Princeps Omnium - Warrax - Страница 23

И совсем уж недвусмысленно выглядит такая каббалистическая трактовка: инфернальное древо рассматривается как чудовище Левиафан, как змей, занесший свое жало над Малкут — сефиротом материального мира, мира людей. Здесь Древо — еще и "карта психики" человека, где клипот — бессознательное, сефирот — осознаваемое.

В завершение главы отметим забавное обстоятельство — использование ЛаВеем имени Шемхамфораш. Это "страшное сатанинское заклинание" обозначает не что иное, как "разделенное имя божие" в Каббале. Оно зашифровано в книге Исход[111] 14:19–21. На языке оригинала каждый из этих стихов состоит ровно из 72 букв. Если записать все три стиха один над другим, причем средний — в обратном порядке, то получится 72 столбца по три буквы в каждом. Каждая такая комбинация представляет собой трехбуквенное имя Б-га. Это и есть шемхамфораш, или разделенное имя бога, считающееся в Каббале весьма могущественным инструментом.

Представляем, как ухохатывался Антон Шандор, слушая повторения "сатанинского заклинания" всяческими "адептами сатанизма". А ведь он честно предупреждал во вступлении к "Сатанинской Библии": "Здесь вы увидите правду и фантазию". С нашей точки зрения, использование "шемхамфораша[112]" наглядно показывает, что ЛаВей ни в коем разе не писал СБ как "священную книгу" и даже встроил в нее противоядие против такой трактовки.

Гностицизм

Гностицизм (от греч. gnwsiV, знание) — чрезвычайно сложное и многоликое мировоззрение, развивавшиеся в I–III вв. н. э. одновременно с христианством, в борьбе и симбиозе с ним. По заключению многих исследователей гностики соединили зороастрийский дуализм добра и зла с платоническим дуализмом духовного и телесного, небесного и земного. Это соединение дало крайне пессимистическую картину мира. Космос есть царство мрака, скорби и страданий и не только из-за того, что он сотворен из материи, но и потому, что несет на себе печать моральной,[113] познавательной и творческой ущербности своего творца и устроителя. Творец мира оказался либо слишком слаб, либо слишком злобен, чтобы сделать его совершенным.

Происхождение испорченного чувственного мира — центральная проблема гнозиса — объяснялось, в основном, двояко: 1) грехопадением одной из божественных сущностей (Симон Маг, офиты, Керинф, Карпократ, Валентин и др.); 2) вмешательством чужого и злонамеренного бога (Василид, Мани и др.)

В первом варианте идея эманации соединена с идеей грехопадения и переосмыслена в антропоморфном ключе. Божественный дух или разум изначально пребывает в виде Плеромы — божественно-световой полноты, единства многообразного. Вследствие трещины в Плероме один из низших эонов (вечных сущностей) обособляется и отпадает от единства.[114] Это отпавшее существо гностики представляли по-разному. Чаще всего им была София, или Эннойя, — мудрость или божественная мысль, женское начало, отделившееся от мужского. Следует отметить, что первопричина зла мыслилась при этом не как злонамеренность, а как женская слабость. Симониане, например, считали Энноей Елену — жену своего учителя Симона, найденную им в одном из публичных домов Тира. В образе женщины-блудницы представляли гностики и чел-овеческую душу. У бога, отца своего, душа была чистой, блаженной девственницей. В мире ее втягивает водоворот демонических сил и плотских страстей, подобно тому, как женщиной, попавшей к разбойникам, овладевают по очереди, кто обманом, кто насилием, передавая из рук в руки. Она же отдается каждому из них, надеясь найти в нем верного мужа. Брошенная, в конце концов, на произвол судьбы, одна, с детьми разврата, слепыми, больными, слабоумными, страждет она, пока не будет спасена богом.

Падение Софии повлекло за собой цепь катастрофических событий вплоть до образования земного мира. Он создан детьми Софии — Ялдаваофом, протоархонтом, и другими архонтами — из материи по искаженному и замутненному образу божественной мудрости. Искры духа и света, оторвавшиеся от Плеромы, пребывают в этом мире на чужбине, в плену и неведении, как дети, забывшие своих родителей. Земное существование для них — это своего рода инобытие, отчуждение, утрата своей сущности.

Во втором, радикально-дуалистическом варианте гностицизма, отклоняющем миф о падении Софии, сотворение несовершенного земного мира было вменено в вину злому богу или демону, которого отождествляли то с ветхозаветным богом гнева Яхве, то с Сатаной. Близкий к гностикам Маркион сравнивал правящего миром ветхозаветного бога с античным деспотом, который жаждет превыше всего почестей и покорности своих подданных, стремится быть справедливым, но слишком глуп, мелочен и пристрастен для этого. К данному варианту примыкали учения мандеев и манихеев. Мандеи (гностическое учение, возникшее в Месопотамии в I в. н. э. Они почитали Иоанна Крестителя пророком, но не принимали учение Христа, а название происходит от арамейского «manda» — "знание") считали земной, планетный и звездный миры порождениями дьяволицы Рухи и ее сына Ура, пребывающих в "черной воде" и противоборствующих "белой воде" (эфиру) и ее главе Царю Света. Мани[115] восстановил зороастрийскую идею нападения царства тьмы на царство света. Темное царство мыслилось им одновременно как собрание демонов, возглавляемых Князем Тьмы (он же Ариман, Сатана, Главный Архонт и т. д.), и как материя, тождественная хаосу, беспокойству и даже похотливости. Тьма и ее порождения стремятся поглотить световые частицы и держать их у себя в плену. Земные вещи и люди суть сгустки тьмы с большими или меньшими световыми вкраплениями. Князь тьмы распространяет зло, разжигая в людях вожделение, дабы они, размножаясь, увеличивали количество тюрем для света. Но материальная тьма способна к самопожиранию, и задача манихея заключается в том, чтобы данной способности содействовать. В конце истории, после мирового пожара, материя во всех ее проявлениях и со всеми жертвами будет навечно свернута в шар и упрятана в гигантскую яму. (Как и в чем можно вырыть яму, если материя уже "в шаре", просьба не спрашивать, не мы это придумали).

К архетипу Сатаны относится то, что, несмотря на свои весьма странные фантазии, гностики высоко превозносили Знание. Знание — это важнейшая составляющая архетипа Сатаны. Что характерно, с этим согласны даже церковники. В качестве иллюстрации приведем мнение Жана Бадье, демонолога, написавшего свой труд "Daemonomanie des Sorciers" в 1580 году:

Олицетворением гнозиса, верховным главой небес и эонов, совмещающим в своем лице всю их полноту, символом высшего единства всех потенций человеческой души (а не отдельно «добрых» и "злых"), был Абраксас (AbraxaV). Как вы думаете, что в последствии стало с одним из олицетворений Знания? Правильно, он тоже был зачислен в демоны, соратники Сатаны.

В заключение главы приведем одну из гностических легенд, которая вполне подходит к теме сатанизма. По ней Землю создал не бог (Ялдаваоф), а Сатана (Сатанаил), а бог, придя позже, «отретушировал» творение по-своему и самозвано объявил себя создателем. Потому-то так и живется на Земле, что изначальная гармония нарушена. Сатана же ушел творить миры дальше. Эстетическим штрихом к легенде служит обоснование того, почему людям так нравится смотреть на безоблачное звездное небо: они видят звезды, которые сотворены совершенными и до которых не добрался "ретушер".