Анафема: хроника государственного переворота - Иванов Иван - Страница 76

Например, в 22.00 БТР, что находился между зданием АСК-1 и прудом, в течении нескольких минут из КПВТ расстреливал огромный 16-этажный жилой дом. Это дом на улице Королева, ближайший к пруду.

До 12.00 утра 4-го октября они продолжали добивать людей одиночными выстрелами на шевеление. Так контрольный выстрел в затылок со следом порохового ожога был обнаружен паталогоанатомом на трупе моей знакомой — девушки из отряда спелеологов Н. Петуховой.

Правительственные источники не стеснялись признавать тот факт, что еще во второй половине 4 октября на подступах к «Останкино» была уничтожена и рассеяна «вторая волна боевиков»: (РВ, 9.10.1993г.) Стоит ли удивляться, что в результате Аркадий Баскаев и Анатолий Куликов вынуждены были официально указать в отчете ВВ МВД о 19 новых трупах, собранных у Останкино уже после расстрела парламента в ночь с 4 на 5 октября?

Из справки ГУКВВ МВД:

«До 5.45 4 октября отражались попытки нападения, подавлялись отдельные огневые точки и снайперы мятежников.

С 7.40 до 9.30 проводилась проверка прилегающей к телецентру территории и вытеснение отдельных групп граждан за ее пределы.

Несмотря на стремительное развитие событий, ограниченное количество сил и средств, разбросанность их по месту действий, управление войсками осуществлялось твердо, обстановка прогнозировалась. Своевременно проводился маневр силами и средствами, организовывались мероприятия по сохранению жизни и здоровья военнослужащих. »

В 3.00 4 октября на глазах многочисленных свидетелей вошедший в раж генерал Голубец (лично отдал приказ) при активном участии Брагина («ассистировал ») расстрелял машину с санитарами и ранеными, вывозившую истекающих кровью людей из останкинской рощи. Вот как это описывает сам Павел Голубец:

«По радиостанции ставлю задачу командиру попка на уничтожение этого автомобиля. У меня позывной «Утес». Вдруг вмешивается в радиообмен Руцкой и говорит: «Утес», мы тебя казним, мы тебя расстреляем и так далее. Дай команду «отставить». Я его сначала не узнал по голосу, радиостанция все-таки искажает тембр, но Брагин В.И. узнал, попросил у меня радиостанцию и прочитал ему нотацию в понятных выражениях. Больше тот на связь с нами не выходил.» (Москва. Осень-93. с. 412).

В этом же самоубийственном признании Голубец рассказывает как в течении нескольких десятков минут он выпустил в упор по безоружным демонстрантам и по нам целый боекомплект — почти 8 тысяч пуль!

А затем Голубец делает очередное признание для суда присяжных: «А я с Лысюком выдвинулся в АСК-3. Приказал также Васильеву доставить в АСК-3 боеприпасы, потому что с собой мы имели только один боекомплект . Заранее предвидя, что предстоит длительный бой, предупредил — только по подземному переходу доставлять боеприпасы.

После отражения первой атаки и гибели рядового Ситникова проверили людей и боеприпасы. Приказал Васильеву доставить нам боеприпасы. Он не отвечал…

Уверенность появилась, когда мы вышли из здания, когда ситуацию взяли в свои руки, когда подвезли боеприпасы, горючее, заправили технику. Вот когда появилась уверенность, что задачу выполним ».

Комментарии, как говорится, излишни.

Вывод: В «Останкино »боя не было! 3 октября был расстрел мирного митинга и 200 тысяч безоружных демонстрантов!

Внутри зданий телецентра никакого боя также не было — был «бой с тенью ». С момента первого выстрела в помещения и здания телецентра не проникал ни один демонстрант!

Спецназ «Витязь »вел перекрестный огонь по пустым комнатам (предположительно, для имитации боя ): из телецентра АСК-1 по зданию техцентра, из техцентра АСК-3 по нескольким комнатам телецентра. Разрушения внутри корпуса техцентра появились в результате стрельбы в упор по зданию из КПВТ БТРа отряда «Витязь »ОМСДОН ВВ МВД имени Дзержинского.

(Документировано: видеоматериалами, записями радиоперехватов, данными судмедэкспертизы, историями ранений, показаниями свидетелей, признаниями Куликова и Голубца, отчетами МВД.)

