Ночь Пса - Иванов Борис Федорович - Страница 80

– Вы напрасно беспокоитесь за меня... – голос Энни в микродинамике был почти безмятежен, лишь чуть тронут тревогой. Именно это чуть очень не понравилось Киму.

– Я сижу в вашей берлоге тихо, как мышь, и не думаю шалить, – продолжила Энни чуть обиженно. – А вот если вы, господин агент, не пошутили насчет пекинской лапши, то сейчас, я думаю, – самое время привести вашу угрозу в исполнение... У вас здесь холодильник – пустой, и линия доставки не фурычит. Но я не поэтому звоню вам. Здесь... Ну, в общем, по-моему, одному из ваших людей угрожает опасность...

Прекрасно... – Ким откинулся на спинку отменно неудобного кресла и тяжело вздохнул: отрезанный от окружающего мира, запертый в охраняемой конспиративной квартире, фигурант по делу о похищении Гостя знает, оказывается, нечто, чего не знает никто из оснащенного всеми современными средствами связи и обнаружения воинства, брошенного на поиски Торвальда Толле... Прекрасно!

– Кого вы имеете ввиду, Энни? – он тут же обругал себя за фамильярность, но она сошла ему с рук.

– Я тут поговорила с одним моим знакомым, который кое-что смыслит относительно Чура и всего с ним связанного...

Час от часу не легче!... – с тихим восторгом подумал Ким. – Интересно, брифинги и вечеринки с раздачей автографов у нас на спецквартире еще не проводятся? Надо было без церемоний забрать у нее блок связи...

– Вы, возможно, знаете такого, – продолжала Энни, – Карла Васина? Его еще называют иногда Фотографом...

Киму это прозвище кое-что говорило. Но мало.

– Не имею чести знать такого лично...

– Он предупредил меня... Сугубо конфиденциально... К нему наведовались люди от мафии. Человек Магира – нам с вами доводилось говорить о таком... – Энни иронически глянула на Кима с экранчика блока связи. – Этот тип предупредил Фотографа, что по городу слоняется некий Густавссон – у них с Фотографом раньше были какие-то общие дела – и что этот Густавссон ходит на поводке у легавых – это, я думаю, он о вас... Так вот, Фотографа предупредили – очень недвусмысленно – чтобы при встрече с этим господином он заткнул свой язык в задницу и был осторожен – очень и очень... И главное – чтобы немедленно дал знать, как только Густавссон появится на горизонте... А когда тот тип из мафии отвалил, то Фотограф у себя дома и в оффисе выловил пару жучков. И думает, что этим добром он теперь обеспечен надолго... Жучки он трогать не стал и честно просил предупредить кого надо, что если этот самый Густавссон его потревожит, то ему – Фотографу – просьбу Магира волей-неволей, а придется уважить. Такие вот дела, агент... Мне кажется, что этому шведу во всей этой истории может выпасть совсем неважный расклад... Люди от Магира ведь явно не к одному только Фотографу заходили по этому делу... И ищут они этого вашего типа вовсе не для того, чтобы вручить ему букет цветов.

– Послушайте, Энни... – Ким придал своему голосу как можно большую суровость. – Ведь мы договорились в вами, что вы выходите на связь только по этому каналу, только со мной и только в случае экстренной необходимости...

– По вашему, сейчас такой необходимости не было? – парировала его укор Энни.

– Может быть и была, – не дал сбить себя с толку Агент на Контракте. – Но как прикажете быть с тем, что вы засветились с вашим Фотографом?

– Он такой же мой, как и ваш! – возмутилась Энни.

– Я, разумеется, говорила с ним не по его каналу. Точнее – он со мной... Воспользовался городским автоматом и себя не называл... У нас с ним – старая договоренность... И он знает, что я работаю по Гостю и по Чуру...

– Вам не звонил никто больше? – задал Ким чисто риторический вопрос. – И вы сами никому не звонили?

Ответом ему было недвусмысленное молчание.

– Вот что... – Ким потер лоб и выразительно посмотрел на Роше. – Я сейчас подъеду к вам. Раз уж линия доставки сплоховала... Заодно и проверим, нет ли еще каких проколов... Ждите и запомните: открывать можно только мне и – никому другому.

– Не забудьте про лапшу... – сурово напомнила Энни.

