Strawberry Fields Forever - Иванов Борис Федорович - Страница 6

Видимо, вслед за обретением независимости и отделением от охваченной термоядерным безумием Империи, здесь, на Ферне, не последовало такой, казалось бы, естественной распри и кровопролития. Местное телевидение явно показывало какой-то обзор, довольно занудный, но вполне мирный.

Вот уже третий или четвертый город – и повсюду все те же мирные, хотя и аскетического вида жилища, счастливые лица и зеленые лужайки, покрытые где белыми цветами, а где – красными ягодами.

– Я так думаю, это мы какой-то канал для огородников поймали, – нарушил всеобщее недоуменное молчание Главный Связист. – Хотя вот смотрите – вроде попы... Свадьба, что ли?

– Во всяком случае, не католический обряд, – заметил сэконд.

– И не протестантский. Похоже на православный... Хотя – нет. Это не христианская служба вообще. Ни одного креста, – сообразил руководитель оперативной разведки.

– Значит, неправильно этих... этих вот попами называть, – зачем-то ударился в терминологию Дирек. – Жрецы они, значат...

– Во всяком случае, какие-то служителя культа. Вот те, что в алых плащах, с золотом – те постарше будут, – задумчиво продолжал Сол, – а те, что просто в беретах таких – это, видно, просто распорядители, что ли... Красивая служба... А вот опять пошло – «репортаж из провинции».

Кай еще до этого сюжета успел отметить, что посреди всех городков, появившихся на экране, возвышалось крупное, по всей видимости, культовое сооружение ярко-алых тонов, с золотыми орнаментами. По форме оно напоминало перевернутый купол древнерусской церкви, запомнившийся ему по «Святой Анне», и по голограмме на стене каюты Тимоти. Громадное, по масштабам городков Колонии, здание с помощью какого-то архитектурного ухищрения как бы стояло на узком основании и сверху венчалось резной зеленой каймой и неким завитком, воспроизводившим изгиб какого-то символического стебля. Кое-где этот завиток повторялся – на кованых решетках заборов, в скромных настенных фризах... Потом он сообразил, что других художественных излишеств в кадре вообще не появлялось.

Потом изображение, сопровождаемое негромкой, приятной музыкой и закадровым непонятным текстом, пропало, и на экране возникла алая, в золотую крапинку заставка, служившая фоном для миловидной дикторши.

Она с воодушевлением произнесла краткую речь, после чего исчезла, уступив место какому-то сельскохозяйственному сюжету. Телекамера крупным планом показывала зрителям пышный куст, усыпанный зрелыми ягодами. Изображение сопровождалось эмоционально окрашенным текстом, в котором невозможно было разобрать ни единого слова.

– А что с переводом активные методы не проходят? – обратился к связисту ранее молчавший Командир Десанта, и Кай подумал, что молчание явно пошло на пользу его репутации, чем такой вот вопрос.

– Вы говорили что-то про интерференцию... – закончил Десантник.

– Интерференция здесь, что покойнику клизма, скажу вам прямо, сэр, – предельно вежливо ответил Связист. – Тут, извините, семантику с грамматикой местного языка нужно запихнуть в корабельный компьютер, с чем мои ребята и мучаются со вчерашнего утра. Так что в ближайшее время надеемся получить отчетливый текст.

Тем временем камера перешла сначала на средний, а потом на дальний план, и все сидящие перед монитором увидели, что ухоженные поля простираются далеко за горизонт, словно вся эта уютная планета была исчерчена в зеленую полоску. Аккорды музыки стали патетическими, проникая глубоко в душу.

«Господи, где я это уже слышал? – подумал Кай. – Ведь слышал же... Что-то очень старое, традиционное... Двадцатый век... „Битлз“...

Только сейчас он понял, что напоминало ему здание с ало-золотым куполом – гигантскую ягоду... В душе у него зародилось не лучшее предчувствие относительно того оборота, который принимает их миссия...

Кэп тоже что-то почувствовал, потянулся к терминалу и на вспомогательный экран вызвал запись только что прошедших кадров. Остановил. Дал максимальное увеличение изображения одной из ягод, врубил программу опознания образов. И на экране почти мгновенно возник ответ: ПЛОД FRAGARIA VESCA.

