Берег Хаоса - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 33

– Она – всего лишь ребёнок.

– Несносный ребёнок, – дополнил Кайрен.

– Запутавшийся ребёнок, – поправил я.

– Откуда вам знать?

– Неоткуда, это верно. Но подумайте сами: девица, слишком юная, чтобы путешествовать в одиночестве, тем не менее, именно этим и занимается. Одежда свидетельствует о достатке, привычка приказывать – о нём же и не менее ясно. А чрезмерное нахальство и желание казаться всеведущей и всемогущей... Любой вёл бы себя так же в незнакомом городе. Чтобы не отличаться от местных жителей, разумеется, но ей, как меннаске, невдомёк, что нэйвосцы предпочитают в общении вежливость и спокойствие, а потому она сразу же обращает на себя внимание.

– Думаете, она из столицы?

– Кто из нас дознаватель, в конце концов?

Кайрен подумал и совершенно серьёзно сказал:

– Получается, что Вы.

– Упаси меня боги!

– Но Вы всё равно смогли рассказать об этой девице больше, чем я мог бы придумать.

– Да что такого я рассказал? Назвал её столичной жительницей? Просто я видел меннасцев, да и сам несколько раз ездил в столицу: есть, с чем сравнивать. И вообще, в своих выводах я полагаюсь на собственный опыт, и только.

– Опыт? – Дознаватель хитро ухмыльнулся. – Положим, насчёт нахальства и прочего, поверю: сам в юности любил дерзить по поводу и без повода. Но вот что касается привычки приказывать... Её может распознать только тот, кто либо сам ею страдает, либо учился беспрекословно и бездумно исполнять приказы. Ну и?

Делаю вид невинный и наивный:

– Что?

– Вы что чаще делали: приказывали или подчинялись?

Он меня поймал. Кажется, понимаю, почему тоймена перевели в Плечо дознания из патрульных: может, он и не бойкого ума, но за чужими словами следит в оба, и след берет лучше собаки. Впрочем, не только берёт, а и держит, что гораздо важнее.

– А Вы сами-то как думаете?

Кайрен снова улыбнулся, но теперь уже не хитро, а довольно.

– Знаете, heve Тэйлен, Вы здорово умеете притворяться. Только хочу дать совет: не играйте там, где есть зрители.

– Спасибо, запомню. И когда же я совершил ошибку?

– Когда говорили с девицей при мне.

– В чём же я ошибся?

– Вели себя так, будто ничуть не удивились её поведению, будто такие выскочки Вам хорошо знакомы. Вы слушали её... снисходительно. Да, точно!

– И почему это может быть сочтено подозрительным?

Он помедлил с ответом, но всё же пояснил:

– Потому что мой наставник точно так же выслушивал моё бахвальство – мягко и терпеливо, а потом, на плацу, всё так же спокойно доказывал, что я ничегошеньки не умею, и мне полагается засунуть язык куда подальше, тихо сесть в сторонке и внимать мудрости старших.

– И Вы... внимали?

Широкие плечи качнулись в подобии пожатия.

– Как получалось. Так вы ответите?

– А вы задали вопрос?

– Ну как же! Я спросил, что Вы делали чаще: приказывали или...

– Подчинялись? А если отвечу: и то, и другое? Поверите?

Кайрен отвёл взгляд, несколько вдохов сосредоточенно изучал что-то в углу кухни, потом снова взглянул на меня:

– А знаете, поверю. Вот только это ничего не объяснит.

– Ну и что? Вам нужны объяснения?

– Кое в чём, и ещё какие. К примеру, мне так понравилось кушанье, которым Вы меня намедни угостили, что мне хочется узнать, как его готовить. А чтобы учиться не на словах, я захватил всё необходимое!

И он кивнул в сторону принесённой корзинки.

Совместное приготовление пищи сказалось на наших отношениях самым приятным образом: мы перестали друг другу «выкать». И следующим утром, заседая на кухне и завтракая, разговаривали, как добрые приятели, что гораздо лучше способствовало пониманию.

– У меня есть кое-какие мысли насчёт этого дела о кражах.

– Правда? – Кайрен приободрился. – Всё же сумасшествие?

– Утверждать не буду, но... В любом случае, девица ведь не осознавала, что делает, верно? Следовательно, присутствует чужое влияние.

– Но твоё кольцо ничего не показало!

