Диаспора - Иванов Борис Федорович - Страница 69

Такие, как на Харуре, когда вот в такое же тихое шпионское гнездо, мимикрировавшее под невинный лингвистический институтик, ворвались неизвестные и в капусту покрошили из скорострельной техники всех, кроме одного, сотрудников. За этого одного, отлучившегося за какой-то мелочевкой в магазинчик напротив, под раздачу попал техник, зашедший ремонтировать ксерокс.

Дело списали на жестокосердие контрразведки Одноглазого Императора и глупее сделать не могли: контрразведка Харура, докопайся она до природы языковедческого заведения, без особого шума и треска умучила бы его кадры в своих подвалах и уж никогда не допустила бы такого прокола, какой вышел с тем техником. Притом политическая ситуация была такова, что Директорат Федерации обошелся бы в ответ на арест и казнь дюжины «лингвистов» каким-нибудь ерундовым политическим демаршем, а то и просто проглотил бы эту пилюлю.

Тогда, правда, небытию пришлось подавиться. Из-за осечки с ускользнувшим раздолбаем вышло какое-то очень закрытое расследование и подковерный скандал в верхах, в результате которого перепало по шее всем — и разведке, и управлению, и контрразведке, и тому педанту, который столь успешно довел дело до конца... Как бишь его звали?..

Блант задумчиво потер лоб.

«А звали его Санди. Кай Санди!» — он поздравил себя с таким совпадением. Ничего хорошего оно не предвещало.

— Почему тебя так зовут? — спросил Кирилл.

Он сидел, прижимаясь спиной ко все еще теплой после довольно жаркого дня скале Аш-Ларданара. Точнее — остаток жаркого дня, который достался на их долю после того, как знобящая темнота Ловушки отпустила их — троих невольно и двоих по своей воле вступивших в ее сумеречный круг...

— Ты о чем? — нехотя отозвалась придремывающая по другую сторону от громоздкого рюкзака, угловатая, на хулиганистого парня смахивающая и до конца еще не ставшая девушкой девчонка-переросток.

— Я про твою кличку.

Кирилл постарался стряхнуть с себя сумрак зыбкого вечернего сна — самого дурного из даров, посылаемых незаметным богом наваждений. Небо, видневшееся между почти смыкавшимися над их головами сводами обрушившейся пещерки, как-то особенно грозно темнело, и звезды, которые — он уже привык к этому — всегда рано приходили в опрокинутую над Аш-Ларданаром бездну, теперь не торопились с этим, и лишь немногие из них смотрели хмурыми глазами обитателей нездешних глубин. Озноб начинал пронизывать пятерых, расставшихся с Ловушкой, да и до прогревшегося за полный день Роги стал добираться потихоньку. Он поднялся от крохотного, бездымного костерка и принялся высматривать в сгущающейся мгле подавшегося в дозор Штучку. Но и его собственная фигура становилась плохо различимой в набиравшем силу тумане.

— То не совсем кличка...

Дурная Трава качнулась вперед и раскладываясь, словно складной аршин, поднялась на ноги. Шагнула к костерку и изломанной птицей нависла над ним.

— В том смысле, что «травкой» балуешься? — с некоторым, отеческим почти сочувствием спросил Микис, плотной тушкой обрисовывавшийся в тени скал.

— Не в том, — угрюмо уведомила его, да и Кирилла тоже, неразговорчивая Трава. — Вставайте, раскачивайтесь... Будите своих... Сейчас темнота ударит...

— Еще рано... — возразил Кирилл, с неохотой отрываясь от сохранившей остатки дневного тепла скалы. Он с неуверенностью поднес часы к глазам.

— Сегодня ночь непростая... — бросила Трава и, не добавив ничего, шагнула в туман.

В том же тумане, словно на смену ей, обрисовался Картежник, за плечом которого маячил Рога.

— Карин права, — сообщил Штучка. — Поднимайте ваших друзей. Пойдете с нами — одна тройка и одна четверка. Я, Рога и Микис — с вашим кэпом. Все остальные — с ней...

— Так ее зовут Карин?

