Берег Хаоса - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 49

Прошла целая минута прежде, чем я понял всю напрасность ожидания здравых поступков от незваной гостьи и предложил:

– Может, подниметесь? Мне, право, не слишком уютно лежать на снегу.

Глаза, светлые настолько, что в них едва различался зелёный цвет, мигнули. Вдох, второй, третий, и девица всё же поняла, что от неё требуется. Зарделась ещё больше, судорожно опираясь об меня, поднялась на ноги и, смущённо потупив взор, замерла рядом с сугробом. Следом вылез я, вместе со снегом, забившимся в каждую щель: за шиворот, в рукава, в сапоги и, кажется, даже в штаны, хотя последнее казалось совсем уж невозможным.

Братцы пытались сохранить на лицах всё те же благочинные выражения, но их рты всё шире и шире расплывались в дурацких улыбках. Чтобы предотвратить взрыв смеха, я показал обоим родственничкам кулак, сопроводив его самым грозным взглядом, на который был способен. Помогло мало: Соден и Ладар прижали к губам варежки и начали хрюкать в них. Тем временем матушка хлопотала вокруг гостьи:

– Не ушиблась, милая? Да как же ты так неосторожно?

Девица невнятно лепетала что-то вроде: «не волнуйтесь» и «всё хорошо», отчаянно пытаясь то ли что-то разглядеть на моём лице, то ли вообще не смотреть в мою сторону. Честно говоря, даже стало её жалко: окосеет же, если так будет продолжаться, поэтому я предложил женщинам идти в дом греться, а сам, с помощью возницы и при содействии мальчишек, принялся разбирать багаж.

Конечно, было бы проще подогнать карету прямо к крыльцу, но аллея должным образом расчищена не была, а лишний раз бряцать заклинаниями перед соседями мне не хотелось. Тем более что именно эти заклинания имели мало общего со всем известной магией. Поэтому пожитки сначала были выгружены на снег, а потом мы, закрыв ворота и отпустив возницу восвояси, принялись перетаскивать сумки и тюки в дом. Но сначала я строго спросил Содена:

– Что это значит?

– А? – Нахал прикинулся, что не понимает моих слов, и, надо сказать, ему это весьма удалось.

– Кто эта девица?

– Какая девица?

– Я с тобой разговариваю, а не со столбом! Изволь отвечать!

– А ты матушку спроси, – довольно улыбаясь, посоветовал братец.

– Я спрошу. Я всё у всех спрошу! Кто она?!

– Да не ори ты, – сморщил нос Ладар, пытающийся выбрать среди всех тюков сумку полегче. – Невеста твоя. Можно сказать, почти жена.

– Какая, к аглису, жена?

– Обыкновенная. Или ты на женщин не смотришь?

Маленький стервец! Не рановато ли ему об этом рассуждать?

– Куда я смотрю, не твоё дело! Это не имеет никакого значения!

Соден кивнул:

– Конечно, не имеет. Ты только ублажи матушку – женись, а там можешь делать всё, что хочешь.

– Почему я должен жениться?!

– Потому что все женятся, – терпеливо пояснил старший из моих братцев.

– Я не собираюсь!

– А тебе и не надо, – хмыкнул Ладар. – Тебя уже собрали.

– Да какого...

– Эй, эй! Ты куда? А сумки кто таскать будет? – Завопили оба, когда я сделал попытку отправиться на поединок с собственной матерью. Пришлось остаться и заняться переноской, которая поглотила все силы, отпущенные на негодование, так что по возвращении в дом мне уже не хотелось кричать. Мне вообще ничего не хотелось.

– Матушка, мне нужно с вами поговорить.

– Конечно, поговори, малыш!

Малыш. Двадцать пять лет и всё «малыш». Сама годится мне не в матери, а в старшие сестры, потому что родила в шестнадцать, а как считала меня маленьким, так и продолжает считать. Наверное, до самой смерти так будет. Но вот плохо ли это, быть окружённым заботой? Скорее, хорошо. Наверное. Может быть.

Она расстегнула шубу, скинула на плечи платок – на кухне тепло. И главное, пусто: мальчишки обживают свою любимую угловую комнату, гостья разбирает вещи в той, что справа от моей. В маминой. И у нас есть несколько минут для беседы.