– Э-э-э?.. – кэп обернулся к сэконду.

– Да, – сказал тот. – Просто земляника.

10

И снова возникла алая, в золотую крапинку заставка. Симпатичная дикторша снова повела речь о чем-то исключительно важном. На этот раз речь шла, судя по всему, о чем-то суровом, но неизбежном. В голосе девушки возобладали минорные тона – высокая скорбь даже. Только понять ее было задачей нелегкой даже для специалиста по французским диалектам – слишком много каких-то одним только аборигенам понятных иносказаний и метафор громоздилось в коротком, минуты на три, тексте. Двое из присутствовавших, имевшие представление о французском – Помощник капитана и Кай – понимающе переглянулись, остальные четыре члена Комиссии с кэпом Джейкобсом во главе просто обалдело смотрели на экран. Там шли сопроводительные кадры.

Под мужественные аккорды, исполняемые в чуть замедленном темпе, камера панорамировала несколько довольно узких рвов, вполне сельскохозяйственного вида, если бы не декоративные (красные с золотым, конечно) шнуры и полотнища, вытянутые вдоль них и перемежаемые столбами-жезлами, украшенными уже знакомым завитком. Тут и там маячили тоже знакомые фигуры жрецов-распорядителей. Это была церемония. Обряд. Пышная, но довольно мрачная процессия появилась в кадре и приблизилась ко рвам.

В торжественный траур облаченные туземцы расступились, давая проход веренице гигантских катафалков.

– Слоны у них попередохли, что ли? – спросил бестактный Связист.

– Насколько я смыслю во французском, это у них называется Прощанием с Растением, – несколько неожиданно пояснил сэконд. Его знакомство с языком Рабле было основательным сюрпризом для кэпа, поскольку достоинством космического воина не числилось.

Катафалки взгромоздились на отвалы рвов и повели себя на манер обычных самосвалов. Крышки их откинулись, и во рвы хлынули алые потоки земляники. Звуки музыки достигли высот трагизма. Катафалки, сделав свое дело, проследовали куда-то вон из кадра, а вперед выступили жрецы-распорядители. Первые комья земли скорбно полетели во рвы из их рук, а затем и весь выстроившийся вдоль этих странных могил народ поднял симметрично разложенные и тоже, разумеется, украшенные заступы и взялся за дело, довольно быстро засыпая горы алых ягод.

– Закопали фрукты, – сказал Связист. – Делать людям больше нечего. Может, это у них урожай погиб? Парша какая-нибудь напала, или типа головни что-то такое? В общем, попортился весь продукт – они и убиваются...

– Судя по тому, что я разобрал на слух, это у них регулярный обряд, – ответил ему сэконд. – Сезонный.

– Комендант-директор Эрнст Флай на линии, – доложил дежурный из рубки.

11

Кэп щелкнул тумблером и комендант-директор станции наблюдения «Ферн-21» предстал взорам членов Комиссии. Он был немолод, строго одет и весьма озабочен.

– Рад вас приветствовать, капитан, – без всякой приветливости в голосе сказал хозяин Станции. – Как я понимаю, я имею дело с командором Фердинандом Джейкобсом?

– Так точно. Так же, как я со своей стороны полагаю, что...

– Обойдемся без формальностей, – тонкая сухая рука с поблескивающим электронным браслетом коброй взлетела на уровень седого виска, категорически отметая всякую формальность. – Думаю, что ваш дежурный благополучно представил вам мою персону... Должен вам сказать, что появление вашего судна... составило для руководимого мной коллектива определенную... проблему. Региональная комендатура порядком припозднилась с предупреждением о вашем прибытии. Кроме того, при всем моем сочувствии к вам в вашем положении, я не представляю, право, чем могут мои люди это положение облегчить...

– Прежде всего, – не сразу справился с досадливым изумлением капитан, – существующее на вверенной вашим заботам Станции оборудование позволяет, как нас информировали, за короткий срок изготовить вакцину Люфта в количестве, достаточном для ликвидации эпидемии на борту «Харрикейна»...