Ночь Пса - Иванов Борис Федорович - Страница 83

– Да, – с гордостью подтвердил Тор. – Микроскопическую. Она нас должна была обеспечивать энергией за счет того, что туда, в нее падает... Но потом мы решили, что это – слишком опасно: иметь черную дыру спутником планеты. Ее изолировали и теперь отбуксируют. Придадут ускорение, чтоб удалялась. Бесконечно...

– Ну вот – ты сам видишь, Торри, какими опасными штуками вы там занимаетесь... Прямо-таки – очень опасными... А все опасные штуки очень нужны господам, которым очень сдалось пугать друг друга пострашнее. Они за них и озолотят, и удавят...

– А тем, кто меня пригласил, я тоже для этого нужен? – задал Гость наводящий вопрос.

– Для чего же еще, Торри?... – вздохнул Адельберто, глядя в темноту перед собой. – Пора бы догадаться, что все это – одно и то же яйцо. В одном случае – в профиль, в другом – анфас. Ты, вроде, уже вырос из коротких штанишек, Торри. Должен понимать кое-что в таких вещах...

– Ну так вот, – с задором (он явно поймал Адельберто на слове) подхватил тему Гость. – Раз так, то те, кто позвал меня, сами должны будут посадить меня под замок – под свой замок...

Адельберто снова крякнул, оценив неожиданный выверт мысли Гостя. Тот явно делал прогресс в области политической морали и философии мира Периферии. Он заметил философски:

– Один принц в одной старой пьесе сказал, что вся Дания – тюрьма со множеством казематов и камер. Так вот: он недооценивал масштаб явления. Я так думаю, Торри, его извиняет невежество, свойственное древним. Но вообще, молодой человек был догадлив...

Трудно было сказать, оценил ли Тор отсылку к авторитету великого драматурга, или Шекспир не входил в число землян, известных на Чуре, но высказанная мысль оказалась очень близка к тому выводу, к которому он пришел.

– Так что я предпочту пока побыть в одной камере с тобой, Нос Коромыслом, – вздохнул он. – Известное зло все-таки лучше неизвестного...

Адельберто так и не понял, снова ли цитировал Тор Принца Датского или просто констатировал банальную истину, но то, что, он все равно, никуда от него не денется – понял.

ГЛАВА 10.

РЖАВАЯ ПОЙМА

Гурам поморщился: плечо, в которое всего несколько часов назад пришелся заряд парализатора, все еще плоховато слушалось его. В другое время он предпочел бы еще пару часов задержаться в сауне, но слово, данное самому Магиру, надо было выполнять. Он застопорил кар перед порогом домика, в который легавыми была вселена чертова девка, так насоливившая шефу.

Глянув в зеркальце заднего обзора, он проверил окрестность и свой внешний вид, нацепил кепочку с анонимным трафаретом Доставка, подхватил с сиденья пакет с тем же текстом на нем и бластером внутри и вышел из кара. Трудно сказать, насколько его вид внушал доверие. В век сервисной автоматики разносчиков и курьеров народ знал только по фильмам о добрых старых временах.

А вот комиссара Роше, внимательно разглядывавшего гостя мисс Чанг на мониторе, на который была подана картинка с видеокамеры, присобаченной на притолоке входной двери коттеджа, увиденное заставило нервически завозиться на сидении укрытого за стеной кустарника кара.

– Господи, – пробормотал он. – Готовьтесь к большому представлению, ребята: господин Табидзе пожаловали собственной персоной. Кто бы мог подумать, что вот так встретимся...

В ответ на прикосновение к сенсору внутри дома послышалась музыкальная трель сигнала. Очень молодой и чуть хрипловатый женский голос попросил его зайти и оставить доставленный заказ в прихожей. Это Гурама вполне устраивало: просто идеальные условия для работы. Замок щелкнул и дверь, тихо и гундосо подвывая, отошла в сторону. Прохожую заливал мягкий свет скрытых софитов.

Гурам шагнул в этот уютный мирок, незаметным движением включив активную полевую защиту, и, изображая легкое восхищение, стал пристально оглядываться вокруг.

– Вот туда – на столик... – окликнула его из двери, ведущей в гостиную, миниатюрная китаянка.

