговорить.

— Есть тема, да?

И ещё какая! Но пожалуй, не буду пересказывать, какое облегчение испытал, когда узнал от hevary Виалы, что её постоялицы живы-здоровы и по счастливому совпадению как раз находятся в доме. От сердца отлегло. В прямом смысле: пока не увидел бледное лицо Шиан, в груди неуклонно то набухал, то опадал комок, мешающий дышать.

— Есть.

Гаккар опёрся затылком о выступ стены в оконном проёме.

— Позволишь угадать, да?

— Если хочешь.

— Пришёл говорить о том маге, да?

— Именно о нём.

— А нечего говорить, — Ришиан посмотрела на меня мутными глазами.

— Разве?

— Ты выполнил свою часть сделки, я — свою. Что-то ещё осталось, да?

Я прислонился к стене у другой стороны оконной рамы.

— Мне нужны сведения, которые в силах дать только ты. Или твоя сестра, смотря кто из вас поделился противоядием со скорпом.

Верхняя губа гаккара насмешливо приподнялась, обнажая зубы в гримасе, меньше всего похожей на улыбку.

— Хитрый, да? Заморочил маленькой голову так, что она готова была умереть, а теперь ещё и недоволен? Пришёл требовать большего, да?

Пристыдила. С полным правом, к тому же обошлась мягче, чем могла бы.

— А если и так? Тебя никто не просил атаковать мага, верно? Но ты набросилась на него и почти убила, а мне он нужен был живым. Жизнь за жизнь — равный обмен, не находишь?

Ришиан издала звук, похожий на смешок, но в исполнении змеи:

— Так вот почему ты вступился за сестрёнку... Всё, как я и говорила, Шиан. Слышишь? Он сам признался.

Близняшка оторвалась от тисканья Хиса и с очень серьёзным и спокойным видом возразила:

— Он не скрывал. Не просил меня. Я сама решила.

— Решила сглупить, — дополнил гаккар. — Ладно, всё закончилось.

— И хотелось бы узнать, чем, — поспешил я напомнить о своих нуждах.

— Неужели ты думал, я позволю сестре совершить безумство?

Не отвечаю. Кто может похвастаться знанием тёмных путей чужих душ? Уж точно, не я: и собственной хватает, чтобы лезть куда-то ещё и искать на свою... В общем, искать приключений.

— Я сама всё сделала.

— Не буду спрашивать, как: понимаю, удовольствия это тебе не доставило и не могло доставить... Но что произошло потом?

— Потом? — Ришиан потянулась, выпрямляя спину. — Потом он проснулся.