Hevary Каула никогда не была красавицей, по мнению соседей. Невысокого роста, тоненькая, с виду болезненная, она на деле оказалась достаточно выносливой, чтобы родить и вырастить трёх здоровых сыновей. Правда, немалую роль в этом сыграл и её муж, которого выбирала для своей служанки сама повелительница: дабы избежать плохого потомства. А молоденькая девчонка, ни разу до того не влюблявшаяся, как увидела сурового солдата, так и не захотела другого. Была ли между ними любовь? Кто знает. Матушка никогда не говорила о своих чувствах, но я слышал, как она рыдала на похоронах и после. Глухо, низко, как воют звери. Именно тогда я первый раз подумал, что можно не знать красивых слов, которыми воспевают любовь, но это не способно помешать любить.

Я заглянул в тёплую зелень глаз, чуть подёрнутую пеплом грусти.

– Матушка, скажите только одно: зачем?

Каула выдернула шпильки, распустила тёмно-русую косу, ловко переплела её, перекинула на спину и только потом ответила:

– Тебе пора думать о детях.

– Скорее, Вам захотелось понянчиться с внуками... Угадал?

Матушка счастливо улыбнулась:

– Ой, ты даже не можешь представить, как мне этого хочется! И чтоб все были такие умненькие и хорошенькие, как ты. А уж я бы их нянчила... Ни минутки без присмотра не оставляла бы.

– Подождите немножко. Вон, Соден уже совсем взрослый: ещё годик-два, и приведёт в дом жену, а уж она Вам и нарожает... Сколько хотите. И умненьких, и хорошеньких.

– Я знаю, малыш.

Мамины ладони, горячие и гладкие легли мне на щёки.

– Я знаю. Но я не хочу, чтобы тебе было одиноко.

– Мне вовсе не одиноко.

– Но я же вижу, какой ты грустный!

– И когда только успеваете увидеть?

– А матери много времени не нужно, – укорила меня Каула. – Мать всегда видит, когда с её ребёнком неладно.

Видит ли? Ох, сомневаюсь. Она же сама, когда случилось непоправимое, даже бровью не повела, ни единого вопроса не задала... Неужели, притворялась? Но я бы почувствовал всё: и тревогу, и сомнения, и страх. Только ничего не было. Ничего. Кроме любви и заботы.

– Со мной всё ладно, матушка! Совсем не обязательно привозить аглис знает, кого, и пытаться подсунуть мне в качестве невесты!

Каула прикрыла глаза и качнула головой.

– Кто-то из проказников наболтал?

– О чём?

– О невесте.

– Какая разница? Вы же привезли эту девицу, чтобы меня на ней женить. Или... нет? – Добавил я, видя появившуюся на губах матушки грустную улыбку. – Хотите сказать...

– Никто не заставляет тебя жениться, малыш. Я бы никогда не осмелилась. Ты только внуков мне подари!

Докатились. Да она вообще понимает, что творит? Собирается подложить под меня девицу, чтобы я её обрюхатил? Хаос, Вечный и Нетленный! А сама девица ни голоса, ни собственных желаний не имеет? Что за дичь?!

– Матушка, Ваши старания меня несколько...

Но пока я выбирал более-менее пристойное слово для выражения своих чувств, пришла она. Хм... наложница. Будущая. Или вообще никогдашняя.

Без тёплой одежды формы девицы несколько потеряли в объёмах, но зато разница между ними стала куда заметнее, хотя талия всё же была не по-городскому плотной и сильной, а такой, как и полагается для селянки. Да и прочее... Высокая грудь, крупные бёдра – всё при всём. И платье без вычурных вышивок и ленточек только подчёркивает плавность и надёжность линий. Матушка выбирала тщательно, ничего не скажешь! Светло-русые волосы гладко зачёсаны и заплетены в толстую косу. Личико отогрелось и стало бледным, зато на нём проступили веснушки – две полянки по обе стороны от переносицы. Чётче обозначился довольно крупный рот с приятно-пухлыми губами. Помнится, по уверениям Локки, именно такие губы способны доставить мужчине... О чём я только думаю? Стоит, пожалуй, самому себе отвесить пинка, и посильнее!

Нет, она миленькая, спору нет. Но не более. Воспылать к ней страстью с первого взгляда, пожалуй, невозможно. Да и со второго не получится. Наверное. Может быть.

– Правда, у меня красивый сын? А умный какой! Такого второго ни в Энхейме не сыщется, ни по всей округе!