Агент Тартара - Иванов Борис Федорович - Страница 78

И тут в разговор вступил четвертый — единственный из них, чей наряд не нес знаков принадлежности к одной из четырех Каст. Собственно, в этом и не было ничего удивительного: ни в одной из них Ким Яснов, агент на контракте, не состоял.

— Послушайте, господа, — с тревогой в голосе начал он. — Мне кажется, что вы упускаете время... Ведь то, что мы — прилетевшие на «Саратоге», находимся в Поселении, — уже ни для кого не секрет. И мне кажется, что руководят этим вашим Поселением отнюдь не идиоты. Они, без сомнения, уже принимают меры, чтобы нас — непрошеных гостей — локализовать. Схватить и поместить под замок... Ну, я еще могу рассчитывать на вашу защиту, а все трое ребят — детей по сути дела — находятся неизвестно где. Бродят сами по себе... Пора вам принять хоть какое-то решение и начать действовать. И знаете, господа, решение может быть только одно...

— Уж будьте добры оставить нам право самим принимать решения, — раздраженно прервал его Свен. — Это о нашей, в конце концов, жизни и смерти идет речь. Ваши малолетние спутники порядком взбаламутили воду в Поселении, но сейчас взяты под контроль. Я, к счастью, не только член подпольного комитета, но еще и помощник шерифа. У вас там, — он указал подбородком куда-то вверх, — есть свои шерифы? Это...

— Я вас понял, — торопливо прервал его Ким. — У нас там хватает и шерифов, и всего такого. Я просто хочу сказать, что... Короче говоря, я не знаю, как отреагируют на наше появление ваши, как вы выражаетесь, Хозяева, но вот крейсер... Если они имеют приказ уничтожить Поселение, то они его все-таки уничтожат! И это такой же вопрос жизни и смерти для меня и для тех, кто меня к вам привел, как и для вас.

— Вот что... — Арно поднял руку, пресекая лишние споры. — С точки зрения благоразумия, самым правильным для вас, господин детектив, будет именно отправиться под замок. Там уже находится ваш приятель — тот, что прибыл немного раньше, чем вы. Вы и оба парнишки из колодцев составите ему неплохую компанию. Свен, как представитель Охраны, именно так и должен с вами поступить, чтобы минимально скомпрометировать себя в этой ситуации. Это будет благом и для вас, поверьте! Скорее всего, в Поселении через несколько часов вспыхнет восстание. И вы при этом будете только путаться у людей под ногами. А того хуже — еще и пулю схлопочете. Вы ведь совершенно не представляете, кто здесь «есть кто»! А дело свое вы сделали — нас предупредили. В одиночку уходить отсюда для вас — верная смерть. Так что в случае, если дело обернется плохо, — вам крышка со всеми нами вместе. С этим уж ничего не поделаешь. Ну а повезет — выйдете на свободу героями. «Революционные массы» освободят...

— Вы... — Ким облизнул ставшие сразу сухими губы. Меньше всего ему хотелось кончать жизнь запертым в здешней кутузке, словно крыса в клетке. — Вы ничего не сказали мне о Старцеве, — закончил он наконец. — О Валентине...

— Ему лучше быть... — начал Арно. И тут же встал на ноги, прислушиваясь.

В ангаре наступила тишина.

И сквозь рифленое железо его стен стали слышны короткие, нервные очереди пулеметов. И шипящий треск далеких еще разрядов армейских бластеров.

— Ну вот, — сухо бросил Свен. — Кажется, нам уже поздно принимать решение. Началось без нас.

Первый капитан Тоох встретил второго капитана Манцева, как и подобало согласно протоколу, вежливо коснувшись плюшевым брюшком пола и деликатно растопырив переднюю пару лапок.

Поскольку Федор Павлович при всем желании не мог ответить ему тем же (да протокол того и не требовал), он просто отдал коллеге честь и последовал его приглашению занять место в кресле напротив.

И кресло и стол были единственной уступкой дизайнера необходимости временами принимать особей вида Homo sapiens в кабинете первого капитана. В остальном — вплоть до неуловимого запаха древесного тлена — интерьер капитанского отсека скрупулезно воспроизводил привычное Тооху дупло-гнездовье высокопоставленного корри. И тем немыслимо раздражал обоих капитанов. Манцева — своей неуместностью на боевом корабле. Тооха — своей абсолютной фальшью, которая к тому же еще и навязывала ему необходимость причинять массу неудобств своему коллеге.