О «бое» в «Останкино» лучше всего свидетельствует один простой факт: как и во время затишья с 17.45 до 19.10, так и в течение всего расстрела начиная с 19.10 около 20 спецназовцев из подразделения «Витязь» с охотничьим азартом наблюдали через стеклянную стену за происходящим в двух шагах от них массовым убийством безоружных людей. Наблюдали, стоя во весь рост и чувствуя себя в полной безопасности! Для удобства своих товарищей примерно в 21.00 они выманили всех демонстрантов от здания телецентра прямо под фонари улицы Королева и дали сослуживцам в здание техцентра АСК-3 сигнал о продолжении бойни.

{Схема. Останкино, 3 октября 1993 года. Расстрел из БТРов после 21.15 }

Оставшиеся на улице 180 солдат Софринской бригады ВВ МВД также не чувствовали никакой угрозы с нашей стороны — во время мифического «боя» они продолжали стоять рядом с расстреливаемыми демонстрантами. «Витязь» по своим не стрелял.

В 4.52 4-го октября по российскому телевидению кровавый расстрел в «Останкино» был охарактеризован «империей лжи» следующим образом: «…„Витязь“ и 4-е отделение милиции ГУООП МВД действовали умело и решительно, организованно, четко и, можно сказать, смело…»

(Из стенограммы информационного выпуска.)

…На улице около 20-го подъезда «Белого дома» мы увидели казаков на легковом автомобиле с госномерами. Я представился и попросил отдать аккумулятор. Ребята сказали, что с этой машины его снимать не надо, поскольку рядом есть другой — сломанный автомобиль. Буквально через 3-4 минуты они притащили нам аккумулятор с военного грузовика ВВ МВД.

В комнате переговоров на диване лежал Ачалов. Вокруг него хлопотал врач. Все мы тогда думали, что генерал сломал ногу (на самом деле он ее растянул, повредив при этом нерв). Врач сказал, что Ачалов не сможет в ближайшие дни самостоятельно передвигаться.

Странно было услышать по телевидению заключение начальника следственного изолятора «Лефортово »Юрия Растворова о том, что из шести его главных подопечных никто при поступлении 4-го октября не имел никаких травм и не нуждался в медицинской помощи.

Поставив в изголовье лежавшего на диване генерал-полковника аккумулятор, я попросил Преподавателя подключить источник питания к радиотелефону. Преподавателя пришлось оторвать от «добывания» электричества, которым он в последние дни осады научился подпитываться то ли от фонарей уличного освещения, то ли от постороннего силового кабеля.

Минут через 30 после нашего возвращения из «Останкино» прибыл Макашов с двумя генералами в сопровождении Крестоносца и Славы-комбата. Они, попав под обстрел из БТРов, велели всем расходиться и отбыли в «Белый дом» на двух частных легковых автомобилях демонстрантов.

Полушеф попросил меня пойти вместе с ним на улицу. Вышли вдвоем все из того же 20-го подъезда и подошли к спортзалу. Там уже была полностью развернута на базе ГАЗ-66 полковая радиостанция внутренних войск МВД Р-142М «Сорока» (№ С-54). Полушеф приказал ее свернуть и двигаться за нами. Персонал захваченной радиостанции был без охраны, настроение у оставшихся радистов (один сержант оказался непримиримым противником Верховного Совета. — Авт. ) — бодрое. Радиостанцию свернули очень быстро, и она с черепашьей скоростью поехала за нами.

Мы подвели ее прямо под окно кабинета Ачалова, выходящее на мэрию, немного не доходя до 24-го подъезда. Радисты оперативно развернули антенну и подали в окно кабель с микрофоном и пультом управления.

Полушеф полночи переговаривался по этой радиостанции с командирами частей. Многие обещали подумать о поддержке парламента. Главным было то, что к нам на выручку в 2.00 вышел полк Тульской воздушно-десантной дивизии. К 6.00 он должен был подойти в «Белый дом». Офицеры-порученцы выехали в конкретные части с запечатанными пакетами (Одна их этих групп вскоре встретилась с комдивом Евневичем в штабе Таманской дивизии. Полковник пакет не принял. Он организовал вооруженное преследование офицеров и приказал открыть огонь на поражение. Машина была обстреляна. Один наш офицер был ранен, второй пытался вытащить раненого из машины, третий, отстреливаясь из автомата, ушел с документами через лес. — Авт. ).