И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 7

Не-э-э, надо что-то менять. Во-первых, руки затекают, когда на них пытаешься лежать. Во-вторых, если мне придется вставать, лучше приучить голову к вертикальному положению. А в-третьих… У меня посетитель.

Лакус, сменивший цвет и фасон костюма, но не выражение глаз. Некоторое время он смотрел на меня так внимательно, словно хотел запечатлеть мой облик в памяти на долгие времена. Потом сделал знак рукой одному из охранников:

– Дайте ему воды.

Я бешено замотал головой.

– Разве ты не хочешь пить? – Брови Лакуса медленно поползли вверх и остановились где-то на полпути к удивлению.

Я еще раз мотнул головой. Пить-то я хотел. И даже очень хотел. Но не объяснять же им, с моей теперешней дикцией, что любой глоток воды вызовет новый всплеск судорог обессиленного тела. Нет, мне придется переждать пару дней для верности, чтобы яд утратил свою силу…

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Лакус. – Хотя на твоем месте я бы выпил воды и что-нибудь съел. А то вид у тебя такой, будто ты до аукциона не дотянешь…

На моем месте он бы придушил гномку сразу после встречи с ней. И был бы совершенно прав! А еще на моем месте он бы ни за что не согласился участвовать в таком идиотском пари…

– Как только вернется «синий» трин, ведите его в малую залу. – Лакус отдал очередное распоряжение и удалился. Охранники тоже покинули комнату, но, судя по звукам шагов, один из них остался за дверью.

Боишься, что я сбегу? Напрасно. Это не входит в мои скромные планы. Сначала нужно прийти в себя и набраться сил, что довольно затруднительно, учитывая вынужденное голодание на ближайшие дни. Ладно, буду довольствоваться тем, что имеется в наличии. А в наличии имеется: предстоящий аукцион, на котором, судя по всему, я буду кому-то продан, веселая парочка маг – лучник, явившаяся косвенной причиной усугубления моего положения, и странный человек, который, похоже, и заварил всю эту кашу. Значит, я – «равноценная замена»? Чему? Или – кому? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Я не люблю загадки и ненавижу тех, кто их загадывает. Так что, дяденька, если свидимся, я все-все припомню!

…Не прошло и часа, как «синий» трин вернулся. Вошедший в комнату охранник бесцеремонно поставил меня на ноги. Колени задрожали, а голова немедленно пустилась в пляс, но я был вынужден категорически запретить своему телу вольное поведение, потому что в горло впился тонкий шнурок удавки. Одновременно было получено устное предупреждение:

– Ты, парень, даже не пробуй дергаться: узел сразу затянется намертво, и не всякий лекарь поможет!

Я осторожно кивнул, демонстрируя полное понимание ситуации, и на негнущихся ногах двинулся к выходу. Охранник шел сзади, поигрывая стеком, на котором и была закреплена удавка. Произвольно меняющееся натяжение петли доставило мне немало «приятных» мгновений – хорошо еще, что не пришлось далеко идти: коридор и лестница, ведущая вниз. По этому маршруту через каждый десяток шагов были установлены факелы, дававшие неплохое освещение, поэтому меня насторожил темный зал, в котором, по всей видимости, и должен был состояться аукцион. Впрочем, кое-какой свет все же имелся. В том месте, где поставили меня. Причем факелы и ширмы были расставлены столь искусно, что за воображаемую черту, отделявшую места зрителей от освещенной площадки, где находились я и охранник, не попадало почти ни одного лучика, а люди, сидевшие в зале, насколько я мог видеть в полумраке, были закутаны с ног до головы в темные плащи с капюшонами. Возможно, покупатели были слишком известными личностями и не желали лишний раз (и особенно – лишним зрителям) показывать свои лица, но в то же время друг друга они знали более чем хорошо – это можно было понять по ведущимся вполголоса разговорам. Впрочем, как только в свете факелов появился устроитель торгов, наступила вежливая тишина.