Особую неловкость он ощущал сейчас, когда ему предстояло сообщить этому коллеге массу пренеприятнейших вещей. В этой связи Тоох уселся в свисающем с потолка сиденье-коконе в позе полнейшего самоуничижения, деликатно прикрыв пушистым хвостом разложенные на коленях распечатки. Манцеву он подвинул по столу чашечку с отваром коры молодых побегов кустарника шаа и сам для храбрости отхлебнул этого питья — из своей.

Проклятый отвар был практически единственным напитком, за чашечкой которого могли скоротать время человек и корри без риска отправиться к праотцам, хотя редко подавался на стол когда-либо при других обстоятельствах — для очень редких представителей рода людского он был привычным напитком. И для редких корри — тоже. Но что поделать, если сок чуки — лианы-паразита больших деревьев, — весьма уважаемый корри, даже в небольших количествах вызывал у землян трудноизлечимую экзему, а любимые землянами чай, кофе и алкоголь повергали корри в лучшем случае в страшные корчи.

— Я нахожусь в весьма затруднительном положении, капитан, — сообщил Тоох. И замялся, разглаживая хвост.

Компьютер точно перевел его слова собеседнику. По характерному для корри обилию прицокиваний и низкочастотных вибраций Манцев догадывался, что речь его коллеги весьма насыщена эмоциями, но киберпереводчик глаголил правильно построенными, округлыми фразами с аккуратными интонациями телевизионного диктора.

— Я ни в коей мере не ставлю под сомнение ни технические возможности замечательного судна, предоставленного в распоряжение корри Человечеством... — Первый капитан проверил, насколько внимательно слушает его Манцев, и продолжил: — В еще меньшей мере я сомневаюсь в вашей, капитан, компетентности в отношении управления этим сложнейшим сооружением. Я и стажеры-корри не находят слов благодарности за те знания, которые вы дали нам во время тренировочных и боевых полетов...

Манцев сосредоточенно ждал, когда же Тоох перейдет к делу. Психология партнеров-корри вечно держала его в недоумении. Предчувствия подсказывали ему, что содержанию предстоящего разговора у его непосредственного начальника, будь он человеком, соответствовало бы хождение широкими шагами из угла в угол, а также громогласное обвинение собеседника во всех смертных грехах и непременное стучание кулаком по столу.

Вместо этого имело место угощение идиотским отваром, застенчивое расчесывание хвоста и словесные блуждания вокруг да около предстоящей темы обсуждения.

Все это при том, что — Манцев прекрасно знал это — корри могут не менее твердо стоять на своем, чем самые решительные из людей, и что они могут принимать решения порой не менее жесткие, чем он сам — капитан Манцев. Это напрягало.

— Однако этот рейс, — продолжил Тоох, — поистине сосредоточил в себе все несчастья, которые только могут воспрепятствовать выполнению поставленной перед вверенным нам с вами судном задачи...

— Да, — согласился Манцев, — рейс выдался не из легких. И наш с вами, капитан, разговор весьма уместен. Нам надо совместно, не теряя времени, найти выход из сложившегося положения.

— Боюсь, что мы с вами поставлены в положение, когда от нас зависит всего лишь та форма, которую мы придадим этому решению, а не его суть... — деликатно прервал его первый капитан. — И боюсь, что ваши руководители останутся недовольны этим... Очень недовольны... Вы, однако, совсем не тронули ваш шаа, капитан. Он хорош только тогда, когда горяч...

«Проклятый темнила! — подумал капитан. — Куда он клонит?»

Он отхлебнул немного отвара и понимающе улыбнулся. Чем загадал бедному корри очередную загадку. Мимика представителей рода людского, как назло, почти совпадала с мимикой корри. Но только почти.

Тоох внутренне напрягся и — словно перед прыжком из кроны одного большого дерева на другое на том берегу Великой реки — распушил хвост. Достал скрытую под ним распечатку и протянул ее Манцеву.