– Моё кольцо... Наверное, нет смысла рассказывать тебе всю цепочку, а если вкратце, оно способно установить несоответствие между внешним и внутренним. Если сказать проще, человек, сошедший с ума, как бы разделяется надвое: тело остаётся в окружающем мире, живёт и дышит, а ниточки, связывающие с ним сознание, становятся такими тонкими, что могут в любой момент оборваться. Так вот, заклинание, которое я заложил в кольцо, как раз и показывает, как крепко связаны тело и сознание человека. Чем теснее связь, тем тусклее цвет кольца, и наоборот. Потому что, когда между сознанием и телом возникает некоторое расстояние, его сразу норовят занять.

– Кто?

– Скорее, что. Поток Силы.

Кайрен моргнул:

– Это как?

– Очень просто: Сфера Силы накрывает весь мир, Поток проходит через каждую точку. Но внутри каждого из нас есть свой собственный Поток, и когда его струи разделяются, на освободившееся место проникают струи извне, потому что пустоты быть не должно. И не бывает.

– Так-таки и не бывает? Пустое место всегда заполняется?

– Угу, – я решил не отвечать многословно, уделяя немного внимания жареной колбасе.

– Значит, кольцо показало...

– Что сознание и тело девицы связаны так, как им и положено.

Дознаватель вдумчиво изучил насаженный на зубья вилки кусок печёнки.

– Хорошо, если она в здравом уме, то почему...

– А вот на этот вопрос может быть только один ответ. Потому что ей велели поступать так, как она поступила.

– Велели?

– Именно.

– Но это... – Кайрен знал уложения не хуже меня. – Магическое подчинение воли человека. Слишком серьёзное обвинение.

– Догадываюсь.

– Но в Кенесали только одна-единственная магичка!

– Знаю. Правда, есть ещё шанс обнаружить там плетельщиков.

– Вроде тебя?

– Вроде меня.

– И плетельщик может влиять на чужую волю?

– Может.

– А ты умеешь?

Слово «ты» было выделено и тоном голоса, и выразительным взглядом.

Я посмотрел на дознавателя и улыбнулся:

– Хочешь услышать ответ?

Конечно, последовало азартное:

– Не откажусь.

– Положим, скажу «да». Что дальше? Сдашь меня в управу?

– Я должен так поступить.

– Долг – понятие двоякое. Есть долг, что привносится извне, и есть тот, что рождается в сердце. Велению которого из двух ты собираешься следовать?

Кайрен сдвинул веки, но всё равно не смог полностью спрятать блеск карих глаз:

– А какому надо?

– Ну-у-у! Heve дознаватель, Вы ведёте себя, как маленький ребёнок! Каждый решает для себя, и только так.

– Даже подчиняясь обстоятельствам? Даже под угрозой смерти?

– Но выбор-то никуда не девается? Можно выбрать жизнь, можно принять смерть: уже два выхода из лабиринта. Мало?

Блондин прожевал последний кусочек и положил вилку на стол.

– А всё-таки? Умеешь?

– Честно?

– Честно.

– Не пробовал.

– Ага! Но отрицать не будешь?

Я глотнул полуостывшего тэя из чашки.

– Отрицать можно только то, что опытным путём доказало свою невозможность. Хотя... Чтобы изменить чью-то волю, нужно проделать всё то, о чём я говорил: раздвинуть струи внутреннего Потока и ввести между ними искусственно созданные внешние. Тогда подчинение возможно. Но сомневаюсь, что многие маги умеют это делать.

– Но если ты, к примеру, знаешь, КАК, это, наверняка, знают и другие? Неужели никто не может попробовать и...

Усмехаюсь, качая головой:

– Академическим учёным о таких случаях неизвестно. В Архиве ничего подобного не упоминается. Вывод: если кто-то когда-то и пробовал, то либо не достиг успеха, либо... Постарался сохранить его в тайне.

Кайрен разочарованно уткнулся в свою чашку.

В самом деле, ребёнок. Ещё больший, чем новая жиличка. Как ему хочется чуда, только взгляните! Даже запретного. Особенно запретного. И он совершенно не думает, что станет делать, с оным чудом столкнувшись. Не думает, что сам может оказаться жертвой чужого влияния и натворить кучу бед. Наивный... Чужой волей можно управлять, и очень просто. Но для этого нужно родиться не обычным магом, а Заклинателем. Заклинателем Хаоса.