Диаспора - Иванов Борис Федорович - Страница 91

— Конечно, по-другому! — пожал плечами Микис. — Со всеми этими экивоками и выкрутасами, но не в этом дело! В сущности, он мне сказал: «Не один ты такой умный, Палладини, есть еще люди и поумнее тебя. И среди ранарари тоже такие случаются, хотя они вовсе и не люди... И поэтому мы устроим господину Смольскому турне по трем самым крупным центрам Диаспоры. И даже не мы сами устроим, а господа издатели! Потому что в Диаспоре живет сейчас десять миллионов человек, каждый из которых умеет читать. И их обслуживают аж три или четыре собственных — Диаспоры — издательства. И если хотя бы каждый десятый житель захочет иметь у себя дома новую книжку господина Смольского, то тот, кто эти книжки наштампует вовремя и в нужном количестве, сильно поправит свои дела! Главное, чтобы сам Смольский не подкачал! И поэтому двое господ от каких-то двух самых больших здешних издательских домов уже прибыли в Дом этой ночью и хотят изложить господину Смольскому свои деловые предложения... Они со своей стороны берут на себя организацию турне и рекламу тех книжек, что здесь уже были изданы, и новых, на которые только еще хотят подписать договора». Так что господин настоятель послал меня к вам, чтобы, так сказать, подготовить почву...

Столь молниеносное развитие событий — от появления на пороге его кельи застенчиво попискивающей Аннабель (нет, пожалуй, не стоит ее именем называть отрицательных персонажей) до визита китов регионального бизнеса к высшему руководству Секты Отверженных — было все-таки слишком непривычным для Анатолия. Однако, судя по всему, упускать такой шанс было бы глупо. По крайней мере, соблазняла перспектива, не унижаясь — за собственный счет и первым классом, — покинуть здешние края.

— Ну что ж... — пожал он плечами. — Считайте, Микис, что почву вы удобрили. Если уж вы взяли на себя роль гонца, то мухой летите к настоятелю и договаривайтесь о том, фрак мне надевать для переговоров или, за неимением оного, так и оставаться в свитере... Право не знаю, как отблагодарить вас за взятые на себя труды. Не ожидал от вас такого бескорыстия...

— Ну, Палладини, конечно, все сделает для своих друзей... — Микис замялся. — Однако и о себе Палладини немного думает. Совсем немного, Толик...

«Черт возьми! Когда это он с „господина писателя“ съехал на „Толика“? — диву дался Смольский.

— Тем более, — уверенно продолжил Микис, — что без Палладини вы просто погибнете! Вас обдерут, как липку!!!

Анатолий задумался над этими словами. Его первоначальная эйфория начала таять. Проблема действительно была куда сложнее, чем казалась сначала.

— Подумайте, — развивал наступление странствующий предприниматель, — вам самому случалось составлять договор хоть с одним издательством? Бьюсь об заклад, что этим занимался ваш литагент!

Это было так. Смольский вздохнул.

— И это в Метрополии, где царят закон и порядок! А вам случалось сталкиваться с законами, по которым живет Диаспора? — подбоченился Микис. — Разумеется, нет! А вот мне приходилось! Потому что я вел бизнес на Фронде, которая находится с Инферной в союзных, как говорится, отношениях. И хотя моя контора занималась вроде как недвижимостью, в основном мы перебрасывали гм... разные товары между Фрондой и Диаспорой Инферны. А для того, чтобы не погореть на этом деле, — а ваш покорный слуга не погорел! — надо все зубы проесть, изучая здешние законы и традиции!

Микис взволнованно прошелся взад-вперед по тесной келье.

— А настоятель, вы скажете? Так он настоятель и есть! Они здесь не торговый дом содержат, а что-то вроде хосписа... Если вы хотите ему довериться, а меня отставить, то пожалуйста! Я умываю руки. После всего того, что я сделал для вас...

Смольский задумчиво глядел на центральную пуговицу жилета, обтягивавшего начавшее округляться брюшко Микиса, и лихорадочно просчитывал варианты возможной сделки.

Палладини напомнил ему о себе обиженным посапыванием.

— Вы уверены, что справитесь с ролью моего литературного агента? — наконец решился на свой ход Смольский.

— И импрессарио! — торопливо ввернул Микис.

— И импрессарио, — обреченно согласился Анатолий. — Несите сюда бумагу и перо...

