Тайна заброшенной часовни - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 10

И друзья услышали, как оглушительно хлопнула дверь. Хорошо, что они уже были на улице, и никто не мешал им дать волю смеху.

– Говорю же, дурдом, – покрутил пальцем возле виска Дима.

Петька, не отвечая, разглядывал книгу Аполлона Парнасского. Она носила сколь длинное, столь и запутанное название: «Призраки среди людей, или Трансцендентальная данность нашей реальной жизни».

– Че-его? – уставился на обложку Дима.

В школе надо лучше учиться, Димочка, – не замедлила с колкостью Маша. – Тогда будешь понимать умные слова.

– Отвяжись от меня со своей школой! – заорал на всю улицу брат. – Лучше пусть Петька мне объяснит, на фиг он взял эту лабуду?

– Лабуду? – Петька уже полностью углубился в труд Аполлона Парнасского. – Нет, – с отсутствующим видом продолжал он. – Это не лабуда. Здесь очень детально исследуется поведение призраков.

– А-а! – заорала вдруг Настя, ибо коренастый и достаточно упитанный Петька, продолжая читать, наступил ей на ногу.

– Глядите-ка! – Машу охватил восторг. – У нашего Терминатора появился ученик!

– Извини, – Петька был очень смущен.

– Вот, вот, – скорбно покачал головой Дима. – Сейчас ты Настьке на ногу наступил. А еще немного Парнасского почитаешь, так он, чего доброго, сам к тебе ночью явится вместе с пачкой собственных призрачных фотографий в молодые годы.

– Где он как две капли воды похож на Тома Круза! – звонко расхохоталась Настя.

– Я на вашем месте лучше поторопился бы к шалашу, – недовольно глянул на друзей Петька. – Книга, по-моему, интересная. Но на ходу я в ней разобраться не в состоянии.

Все поспешили к даче Мироновых. Едва оказавшись в штаб-квартире тайного «Братства», Командор, как следует протерев очки, раскрыл труд Парнасского на первой странице и принялся с выражением читать вслух:

«Введение. Призрак как данная мистическая субстанция имеет тенденцию возникновения с относительно постоянной константой. Эта константа в ее метафизическом значении тем более очевидна, что призрак, или фата моргана, проявляет свои основные (и относительно закономерные) свойства полной или частичной материализации в зрительном восприятии нашего глаза во всей совокупности своих индивидуально-нравственных качеств. В этом свете…»

– Ты что, издеваешься? – заорал Дима.

– Говорю же, лучше учись в школе! – захохотала Маша.

– Только попробуй сказать, что в школе все это проходят! – сжал кулаки брат.

– К сожалению, не проходят, – покачал головой Петька. – Иначе я бы куда больше понял.

– Больше? – переспросил Дима. – Да у этого Парнасского вообще ничего понять невозможно.

– Лично я, кажется, уже уловил общую суть, – отозвался Петька, однако его слова прозвучали не очень уверенно.

– Кажется или уловил? – немедленно осведомился Дима.

– И какая же, интересно, у нас получилась суть? – с самым что ни на есть издевательским видом спросила Маша.

– Ну-у… – протянул Командор. – Аполлон Парнасский, похоже, говорит о призраках, которые являются живым людям.

– А что, есть призраки, которые являются мертвым людям? – скривила губы в усмешке Маша.

– Слушайте, долго вы еще надо мной будете издеваться! – обиделся Командор. – Я, видите ли, стараюсь! Вслух им читаю! Можно сказать, чуть язык не сломал…

– Ломай не ломай, все равно мимо тазика, – вклинился Дима.

– А, по-моему, – очень серьезно проговорила Настя, – надо сначала немного сойти с ума, как Коврова-Водкина. И только тогда нам станет понятен текст Аполлона Парнасского.

– Насчет этого, Настасья, можешь не беспокоиться! – весело заявил Дима. – Если Петька дочитает нам эту книгу до конца, то крыша поедет у всех.

– А я вам больше читать вслух не буду, – отозвался Петька. – Мне нужно разобраться с этим трудом один на один.

И он кинул очень красноречивый взгляд на творение Аполлона Парнасского.

– Наверное, это правильно, – легко согласился Дима. – По крайней мере, хоть кто-то из нас останется нормальным.

– Очень дипломатично сказано, – фыркнула Маша.