Фольксваген они оставили в путанице сбегающих к реке полуосвещенных и утопающих в зарослях черемухи переулков. Потом Адельберто потерял без малого пол-часа, сбившись с пути, который, будучи найден вновь, привел-таки их к незаметному причалу, хорошо замаскированному от окружающего мира густым кустарником. Из кустарника этого, Мепистоппель, чертыхаясь придушенным шепотом и сетуя на бестолковость помогавшего ему Тора вытащил довольно утлого вида плоскодонку и чуть не утопив сей шедевр судостроения, погрузился в нее. Тор совершенно бесшумно – не плеснув даже водой – оказался рядом с ним. Дружно оттолкнувшись от берега веслами и обмениваясь в пол-голоса короткими замечаниями, они вывели лодченку в струю незаметного в толще темных вод, но уверенного и сильного течения.

Тут Адельберто самолично укрепил весла в заранее прекрасно смазанных уключинах – путь своего последнего отступления он обустроил и поддерживал в полной готовности – и принялся подгребать, удерживая посудину в тени высокого берега. Гость темной птицей сгруппировался на корме.

Убедившись, что лодчонка, словно привычный ишачок, ни шатко ни валко следует надлежащим курсом, Мепистоппель отвлекся и вытащил из под своей лавки, укрепленный там скотчем пакет, тихо ругаясь разорвал пластик и вытащил на свет Божий небольшой радиотелефон. Сгобившись над плохо различимой во тьме мини-клавиатурой наощупь набрал номер кодированного канала и стал нетерпеливо дожидаться ответа.

Довольно долго ему пришлось выслушивать заунывное попискивание сигнала вызова. Он уже начал скрежетать зубами, когда оно прервалось. С того конца линии последовал, наконец, шелчок поднятой трубки и измененный шифрацией голос произнес условленный вопрос.

Это ты, Робин?

– Да. Тебя никто не беспокоил за это время, Роб?

Пауза. Адельберто уже стало казаться, что слишком затянувшаяся пауза. Потом – короткое Нет.

– Мой почтовый ящик кто-то открывал... – Мепистоппель прислушался к тишине на том конце линии. – Модет быть – случайно. Письмо сгорело. Ты уверен, что тебя никто не беспокоил?

Снова короткое «Нет» – теперь уже без паузы. Слегка раздраженно.

– К тебе зайдет Седой. Дашь ему координаты норы. Той, которая движется... Ты понял меня?

– Понял. Я дам Седому координаты движущейся норы.

– Все. Конец связи.

Адельберто придавил клавишу отбоя, помассировал болезненно набрякшие веки, вытащил из радиотелефона батарейки и выкинул из за борт. Потом, подумав немного, завернул в остатки пакета саму машинку и отправил ее вслед за ними.

– Ну в самом деле? – возмутилась доктор Шпак бестолковости рода людского – Разве это разум диктует нам выбор тех пределов, к которым мы устремляем всю громаду человеческой цивилизации в ее сокрушительном и безжалостном движении? Разум не решает, биться за выживание Человека или нет. Быть иль не быть? – это не вопрос вовсе. На него не предусмотрен ответ. Нам просто приказано быть!. И точка. Нам просто предписано распространять пределы своего рода до крайних пределов мироздания. Не разумом. Природой! И с этой точки зрения Человек не отличается от любого другого животного. Разве что – в худшую сторону. Потому что задумывается над тем, над чем задумываться не должно. Быть иль не быть? – подумаешь! Это же просто глюки нашего разума. Природа не затем нас им снабдила, чтобы он обсуждал исполняться ли ее велениям или нет. А для того, чтобы исполнять их наилучшим образом!

И ничего удивительного в том нет, что изощренное в борьбе за выживание инстинктивное сознание, дух Стаи оказался куда более надежен. И Стая сама стала духом этой цивилизации.

Именно духом: Псы не диктовали людям свою волю. Нет, они просто жили одной с ними Стаей, делили все их беды и удачи составляли неотъемлемую часть среды, в которой любой из колонистов Чура пребывал от рождения до смерти. Псы присматривали за малышами и участвовали в их воспитании. Пес был другом и помощником колониста в период его возмужания и становления. Его неразлучным спутником и помощником до конца жизни. Нет, Псы не могли учить людей. Но могли заставить их учиться. Не могли решить задач, встающих перед Стаей, но могли поставить эти задачи перед людьми. И уж потом, во вторую очередь, людям было позволено поиграть в любимые игрушки: в электросхемы и в математические уравнения, в химические формулы... Главное, Стая могла быть уверена: люди, если не дать им отвлекаться, заставить их кормить и поить друг друга, если позаботиться, чтобы не пропали их дети, сладят со всем остальным. Вылечат больных, накормят голодных, защитят, согреют Стаю. Надо только присмотреть за ними...