Агент Тартара - Иванов Борис Федорович - Страница 1

Борис Иванов

Агент Тартара

ПРОЛОГ

СНЕГ

Ничего не было вокруг — только снег. Снег равнины, простершейся в бесконечную даль. И снег пурги — здешней, сухой и злой пурги, заполнившей все пространство стремительным, мелким и редким снегом. Снегом, точно так же непохожим на снег безумно далекой Земли, как не было похоже на земное небо этого мира, превратившееся сегодня в равномерно подсвеченное лучами Звезды слепое бельмо.

Снег, впрочем, только казался редким — в десятке метров уже нельзя было различить хищную поросль заграждения из колючей проволоки.

Он знал, что и тогда, когда пройдет пурга, оно не станет похожим на земное — это небо сожженной планеты. Он вообще не похож на небо — тот опрокинутый колодец прозрачной тьмы, что накрывает этот мир сверху.

Чужие звезды неровно подрагивают на его дне. Или одна — беспощадная Звезда встает в нем.

Ее называют здесь Солнцем. Только она — не Солнце...

В этом небе почти никогда нет облаков. Только изредка появляются они — редкие, немыслимо высокие и прекрасные. Вода, покинувшая моря и реки, жмется здесь к земле. Ползет туманами и низко летящим снегом...

А мысли здесь ходят по кругу, как патрульные отряды, словно тоже боятся не найти дорогу назад в ледяной мгле.

«Так что это — наказание или честь — который год жить в этом мире?» — уже не в первый раз подумал он. Мысль эта давно осточертела. Но он так и не знал ответа на этот наскучивший вопрос.

Нет. Конечно, не наказание. Ты сам выбрал себе эту судьбу — не там, в кабинете командующего разведкой Сектора, — там у тебя уже не было выбора. Ты выбрал эту судьбу раньше, когда подавал заявление в разведшколу. Когда заполнял анкеты и справлялся с тестами... А может, и еще много-много раньше. Нет, это не наказание.

Но разве это честь? Эта черная, словно с эсэсовской срисованная форма? Эти мечи разящие, вышитые на голубом шевроне? И знак Испытания Кровью — это тоже честь? Нет, конечно, честь — здесь в Поселении «Полюс». Честь для тех, кто в черном. И ужас и смерть для тех, кто в других цветах.

Ты не сачковал. Ты честно прошел это Испытание. На то была санкция Центра. Но... Но это только в старых сериалах разведчику удается внедриться в ряды врага, не замарав рук... Теперь и дети знают, что это не так. А уж ты и подавно знаешь, что, даже если тебе и посчастливится бросить в коптящее пламя свой черный наряд и вывести татуировку на плече, знак Испытания навсегда останется с тобой. Он выколот на твоей душе.

Тот, кого он поджидал здесь — в сердце пурги, единственном месте, избавленном от чужих ушей и чужих глаз, — подошел незаметно, как и подобает людям Третьей Касты. Но с трех шагов дал все-таки о себе знать сухим кашлем, чтобы ненароком не перепугать партнера. Они оказались совсем рядом — лицом к лицу. Глубоко надвинутые на глаза капюшоны, лица, до ноздрей замотанные шарфами.

— Похоже, мы переходим в ежедневный режим «стыковок», — уныло пошутил пришедший вторым. — Что ни день, то чрезвычайные обстоятельства...

— На этот раз — не просто чрезвычайные, — подтвердил его худшие подозрения тот, кто пришел первым. — Обстоятельства прямо-таки похоронные. Центр не дал добро на наш план. Ты должен понимать, что это означает...

Пришедший вторым молча отвернулся и невидящим взглядом уставился в слепую мглу.

— Ну, порадовал тебя раз, так уж буду радовать до конца... — предложил пришедший первым и тоже отвернулся в пургу. — О резервном плане — ни слова. Так, как будто они там и не получали его...

— Они его получали! — зло ударил кулаком в ладонь пришедший вторым. — Они не хотят брать на себя ответственность...

— Можно, конечно, понять это как то, что они оставляют нам руки развязанными... — без особой уверенности в своих словах возразил пришедший первым. — Как только запахнет жареным, мы можем организовать эвакуацию. Всеобщую или частичную. Но никто там, — он показал глазами вверх, в мутно-белые небеса, — не даст нам команды. Я считаю, и не подумает предупредить...

— Тогда мы — покойники... — спокойно констатировал пришедший вторым. — У нас не больше шансов угадать, когда начнется это. Да и обречена эвакуация. В самой своей идее — обречена. Она может удаться только в результате восстания. А план восстания — зарубили. У нас один выход. Уйти одним. Плюнуть на все и уйти прочь — к хозяевам этого дурацкого Мира... Или к отверженным... Куда угодно...

— Зарубили не план восстания — он по-прежнему существует... — задумчиво возразил пришедший первым. — Мало того, он даже воплощен в организацию, в систему связи, в запас оружия... Зарубили не план. И не само восстание. Зарубили право отдать команду... Они боятся их — людей Поселения. Не знают, что ждать от них. И потому решили не освобождать их, а просто убить.

— Давай начистоту...

Пришедший вторым глухо закашлялся, но справился с одолевшими его спазмами и закончил:

— Ты сможешь отдать команду самовольно?

— А ты сможешь уйти один? Уйти и оставить их всех тут — в жертву высшей безопасности Обитаемого Космоса?

Пришедший первым помолчал и добавил:

— А несанкционированное восстание бесполезно. Нас все равно спалят... Победим мы или нет. Так я повторяю вопрос — ты готов уйти один?

— Нет... — глухо ответил пришедший вторым. — Я... Я давно уже чувствую себя одним из них...

— В том-то и дело, — отозвался пришедший первым. — В том-то и дело, что все мы давно уже одни из них...

ЧАСТЬЯ ПЕРВАЯ

УКУС ОСЫ

ГЛАВА 1

АГЕНТ НА КОНТРАКТЕ

— Так больше продолжаться не может! — с чувством произнес Ким Яснов. Это свое умозаключение он доверил тому единственному собеседнику, который мог всецело разделить его чувства, — лысому попугаю Джерико. Собственно, полное имя птицы было Лорд Иерихонский, и было птичке на вид не менее ста одного года от роду. Других собеседников в пыльной полутьме тесноватого офиса агентства независимых частных расследований «Ким» попросту не было.

Что и говорить — ни сам Лорд Иерихонский, ни его клетка причудливой конструкции не сообщали интерьеру агентства должного респекта. Лорд достался Киму в качестве своего рода наследства от его почти единственного на Констансе друга и бывшего арендатора офиса. Достался, кстати, вместе с неискоренимым табачным духом, впитавшимся, кажется, в самое естество каждого предмета в этом помещении. Не избежал этой участи и весь скарб, принесенный сюда Кимом — человеком если не безгрешным, то по крайней мере некурящим. Теперь от его пиджака, бумажника и даже от любимой записной книжки — да что там от книжки, от подметок, и то! — исходил аромат не вычищенной пепельницы. «Неудивительно, что птичка-то и облысела», — частенько говорил себе по этому поводу Ким.

В дополнение к табачной вони и облезлому попугаю Ник Стокман (а именно так звали бывшего обитателя неуютного кабинета) оставил в распоряжение Кима уймищу всякой дребедени, от многочисленных разрозненных колод карт (и Таро и просто игральных) до украшавшей одну из стен уникальной коллекции портретов великих сыщиков двадцатого, кажется, столетия. Вымышленных и реальных.