Агент Тартара - Иванов Борис Федорович - Страница 20

Тем не менее у Федора Павловича сложилось впечатление, что напарник слушает его со вниманием скорее напускным, нежели искренним. Что-то явно мешало ему сосредоточиться на обсуждении боевой задачи.

И второй капитан был прав.

Первый капитан «Цунами», Тоох, страдал. И страдал жестоко.

Никому из людей — грубых и черствых душою порождений дарвиновской эволюции — страданий его понять было не дано. И неудивительно — первый капитан человеком не был ни единой секунды за все сто с небольшим лет своего пребывания на этом свете. Как, впрочем, и все семьдесят семь стажеров-корри, составляющих «первый экипаж» арендуемого Дружественной Цивилизацией крейсера. Собственно, боевой экипаж «Цунами», составленный из представителей рода человеческого, вежливо именовался «вторым», точно так же, как «вторым капитаном» был и настоящий капитан крейсера — Федор Манцев.

Цивилизация Корри была счастливой находкой одной из совершенно бесперспективных, но престижных сверхдальних экспедиций периода заката Империи. В последующие за первыми контактами землян с жителями Планеты Больших Деревьев отношения двух цивилизаций развивались ни шатко ни валко, как, впрочем, и предвидели специалисты по межцивилизационным контактам. Причина таких скромных успехов была предельно банальна: такие миролюбивые, словно с лукасовских плюшевых мишек срисованные (разве что с добавлением пушистых беличьих хвостов), корри никакого интереса (кроме чисто академического) для Человечества не представляли. Как, впрочем, и род людской для корри. До поры до времени.

Первым впечатлением от корри было: милые, но пустячные дети природы. Представители идеальной «биологической» цивилизации, не знающие даже колеса, но в совершенстве владеющие искусством управления биосферой своего Мира. Искусством непостижимым и совершенно бесполезным для людей.

Правда, было о чем задуматься — начиная с первых еще встреч людей и корри. Например, о том, почему при полном несовпадении образа жизни и взаимоотношений с матерью-природой корри пользовались языком, который, если не считать несовпадения по частотам, не представлял трудности для изучения техногенно мыслящими людьми. Да и не только язык и мышление корри были подозрительно понятны людям. Даже их анатомия и обмен веществ слишком уж напоминали нечто земное.

Десятилетия спустя произошел конфуз, и немалый выяснилось, что корри обитают не только на скудных островках лесов Планеты Больших Деревьев. По крайней мере в трех других, совершенно различных мирах экспедиции землян встретили эти странные рощи, населенные «плюшевыми медвежатами» — «тэдди», уже вполне информированными о существовании докучливого и громыхающего своими грязными и непослушными технологиями Человечества.

Гирр, Янг и Янковски, последовательно обнаружившие новые Миры Корри, были первоначально настолько обескуражены своими находками, что оказались самыми ярыми противниками гипотезы о единстве происхождения «медвежат» и отстаивали — вопреки фактам и здравому смыслу — теорию о том, что все четыре совершенно одинаковых островка этой цивилизации образовались самостоятельно, в результате конвергенции видов — это-то в довольно различных по своим природным условиям Мирах. Немного погодя корри сами рассеяли эту иллюзию, которая крайне их удивила. Точно так же, как и полная неспособность людей странствовать по галактике на живых и разумных звездолетах — созданиях древней странствующей цивилизации Орро.

О звездолетах этих исследователи корри, вообще говоря, уже слышали, но воспринимали их как некую метафору. Как красочный плод изощренного воображения забавных созданий, не имеющих ни малейшего представления о Космосе и способах преодоления расстояния между разбросанными по нему Мирами. Как выяснилось, исследователи эти — в основном лингвисты и нейробиологи — довольно поверхностно трактовали фольклор «тэдди». А попросту говоря, не поняли того, что имеют дело с потомками высокотехнологичной, некогда широко распространившейся по галактике цивилизации. Время ее существования с трудом поддавалось исчислению — во всяком случае, оно значительно превышало срок жизни Человечества, даже если начинать отсчет этого срока со времени появления первых приматов.

