Тайна заброшенной часовни - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 24

– Анна Константиновна! – закричал почтенный академик. – Вы не повегите! Я видев пгизгака!

Глава VII НОВЫЕ ДЕТАЛИ

– Видели? Призрака? – поглядела на него, как на помешанного, Анна Константиновна. – И, разумеется, это был сам князь Борский.

– Точно не газгвядев, – развел руками действительный и почетный член множества академий мира.

– Как же вы так? – усмехнулась бабушка близнецов.

– Дево в том, Анна Константиновна, мивая, что он появився пготив всяких законов, – продолжал вещать Павел Потапович.

– Вот уж не думала, что у призраков существуют какие-то законы, – с изрядной долей сарказма произнесла Анна Константиновна.

– Я пытався вызвать пгизгака согвасно книге Пагнасского, – начал объяснять Павел Потапович.

– Ну и ну! – всплеснула руками бабушка Димы и Маши. – Павел Потапович, вы же серьезный ученый. По-моему, это маразм – заниматься какими-то призраками.

– Вы еще скажите, стагческий магазм! – приосанился Павел Потапович.

– Между прочим, – подала голос дотоле молчавшая Евгения Францевна, – многие очень серьезные и достойные ученые в наше время самым тщательным образом исследуют паранормальные явления.

– Ах, догогая! – посмотрел Павел Потапович на Анну Константиновну. – Пгигвасите же нас поскогее в дом, и я вам все гасскажу по погядку. Увегяю вас, вы пгосто обавдеете.

– Павел Потапович! – нахмурилась Евгения Францевна. – Опять этот ваш жаргон.

– Мой жаггон подчегкивает мои эмоции, – немедленно ответил муж.

– Павел Потапович. – Из ванной комнаты вдруг показался Дима. – А где вы видели призрак?

– На подходе к газвавинам усадьбы, – с готовностью принялся объяснять академик. – Поэтому у меня есть все основания повагать, что это бывший князь Богский.

– А он был один? – задал новый вопрос Терминатор.

– Дима! – вмешалась бабушка. – Что за манера встревать в разговоры взрослых? А вы, Павел Потапович, – перевела она взгляд на гостя, – перестаньте забивать детям головы всякой чушью.

– Нет, – заартачился почтенный ученый. – Пусть моводежь посвушает! Им повезно.

– Да, бабушка! Нам полезно! – подоспела сверху Маша.

– Анна Константиновна, догогая! – игриво подмигнул Павел Потапович бабушке Димы и Маши. – Не вишайте моводежь инфогмации! Это, в конце концов, недемокгатично!

– Не знаю, не знаю… – У Анны Константиновны были на этот счет свои взгляды.

– Павел Потапович! Евгения Францевна! – воскликнула Маша. – Мы сейчас собираемся завтракать! Присоединяйтесь к нам.

– С удововьствием! – немедленно откликнулся на ее предложение академик. – Я, видимо, от волнения хочу жгать, как собака!

– Павел Потапович! – топнула от возмущения ножкой Евгения Францевна. – Опять жаргон? Здесь же дети!

– Ах, эти дети тебя еще и не таким выгажениям научат, – заявил Павел Потапович.

– Пойдемте же, пойдемте завтракать! – И, взяв почтенного академика под руку, Маша потащила его в столовую.

– Ну, как мы смотгимся вместе? – вновь игриво подмигнул Павел Потапович бабушке близнецов.

– Очень мило, – выдавила из себя Анна Константиновна. – Пойду принесу кофе, – направилась она на кухню.

– Молодец, Машка, – отдал должное находчивости сестры Дима.

Анна Константиновна принесла кофейник. Едва все сели за стол, как Павел Потапович быстренько сделал себе четыре бутерброда, а потом еще наложил полную тарелку овсяной каши.

– Павел Потапович! Вы что, из голодающей губернии? – строго взглянула на него Евгения Францевна.

– Я уже тебе говогив, – отозвался ученый супруг. – У меня негвный стгесс, и я на этой почве жутко хочу жгать.

Евгения Францевна хотела прочесть Павлу Потаповичу очередную нотацию по поводу жаргона, но ей помешал Дима:

– Павел Потапович! Мы очень хотим узнать, что с вами случилось!

– Сейчас узнаете, – отозвался тот с полным ртом. – Только кашу доем.