— Карин Малерба, — уточнил Рога. — Итальянский знаете? Или французский хотя бы? Малерба — «дурная трава», сорняк. Фамилия древняя. Дворянская. У нее — родня довольно высокая. Из первой иммиграции. И в Метрополии Малерба — целый клан. Только Карин — это для близких друзей. Для нас с вами — Трава. Так что, — он с упреком глянул на Микиса, — напрасно это вы о «травке»... Слышащим такие вещи противопоказаны. Категорически.

— А она хорошо слышит Камни? — поинтересовался Кирилл.

— Увидишь, — буркнул Рога. — Буди капитана своего...

В кабинет — снова в сопровождении молчаливого ассистента — вошел следующий кандидат в Кроты. Пресс-секретарь Культурного представительства Федерации на Фронде, спецагент в звании лейтенанта Мария Нуньес.

Результат следующих двух часов интенсивной работы следственной комиссии был прямо противоположен первым: прекрасная телом и душой Мария была одним из самых бестолковых сотрудников подполковника Дель Рея и специализировалась по графе «сбор общей политической информации». Область, что и говорить, туманная.

Агент Мария Нуньес реализовала свою деятельность путем приобретения круга знакомств — достаточно пестрых и совершенно неожиданных по составу, часто сомнительных. Совершалось это во время почти беспрерывной циркуляции по изрядно потраченному молью экономического кризиса, но все еще блестящему фрондийскому бомонду.

Еще транслировались по обморочным, спорадически работающим каналам «Ти-Ви» планеты пышные презентации, еще давали приемы посольства и представительства галактических фирм. Все еще пыжились и старались хоть кому-то подороже продать себя артисты, писатели, художники. Хорохорилась местная знать. Мирок неутихающего банкета на пожарище.

Каждая чума знает свой пир. И на этом пиру почти постоянной и довольно желанной гостьей была пресс-секретарь Нуньес. Дама приятной наружности, от которой зависело, кому перепадут кое-какие крошки со стола, столь ненавидимой «свободнейшим из свободных» народом Фронды Федерации Тридцати Трех Миров. Часто — довольно весомые крошки... Почти даром.

Собственно «политической информации» Мария приносила — кот наплакал. Но зато, тут надо отдать ей должное, благодаря ее бурной деятельности ведомство подполковника Дель Рея могло запросто утопить в компромате половину творческой интеллигенции и две трети дипломатического корпуса Фронды. Что позволяло подполковнику медленной и кропотливой вербовкой восстанавливать агентурную сеть военной разведки. Сеть, изрядно пощипанную в свое время контрразведчиками Самостоятельной Цивилизации. Контрразведка была, пожалуй, единственной системой Фронды, не скатившейся в полный маразм и только еще начинавшей сдавать свои позиции. Должно быть, потому, что создавали ее советники ранарари и ориентировали именно на борьбу со спецслужбами Федерации.

Конечно, не на одной Марии держалась работа по вербовке и «склонению в пользу», но именно ей прощалось многое. В том числе — практически полная безотчетность в вопросах совершенно беспорядочной жизни на планете. Что греха таить, при первом знакомстве с этой своей сотрудницей Гвидо собрался было за ней приударить, но, прочитав в личном файле милейшей Марии ее рабочую кличку — «Росянка», — передумал.

И правильно сделал. В противном случае ему пришлось бы неприятно себя чувствовать эти два часа. Хотя куда уж хуже.

И знакомств подозрительных у Марии хватало. И с денежными суммами, вверенными ей «на представительские расходы», явно не все было в ажуре. И даже коллекцию оберегов и амулетов она собирала... А лапку «подземного духа» давно собиралась приобрести.

На Марию можно было повесить всех собак. Кроме одной — она была, наверное, единственным человеком на «Эмбасси», который не имел понятия о существовании операции «Тропа». Нет, она могла узнать о ней многое — и допуск к части файлов по этой теме у Марии был, и задействовать ее при дальнейшем развертывании дела, в случае его успеха, Гвидо собирался... Потому и оказалась она в числе подозреваемых. Но только вот все интересы шикарной дамы лежали в области сплетен, амурных и финансовых афер полусвета Фронды, а не в сфере скучнейшей и занудной рутины внутренней жизни Второго Посольства. Это, конечно, не снимало с нее подозрений, но — на данном этапе — сводило всю работу комиссии с ней к нулю.