«Плюшевые мишки», да и вообще вся Цивилизация Корри были чем-то вроде следующей за техногенным этапом стадии развития этого Мира, рассыпавшегося на десятки малосвязанных между собой колоний, избравших путь биологизации своего образа жизни. Одни эксперты считали теперь, что исходная, технократическая цивилизация-матка не существует уже более трех тысяч лет. Другие — что она просто устранилась от дел своих дочерних филиалов и присматривает за ними издалека, вмешиваясь в ход событий только тогда, когда обстоятельства того требовали. А с людьми дела иметь не хочет. Так или иначе, «детьми природы» обитатели всех четырех Миров Корри сделались сравнительно недавно и в полной мере сохранили все свое биологическое сходство с предками-технократами, порядком, видно, напоминавшими Homo. Сходство не только и не столько в анатомии (на уровне добродушной пародии), сколько в логике мышления, в психологии. Благодаря этому сохранилась и возможность взаимопонимания людей и корри.

Конечно, основательным препятствием в установлении этого взаимопонимания было, как водится, несовпадение звуковых диапазонов, на которые были настроены речь и слух людей и корри. Для людей разговор «мишек» — неторопливых и обстоятельных по своей природе — состоял из задумчивого похрипывания и задумчивых вздохов, прерываемых время от времени встревоженным цокотом и пронзительным верещанием. По счастливой случайности, правда, человеческий язык и глотка могли-таки справиться с формой наивежливейшего обращения («хоо», сказанное с придыханием) к собеседникам-корри. Во всем остальном приходилось полагаться на электронный перевод. Вещь, безусловно, замечательную для ведения философских диспутов или чтения общеознакомительных лекций по вопросам Контакта, но крайне скользкую в использовании для быстрого и надежного взаимодействия боевых экипажей космических крейсеров. И хоо Тоох уже основательно намучился с беспрерывно возникавшими по этой причине на борту «Цунами» двусмысленными ситуациями и недоразумениями.

Но не это было основной причиной его страданий.

Корни глубокого дискомфорта, поразившего душу первого капитана, лежали куда глубже. Они уходили в глубину истории и психологии Цивилизации Корри. В самую сердцевину расхождения между историей и психологией людей и обитателей Миров Больших Деревьев. Великих Зеленых Шатров, как называли этих древесных великанов сами корри.

Корри были неспособны убивать.

Убивать тем не менее приходилось. И приходилось именно с тех пор, как великодушная и немыслимо жестокосердная Цивилизация Людей простерла над кронами Великих Зеленых Шатров свою дружественную длань.

А ведь даже своих извечных сожительниц (ароматных пушных блох — обитателей их уютного подшерстка) корри оберегали от полного уничтожения и только время от времени давали им укорот путем окуривания себя и своих жилищ изгоняющими насекомых благовониями или предаваясь традиционным пляскам вокруг костров из смолистых веток кустарника цок. Собственно говоря, потребность в уничтожении всякой вредной живности и различные сбои в поведении мирных обычно видов, с которыми традиционно соседствовали корри, время от времени ставили «мишек» перед лицом суровой необходимости призвать на помощь насилие и смерть, но это либо воспринималось как немыслимая, поколениями неизгладимая трагедия, либо... Либо не воспринималось вообще. Не воспринималось, будучи выведено за рамки обыденного обрядностью и традициями.

Именно земляне с их варварски прямой логикой и полной неспособностью сопереживать страданиям живых существ (включая собственных собратьев по биологическому виду) поставили корри перед жестокой необходимостью взглянуть фактам в лицо. Притом совершили они это из самых лучших побуждений: стали на защиту Планеты Больших Деревьев от агрессии космических бродяг — сукку. Именно тогда, теперь уже более сорока лет тому назад, было положено начало военному союзу двух Дружественных Цивилизаций, от которого корри, и хоо Тоох в частности, понесли немалые моральные страдания.