Насытившись, Павел Потапович взмахнул пухленькими руками и принялся обстоятельно рассказывать обо всем, что произошло с ним минувшей ночью. Лишенный возможности прочитать том Парнасского, который находился в данный момент у Петьки, почтенный академик взял у Ковровой-Водкиной самую раннюю книгу Аполлинария. В ней Парнасский, не успевший еще посетить перуанских индейцев, излагал способ вызова призраков, почерпнутый из трудов одного шотландского средневекового отшельника.

В своей книге Аполлинарий честно предупреждал, что метод отшельника не всегда срабатывает. А если и срабатывает, то часто с неожиданными результатами. Тем не менее, по уверениям Парнасского, ему все-таки удалось вызвать призраки Нострадамуса, Шекспира, Клеопатры, Марии Медичи, древнеримского императора Нерона, а также российских самодержцев – Петра Первого и Екатерины Второй. Причем, как писал Аполлинарий, со всеми этими личностями он вел крайне интересные и содержательные беседы.

Прочитав это, Павел Потапович Верещинский решил: уж если духи подобных людей откликались на метод шотландского отшельника, то князь Борский тем более отзовется. Перед тем как обратиться к смелому эксперименту, действительный и почетный член множества академий мира заручился свидетелем, который, в случае удачи, должен был подтвердить успешное проведение опыта. Таким свидетелем после некоторых уговоров согласился стать Степаныч.

Павел Потапович досконально выполнил все рекомендации Аполлона Парнасского. Во-первых, он начисто отказался от ужина, чем поверг в немалое беспокойство Евгению Францевну. Правда, он тут же заверил жену, что просто решил устроить себе «разгрузочный вечер». Та, несколько успокоившись, легла спать. Дождавшись ночи, Павел Потапович похитил из комода новенькую голландскую простыню и наволочку. В центре простыни он прорезал дыру для головы. Затем, поколдовав английскими булавками, соорудил себе нечто вроде длинного балахона до пят. Облачившись в него и посмотрев на себя в зеркало, академик остался очень доволен. Белоснежная наволочка из тончайшего голландского полотна была тоже безжалостно продырявлена. Из нее получился великолепный колпак с прорезями для глаз наподобие ку-клукс-клановского.

Захватив с собой эти белые одежды, а также, как требовал Аполлон Парнасский, серебряную чашу, фляжку с родниковой водой, кусок черствого хлеба, кольцо с рубином, позаимствованное у Евгении Францевны, и свою собственную трость, Павел Потапович направился под покровом ночи к воротам, где, согласно предварительной договоренности, его поджидал доблестный Степаныч с неизменной двустволкой.

На подходе к развалинам Павел Потапович и Степаныч остановились. Руководитель эксперимента, облачившись в белое одеяние, уже нагнулся за сумкой, где лежали все необходимые атрибуты для вызова князя, когда вдруг издали раздались истошные крики и шумный топот. Академик прислушался. Топот стал громче. Павел Потапович выглянул из-за кустов, чтобы понять, в чем дело. Прямо на него несся черный призрак с мертвенно-бледным лицом и дырой посредине лба.

Павел Потапович от изумления замер. По словам Парнасского, привидение должно было возникнуть не раньше, чем медиум опустит в серебряную чашу с водой перстень, положит перед ней кусок черствого хлеба, а затем, произнеся специальное заклинание, трижды ударит по земле тростью.

Тем не менее призрак остановился как вкопанный прямо перед Павлом Потаповичем. Мало того, позади стояли еще какие-то потусторонние личности с черными лицами.

На этом месте своего рассказа академик Верещинский всплеснул руками и с пафосом произнес:

– Анна Константиновна, мивая! Вы уж повегьте! Это быви демоны! Самые настоящие демоны!

– Эти демоны стоили мне чаши из фамильного сервиза. Павел Потапович раздавил ее ногой, – со скорбным видом объявила Евгения Францевна.

– Ах, Женечка! – воскликнул муж. – Пги чем тут какая-то вшивая чаша, когда я спасався от демонов!

– Она не вшивая, а моей прабабушки, – обиделась Евгения Францевна.

– И вообще, Павел Потапович, если вы будете спать по ночам дома, думаю, вам перестанут являться демоны и прочая нечисть, – усмехнулась Анна Константиновна.