Бог гномов - Иванов Борис Федорович - Страница 46

— Вы так уверены, что миссис Каунтрок не сумеет доказать того, что вы… э-э… — спросил Агент.

— Я думаю, — все так же сочувственно произнес издатель, — что у вас просто не было времени изучить материалы дела. Если, конечно, вы не прочитали дурацкий талмуд до того, как явились сюда для занятий своим бизнесом.

Ким неопределенно пожал плечами. Открыто признаваться, что не имеет ни малейшего представления о том, что подразумевается под столь нелестно охарактеризованным талмудом, он не стал. Впрочем, господин издатель уже догадался об этом без слов.

Он поднялся с кресла и подошел к полкам, заставленным образцами продукции «Трех Созвездий».

— Вот, — произнес он, извлекая оттуда довольно толстый том в глянцевой обложке. — Это, как вы понимаете, «бумажный» экземпляр. «Электронный» благополучно вывешен в Сети. Автор — личность в здешних журналистских кругах довольно известная. Чеслав Добротни. Ныне — покойный. Называется это сочинение «Опасность, которая миновала». Практически покупателей на эту макулатуру не нашлось, за исключением профессиональных историков и самих участников описанных событий. Собственно, книжка скучнейшая, о том, как пытались отдать под суд маршала Ханумана. У покойного Чеслава редко бывали осечки по части его публикаций. Но «Опасность» он написал по заказу и без всякого расчета на успех у читателей. Мы и сами уж было забыли про этот наш, так сказать, «выкидыш», но туг Всевышний послал нам леди Каунтрок с ее претензиями. Теперь, если дело дойдет до суда, мы получим прекрасную — и притом бесплатную — рекламу на этот залежавшийся товар.

— В таком случае, — предположил Ким, — вы рассчитываете, что, даже если вас присудят к штрафу, то ваши доходы покроют такой убыток?

Издатель покачал головой:

— Если карты лягут таким неблагоприятным образом, мы сделаем все, чтобы штраф этот оказался чисто символическим. Чеслав очень осторожно обращался с текстом. Да фактически он обвиняет госпожу Каунтрок в том, что она знала об истинной роли маршала в истории с «заговором генералов», но выгораживала этого проныру, когда его потянули на скамью подсудимых. И добилась того, что маршал так и не показался в зале суда, даже в качестве свидетеля. Но — заметьте — Чеслав никогда и никого не обвиняет от своего имени. Всюду в тексте только чужие слова, только цитаты. Хорошо задокументированные питаты… А тенденциозность в подборе цитат — очень зыбкое обвинение.

— И вы уверены, — спросил Ким, вставая с кресла, — что помощь частного расследователя вам не понадобится?

— Уверен, — развел руками господин Майерс, — Сожалею, но…

— Я не смогу получить у вас экземпляр этого «талмуда»? — осведомился Ким на прощание.

— О да, разумеется! — расплылся в улыбке Майерс, протягивая ему книгу. — С вас — двадцать семьдесят..

— Леди вам назначала? — осведомился импозантный дворецкий, принимая из рук Агента визитную карточку.

— Боюсь, что нет, — огорченно ответил ему Ким. — Передайте леди, что частный расследователь Яснов настоятельно просит принять его в связи с судебным процессом, который…

— В связи с каким именно судебным процессом? — невозмутимо поинтересовался дворецкий.

По всей видимости, леди Каунтрок была большой охотницей судиться со всеми встречными и поперечными. Ким объяснил, о каком именно процессе идет речь. Дворецкий величественно удалился с докладом своей госпоже, а Киму предоставил возможность изучать коллекцию под старину исполненных картин и офортов, украшающих вестибюль особняка почтенной леди.

Леди соблаговолила-таки принять Кима. К тому времени, когда двери кабинета бывшего госсекретаря Республики отворились перед ним, Агент уже достаточно дозрел до того, чтобы не начинать разговор издалека, а сразу ставить вопрос ребром.

— Позвольте мне начать с самого существа дел а, — начал он, отвечая на рукопожатие высокопоставленной собеседницы.

Рукопожатие это было прямо-таки мужским. Нечто мужественное сквозило и во всем облике этой в прошлом наделенной немалой властью старухи. Никому и в голову бы не пришло, что она может протянуть руку не для этого крепкого рукопожатия, а, скажем, для поцелуя.

— Только так и должен строиться разговор деловых людей, — сухо ответила леди. — По существу, коротко и ясно.

— Миссис Каунтрок, — как можно более твердо произнес Агент, — у меня есть очень веские основания полагать, что вы стали жертвой шантажа. Я могу вернуть вам тот предмет… точнее сказать, тот документ, которым пользуются шантажисты, чтобы вымогать у вас деньги.