Гурам послушно поставил пакет куда велено, выдернул из него бластер, загодя выставленный на режим стрельбы в закрытом помещении, и влепил в объект полный заряд.

Объекту ничего дурного не сделалось. То, что он палит в голограмму, Гурам понял еще до того, как отпустил спусковой крючок, примерно в тот момент, когда уловил – где-то почти за своей спиной, в проеме еще одной двери – призрачное движение ствола парализатора.

Подставив под выстрел плечо из тетракевлара, он бросил себя в угол, посылая перед собой веером заряды бластера. В этой прихожей просто невозможно было повернуться, чтобы не втемяшиться в какое-нибудь смежное помещение, и вместо твердой преграды его спина встретила мишуру из под бамбук сделанной занавески, маскировавшей чисто символическую мини-кухоньку. Чудом не свернув шею, Гурам вписался точно между тумбой мусоропровода и плитой, а сверху на него обрушилась чертова уйма всяческой утвари самого невероятного предназначения.

Секундой позже все окна домика залил беспощадный свет штурмовых прожекторов, и комиссар Роше в мегафон сообщил ему, что дом окружен и дальнейшее сопротивление бессмысленно. По комнатам слоями плавал дым, с шипением догорало что-то, во что пришелся один из семи-восьми зарядов бластера. С гулким грохотом катились по полу слетевшие со стола каменные шарики.

Один из них натолкнулся на стоящий у порога голографический сдвиг-проектор, который продолжал работать, транслируя в проем двери изображение опустевшего объема пространства регистрации, из которого уже убралась Энни. Оно напоминало заполненный дымом аквариум. Гурам ругал себя последними словами: купиться на дешевый гэг – из тех, которыми торгуют в провинциальных лавочках...

Но игра была еще не проиграна. Далеко нет!

Теперь все трое, блокированных в домике, начали перекликаться друг с другом.

– Прекратите палить попусту! – выкрикнул Ким. – На нас точно такая же защита, как и на тебе... Так что...

– А это ты видел?! – Гурам отцепил с пояса и поднял над головой – чтобы лучше видно было – невзрачный, защитной окраски цилиндр.

Почти все взрослое население Прерии знало, что это такое – эта характерной формы железка. Плазменная граната ВВ-410 – она снискала себе мрачную славу во многих локальных войнах, тлеющих и полыхающих по Тридцати Трем Мирам... Даже далекая от военных реалий Энни узнала эту кошмарную штуку, воспетую не одним поколением фронтовых журналистов.

И уж тем более ее узнал Жан Роше, нависший над крошечным экранчиком монитора, транслировавшего в кабину дежурного кара картинку с камер, установленных в месте обитания охраняемого свидетеля. Довольно плохо охраняемого, стоило признать теперь.

– Не делай глупостей! – посоветовал он в мегафон. – Ты же не самоубийца, Табидзе – я-то тебя знаю: как облупленного. Брось размахивать своей хлопушкой и сдавайся...

– Черта с два! – твердо и негромко – в исправности микрофонов прослушивания он был уверен – ответил Гурам. – Я шесть лет оттрубил на Седых Лунах и больше меня там не будет!

Сейчас вы, комиссар, прикажете пригнать сюда геликоптер, я и оба эти – мадам и ваш легавый – в него сядем и без шума и пыли тихо отсюда подадимся туда, куда надо. И если за нами будет хоть маленький – я сказал: хоть маленький хвост, я этой штукой, чэстное слово, спалю и вас и себя и на киломэтер все вокруг спалю...

Роше нахмурился: ему уже приходилось сталкиваться с Гурамом Табидзе в острых ситуациях и одно он усвоил четко: акцент появлялся в речи правой руки Большого Магира не к добру.

Правильность речи Гурам утрачивал вместе со способностью рассуждать здраво и инстинктом самосохранения.

– Осторожнее ребята... – тихо распорядился он в микрофон.

– Тип завелся...

Ким поднялся с четверенек и осторожно выглянул в заполненное дымом пространство, разделявшее его и нападавшего. Бластер он держал наготове. Энни тоже выбралась из-за массивного стола и держа свою Беретту стволом вверх стала осматривать поле боя. От Гурама их обоих отделяло не более пяти метров, и все трое мгновенно узрели друг друга. Толку от этого было мало.