– Почтенные господа! – Лакус просто источал мед. – Смею надеяться, что мое нижайшее приглашение посетить Улларэд не заставило вас оторваться от важных дел и вы сочтете свой визит полезным. Приношу глубочайшие извинения за то, что по ряду уважительных причин товар, выставленный на аукцион, поменял свои качества, но я уверен, что это обстоятельство не только не разочарует вас, а напротив, внесет некоторое оживление в ход торгов…

– Милейший Лакус! – Ехидный голосок явно принадлежал женщине. – Мы прекрасно знаем, зачем собрались, можете опустить свои обычные словеса. Единственное, в чем вы правы – у нас не так много свободного времени. Так что ближе к делу.

– И то верно! – подхватил мужчина, судя по заметной хрипотце, большой любитель пожить в свое удовольствие. – Товар мы видим перед собой, и, думаю, никто спорить не станет, ничего особенного в этом товаре на первый взгляд нет. Излагайте, чем же он так хорош.

– Слушаю и повинуюсь, господа! Но недаром говорят – лучше один раз увидеть… Прошу вас, Магистр.

В круге света появилась женщина средних лет, на невыразительном лице которой можно было прочитать только безграничную усталость от окружающих ее людей и событий. Длинная черная мантия успешно скрывала от любопытных глаз и фигуру, и инструменты магички. Нет, я ничего не почувствовал – просто у нее на груди в свете факелов мерцал медальон со знаком принадлежности к славному сообществу людей, знакомых с чарами и заклинаниями не понаслышке. Вслед за ней охранники вывели человека, в котором я с некоторым удивлением узнал хозяина приснопамятного трактира на Регенском тракте. Зачем, фрэлл меня подери? Неужели…

– Когда произошло искомое событие? – вяло поинтересовалась магичка.

– Примерно два дня назад.

– Плата стандартная, – предупредила женщина, роясь в складках своего бесформенного одеяния.

– Разумеется, Магистр. Со своей стороны, в случае полного успеха я готов накинуть несколько монет сверху, – с готовностью сообщил Лакус.

Магичка криво усмехнулась, пробормотав себе под нос что-то нелестное о тупых любителях кровавых зрелищ. Спустя миг, сверкнув серебром в свете факелов, лезвие, выпорхнувшее из рукава ее мантии, вонзилось в основание черепа трактирщика, и по моей спине снизу вверх пробежал холодок. Нет, не сказать, что я испытывал какие-то нежные чувства к этому человеку, но лишать его жизни только ради того, чтобы увидеть довольно посредственную, на мой взгляд, сценку… Ведь можно же было обойтись без смертоубийства! Можно, я знаю! Да, это сложнее, это занимает больше времени, а время, как известно, – деньги, но… Нет, все равно не хочу понимать.

Магичка небрежным движением бровей заставила тело, из которого вот-вот должна была упорхнуть душа, лечь на пол в строгом соответствии с каким-то одной ей ведомым направлением и протянула руки к факелам. Три ближайших к ней источника огня сразу же начали дымить, причем дым получался неестественно белым. Женщина нахмурилась и поджала губы. Еще одним дымящим факелом стало больше. Я усмехнулся. Исключительно про себя. Ай-вэй, дорогуша, даже не старайся: на большее твоей силы не хватит! Но ей оказалось достаточно и четырех факелов.

Струйки дыма беспорядочно заметались вокруг женщины, ластясь к ней, как преданные псы. Мгновение, другое, и вот уже в воздухе висит большое, белое и совершенно непрозрачное облако. Звонкий щелчок пальцами, и в молочном тумане начинают проступать тени. Сначала неясные, вскоре они обретают цвет и объем. Звуки голосов становятся все различимее. О, я недооценил вас, ваше Магичество – вы и в самом деле кое-что смыслите в посмертных проекциях памяти…

Когда последний из «красного» трина был повержен, Лакус сделал знак женщине, и картинка неторопливо рассеялась вместе с белым дымом, а факелы вновь начали гореть ровно. Затем магичка гордо удалилась вместе с охранниками, волочившими тело несчастного трактирщика. В зале повисло молчание, и это меня почти испугало. Ну что, что вы могли там увидеть? Я, так только плевался, потому что со стороны мои потуги, например, на фехтование, выглядели просто смешно и убого. Радовало только одно: эпизод с гвардом в поле зрения покупателей не попал…