– При-иветик! – раздался у входа в шалаш пронзительный голос.

– Люська, – с трагическим видом прошептал Дима.

В следующее мгновение в шалаш просунулось остроносое личико с близко посаженными серыми глазками.

В шалаше повисла напряженная тишина. Люська Кузнецова была ровесницей членов тайного «Братства», однако отличалась от них столь склочным нравом, что общение с ней каждый раз заканчивалось шумными скандалами, в которые Люська втягивала всех родителей, а также бабушек и дедушек. Тем не менее, выждав какое-то время, она снова пыталась завязать дружеские отношения с Петькой, Димой, Машей и Настей.

– А между прочим, я только что из Италии, – пролезая в шалаш, сообщила Люська.

– Потрясающе, – вяло откликнулась Маша. А про себя добавила: «Хоть бы нам от нее побыстрее отделаться! Не обсуждать же при ней Аполлона Парнасского. Если она узнает, чем мы занимаемся, будет еще хуже, чем признаться во всем Павлу Потаповичу».

– Две недели по Италии колесили, – продолжала Люська. – И, между прочим, везде останавливались только в пятизвездочных отелях.

– С чем тебя и поздравляю, – хмуро уставился на нее Дима.

– Тебе-то, конечно, такое не светит, – поджала губы Люська.

– Мне другое светит, – напустил на себя много значительность Дима.

– Светит вам дача до конца лета, – с еще большим высокомерием произнесла Люська. – А мы, между прочим, в августе еще и в Англию собираемся. Тоже по высшему классу и с заездом в Париж.

– А мы с родителями, – подмигнув украдкой друзьям, заявила Маша, – едем в августе на необитаемый остров в Тихом океане.

– Дешевка, – процедила сквозь зубы Люська.

– Ошибаешься, – подхватил игру Дима. – Это самый дорогой тур в агентстве.

– Значит, агентство паршивое, – отпарировала Люська и опустилась на плед рядом с Петькой.

– Вовсе нет, – возразила Маша. – Тур-то не простой, а с охотой на акул.

– Гадость какая! – скривилась Люська. – Меня лично интересует культурный отдых.

– Ну и что же ты интересного видела в Италии? – чувствуя, что между близнецами и Люськой назревает конфликт, решил вмешаться Петька.

Та кинула на него исполненный благодарности взгляд и с придыханием сообщила:

– Оперы, гандолы и статуи.

– Очень хорошо, – пряча улыбку, сказал Командор.

– А еще мы там обошли все бутики, – добавила Люська. – В общем, Италия есть Италия. Мы с родителями в восторге. А главное, мать после итальянской оперы решила тоже заняться пением. Говорит, теперь у нее появился смысл жизни. Отец уже договорился с одним итальянцем. Будет его в Москву выписывать.

– А мне с ним заодно позаниматься нельзя? – усиленно пряча глаза от Люськи, спросила Настя.

– Да у твоих предков даже на один урок денег не хватит, – отрезала Люська.

– Бедные мы, несчастные, – трагическим голосом произнесла Маша. – Всего-то мы лишены.

Даже пением не можем позаниматься с настоящим итальянцем.

Люська хотела было что-то ответить, но взгляд ее неожиданно упал на лежавшую подле Петьки книгу Аполлона Парнасского. Миг – и она схватила ее.

– Это что у вас такое?

– Не трогай! – коршуном вцепился в книгу Дима.

Но Люська не собиралась расставаться с произведением Парнасского.

– Уж и взглянуть нельзя! – Она цепко удерживала свой край обложки.

– Нельзя, – тянул на себя другой край Дима.

Однако столь бурным сопротивлением он лишь разжег Люськино любопытство. Теперь она не только вырывала книгу, но и пыталась разглядеть, что написано на обложке.

– Отдай! – заорал Терминатор.

– Не отдам! Это не твое! Это Ковровой-Водкиной! – верещала Люська. – Вы, значит, у нее стащили?!

Дима от возмущения выпустил книгу из рук.

– Мы ничего не стащили. Коврова-Водкина сама дала нам эту книгу.

– Так-так! – Люська уже бурно листала произведение Аполлона Парнасского. – Фу, чепуха какая! – скривилась она. – Совсем ничего не понятно. Зачем вам это понадобилось?