— Вот как? — совершенно хладнокровно имитировала леди глубокое изумление. — Деньги? О каких деньгах идет речь?

— Ну, например, о тех, которые вы рассчитываете получить от издательства «Три Созвездия», — пояснил Ким.

— Вас наняло издательство для переговоров со мной? Голос леди сразу стал резок и неприязнен.

— Нет, я работаю совсем на других людей, — все так же выдерживая твердый тон, ответил ей Агент. — Я веду расследование совершенно другого дела. Но сейчас для меня важно узнать, кто именно шантажирует вас угрозой предать гласности мемуары маршала Ханумана. Я могу обещать вам, что ничего не стану ни просить, ни требовать от вас, кроме помощи в моих поисках. Я собираюсь только лишь вернуть мемуары, о которых я упомянул, туда, откуда их похитили. Ни о чем другом не идет речи.

— Вы — человек полиции? — по-прежнему холодно и резко спросила леди.

— Нет, — покачал головой Ким. — Я — именно частный расследователь. Агент на Контракте. И я не навязываю и не предлагаю вам своих услуг. Повторюсь еще раз — я прошу У вас только помощи. Правды о том, кто и как шантажирует вас.

— Кто-нибудь может поручиться за вас и ваши слова? — уже немного смягчившимся тоном осведомилась леди.

— Я не могу назвать вам моих работодателей, — ответил Ким. — Это — условие Контракта. Но вы легко можете навести обо мне справки, пользуясь вашими связями в… э-э… в правящих кругах Республики.

— Можете не сомневаться, — ледяным тоном заверила его леди, — я наведу эти справки. И только после этого мы, может быть, продолжим наш разговор.

— Я понимаю вас, — вздохнул Ким. — Но время, миссис, работает пока не на нас…

Леди резко отвернулась и, подойдя к окну, принялась что-то разглядывать там, за ним. Потом повернулась к Киму и коротко бросила:

— Навести справки, о которых вы говорили, займет не так уж много времени. Если я сочту ваше м-м… участие в Деле уместным, я немедленно свяжусь с вами…

— Я буду ждать вашего звонка, леди, — почтительно поклонился Агент.

Что до капитана Фрадкина, то застать его в кабинете на «Веселом Подворье» было для Кима гораздо труднее, чем леди Каунтрок в ее охраняемом особняке, хотя его покой и не оберегал щепетильный дворецкий. Капитан был «На выезде» и, несмотря на предварительную телефонную Договоренность, заставил себя ждать чуть ли не час. Появившись из своего донельзя заполненного делами небытия капитан вовсе не проявил намерения быть слишком откровенным с невесть откуда свалившимся на его голову «частным расследователем». Рекомендации директора Ноксмура и господ из Федерального управления расследований, видимо, значили для него предельно мало.

— Могу уделить вам только две-три минуты, — сообщил он, появляясь в коридоре, где на видавшем виды стуле ожидал его Агент, — Поэтому не будем терять времени зря.

Он кивнул на дверь в кабинет и пропустил перед собой Кима. Присаживаться Агенту он не предложил. Впрочем, и сам оставался на ногах. Как и все сотрудники «Подворья», был он тщательно одет в консервативного покроя костюм, тщательно выбрит и сильно задерган служебными обязанностями. Судя по выражению его потрепанного жизнью, угловатого лица, принимая досужего посетителя, мыслями он пребывал где-то достаточно далеко от своего рабочего стола.

— Все, о чем вы спрашиваете, — прервал капитан объяснения, с которых попытался начать свой разговор Ким, — относится к области служебной информации. Ею, как вы сами понимаете, с посторонними делиться до конца расследования не принято. Впрочем, расследования по поводу кончины советника Моллисгута фактически и на самом деле закрыто. Ввиду очевидности причин происшедшего. Вы, господин Агент, обещаете помочь нам в этом расследовании. К сожалению, никакая помощь мне не требуется. Есть все доказательства того, что мы имеем, так сказать «чистое» самоубийство. Есть предсмертная записка самого покойного советника. К сожалению — опять-таки, к сожалению, — я не могу вас ознакомить с ее содержанием. Это информация только для близких людей господина Моллисгута. Смею вас заверить, в ней нет ничего для нас с вами интересного. Есть наконец убедительные свидетельства того, что советника одолевали старческие психические расстройства. Например, приступы глубокой депрессии. В общем, скажу вам прямо — я не намерен тратить время на копание в этих материях. На этом, если у вас нет особых опросов, давайте и закончим…