То, что в ежедневный монастырский паек, выдававшийся гостям Дома за ужином, входила еще и пара пересушенных сигарет, было для Кирилла определенным сюрпризом. Он даже изменил зароку, данному самому себе еще во времена службы в Космодесанте, — не трогать курева и пальцем. Сигареты он приберегал до утра — как средство борьбы с одолевшими его в этих краях приступами тоски.

Тоска эта являлась сразу вслед за пробуждением, а оно для Кирилла всегда наступало еще до рассвета, и пронзала его до самых глубин сумеречного еще сознания. Она возвращала его в далекое и совсем чужое теперь детство. Она не имела причины. Точнее, он никакими усилиями не мог сформулировать причину этой тоски. Может, это была тоска по тому миру, с которым он разминулся. Миру простоты и ясности. По тому миру, в котором живут дети и мудрые старики. Она не исчезала с приходом дня. Просто отступала в тень, забывалась. Как ни странно, этому забвению помогал табачный дым, который, кашляя с непривычки, ежась от утреннего ветерка, Кирилл глотал, стоя перед медленно светлеющим окном.

Сегодня это его занятие прервал стук в дверь.

По самому этому стуку — короткой и нервной мелодии, отбитой костяшками пальцев по тяжелой полированной древесине, — было легко догадаться, кто стоит там, за дверью.

— Входи, — негромко позвал он.

Карин была сосредоточена и старалась не смотреть Кириллу в глаза.

Несмотря на ранний час, она была одета по-походному, и сна у нее не было ни в одном глазу. Она быстро подошла к окну и так же, как и он, стала раскуривать сигарету — свою, из пачки в нарукавном кармане.

— Мы уходим на Аррику, — коротко сообщила она. — Нас туда позвали. Там требуются Слышащие... предвидится большой урожай. На Аррику Ангелы всегда прилетают позже... дождешься меня?

— Надолго вы туда? — хмуро осведомился Кирилл.

— Это имеет значение?

— Имеет.

Кирилл с досадой поглядел на быстро укорачивающийся окурок, зажатый в его пальцах. Потом объяснил:

— Я должен знать, когда вернуться сюда. Мне надо в город. В столицу, точнее. Там... Я должен поговорить с одним человеком.

— Из Диаспоры?

Карин искоса глянула на него. Теперь — с любопытством.

— Нет. Этот человек прилетел со мной вместе. Я как-то раз спрашивал тебя — как здесь можно раздобыть блок связи или хотя бы обычный радиотелефон, «земной» модификации?..

— Он тот человек, что пошел от корабля другой дорогой?

— Нет, его забрали спасатели. На свой корабль.

— А ты уверен, что он жив? По «Ти-Ви» ничего не говорили о том, что еще кто-то с твоего корабля уцелел. Они уверены, что вы упали в океан. По крайней мере, стараются всех в этом уверить...

Кирилл пожал плечами.

Карин нервно затянулась сигаретой. Потом заговорила решительно и быстро:

— Зайдешь в мою комнату потом, когда мы уйдем, я тебе разрешаю. Прямо на столе возьмешь машинку. Только не звони прямо из Дома... Накличешь беду.

— Фальк уже объяснил это мне.

— Фальк? Он так вот запросто говорил с тобой?

Теперь Карин повернулась к нему вполоборота.

— Я попросил его принять меня. И объяснил, что у меня есть дела в столице. Послезавтра он сам возвращается туда. Мне разрешено, так сказать, поприсутствовать в свите... Похоже, он хочет показать меня кому-то. Может, и мне удастся увидеть что-то интересное или кого-то. Ну и немного погулять на свободе — в случае хорошего поведения.

Он кисло улыбнулся. С минуту они помолчали.

— Ты играешь здесь в странные игры, — с горечью в голосе сказала Карин. — И Фальк тоже играет в них с тобой. Он ради вашей компании уже который день торчит здесь. Или только из-за тебя? Ты — шпион, Кирилл?

— Не знаю, — ответил он. — Правда, не знаю...

Оставшись один, Кирилл присел на краешек лежанки и некоторое время решал для себя тот вопрос, наедине с которым его оставила Карин. Когда он оторвал взгляд от кончика догоравшей сигареты — второй за это утро, то увидел напротив, у окна, капитана Джорджа Листера.