Тайна «Коварной русалки» - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 12

– Не вздумай! – перехватила его руку в воздухе сестра.

– Я только хочу испытать, – начал вырываться Димка.

– Если ты испытаешь, – захохотала Настя, – замок точно вывалится!

– А может, и вся дверь целиком, – не сомневалась в способностях брата Маша.

Семеныч, собрав инструменты в чемоданчик, удалился. Четверо ребят, Ниночка и Шмельков вошли в библиотеку.

– Показывай опись, – велел капитан. Ниночка пошла в подсобку и вскоре вернулась с пожелтевшими от времени амбарными книгами. На каждой из них было каллиграфическим почерком выведено: «Инвентаризация». Затем следовал год, в который инвентаризация проводилась.

– Хорошо Екатерина Филипповна свое хозяйство вела, – с уважением посмотрел на амбарные книги Алексей Борисович. – Я бы даже сказал, образцово.

– Именно, – кивнула Ниночка. – Благодаря ей тут до сих пор сохранились личные вещи и книги князя Борского.

Дело в том, что незадолго до революции последний из князей Борских перенес часть своей библиотеки из усадьбы в охотничий домик. Вот так и получилось, что после пожара, уничтожившего все, что находилось в роскошных княжеских апартаментах, тут сохранились кое-какая обстановка и книги бывшего владельца.

Долгое время забытый всеми охотничий домик стоял запертым. Когда же в середине тридцатых годов он оказался на территории поселка Красные Горы, его хотели оборудовать под дачу. Обнаружив, однако, неплохое собрание книг, наиболее просвещенная часть дачников добилась, чтобы в охотничьем домике открылась библиотека. Многие из жителей Красных Гор стали жертвовать туда книги. Другие, наоборот, пытались взятые из библиотеки книги не вернуть. Но ныне покойная Екатерина Филипповна бдительно стояла на страже фондов. Регулярно проводя инвентаризацию, она четко фиксировала все утраты и новые приобретения. И к тому же не ленилась ходить по дачам, настойчиво напоминая, что библиотечные книги необходимо возвращать. Словом, благодаря ее титаническому труду, в охотничьем домике рядом с новыми поступлениями стояли фолианты, принадлежавшие давно почившим князьям Борским.

– Так, – углубился в амбарные книги капитан Шмельков. – Самая старая – от тысяча девятьсот шестьдесят второго года. А другие куда же девались? – посмотрел он на Ниночку.

– Не знаю, – пожала плечами та. – Может, Екатерина Филипповна за ненадобностью уничтожила. А может, пропали. Да и кому это нужно?

Капитан не ответил. Он уже углубился в чтение.

– Ну, книги нас в данном случае не касаются, – чуть погодя пробормотал он и перелистнул еще несколько страниц. – О-о! А тут меблирашка пошла, – несколько оживился Алексей Борисович. – Слушай! – обернулся он к стоящему за его спиной Димке. – Не сопи ты мне так в затылок. Мешаешь сосредоточиться.

– Я не соплю, я смотрю, – заглядывал через плечо капитана в амбарную книгу мальчик.

В описи были тщательно перечислены «стол из личной обстановки князей Борских», стулья и кресло оттуда же, затем «личные стеллажи князя Борского» и еще множество других, если верить бывшей библиотекарше, «личных княжеских предметов».

– Это что ж получается? – на мгновение отвлекся от амбарной книги Алексей Борисович. – Выходит, я сейчас на личном княжеском кресле сижу? А ведь сюда, говорят, вроде даже царь приезжал охотиться. Может, и он отдыхал в этом кресле?

– Может, и отдыхал, – кивнула Ниночка. – Но ты, Алеша, не царь. И тебе картину нужно искать.

– То-то и оно, – вздохнул капитан. Он перелистнул еще несколько страниц.

– Слушай, Нина, что-то я у тебя тут пуфика в стиле… – Тут капитан, сделав короткую паузу, по слогам прочел: – Рус-с-ко-е ба-рок-ко… Где у тебя такой пуфик?

– Еще при Екатерине Филипповне испарился, – усмехнулась Ниночка. – В неизвестном направлении. Ты в следующую книгу взгляни, за тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Там уже это русское барокко не фигурирует.

– Значит, ноги приделали к пуфику, – философски изрек капитан.

– А теперь вот «Русалке» ноги приделали, – подхватил Димка.

– Интересно, ей ноги к хвосту, что ли, приделывали? – засмеялась Настя.

– К хвосту не к хвосту, а куда-то приделали, – продолжал Димка. – Ищи ее теперь свищи.

– Да она за пастушка, наверное, замуж вышла, – фыркнула Маша. – Чего ж ей теряться, если у нее теперь ноги есть.

Алексей Борисович, не выдержав, тоже совсем по-мальчишески рассмеялся.

– Ну, вы, ребята, артисты!

– Это не мы артисты, – ответил Петька, – а русалка.

– И кому она только понадобилась? – враз посерьезнел Шмельков.

Перевернув еще страницу, он воскликнул:

– А вот и она, родимая!

– Где? – склонились над амбарной книгой ребята.

– Да вот, – вел указательным пальцем по строчке Шмельков. – «Живописное полотно неизвестного художника», – принялся читать вслух Димка. – «Коварная русалка»… – Тут он остановился и спросил:

– А откуда Екатерина Филипповна знала название картины?

– На холсте сзади было написано, – пояснила Ниночка.

– А художник, значит, неизвестен, – медленно произнес Петька.

– Вот именно, – подтвердила Ниночка. – Картина без подписи. Иначе Екатерина Филипповна докопалась бы. Она была такая дотошная.

Димка снова склонился над амбарной книгой.

– Значит, «Коварная русалка», – продолжал он читать вслух. – Холст. Масло. Предположительно девятнадцатый век. Цена – 100 рублей.

– Это сколько же сегодняшними деньгами-то будет? – поинтересовалась Настя.

Шмельков, беззвучно пошевелил губами, сказал, что если перевести эту сумму тысяча девятьсот шестьдесят второго года на нынешние цены, а потом в условные единицы, то выйдет примерно сто долларов США.

– Дешево, – покачал головой Димка. – Сегодня за такие деньги если только какую-нибудь мазню купишь на улице возле метро. А «Русалка» все-таки была старинная.

– Ты лучше сюда посмотри! – ткнула в следующую графу описи Настя. – Рама-то от «Русалки» стоит в три раза дороже, чем сама картина.

– И впрямь, – поглядел Петька. – Рама позолоченная, – начал он читать запись в амбарной книге. – Французской работы. Восемнадцатый век. Цена триста рублей.

Присутствующие изумленно переглянулись.

– Значит, картина сто долларов, рама триста, – сказал Шмельков. – Что ж, за четыреста долларов могли и залезть. Особенно если знать, что ночью возле библиотеки никого не бывает.

– Мы-то рано ложимся, – уточнила Ниночка. – В половине двенадцатого уже все спим без задних ног.

– Вот именно, – кивнул Алексей Борисович. – Кому-то понадобилась такая сумма. Вот он в библиотеку ночью и наведался.

– И потом выкинул самое дорогостоящее из того, что украл? – повернулся Петька к Шмелькову.

– Эх ты! – досадливо произнес тот. – Совсем ведь из головы вон, что раму-то раскурочили и на берегу выбросили.

В библиотеке повисло молчание.

– А давайте посмотрим более поздние описи, – предложила Настя. – Вдруг Екатерина Филипповна случайно в нулях ошиблась, и картина стоила не сто, а тысячу рублей. А это уже как-никак тысяча долларов.

– Даже если и так, зачем раму за триста долларов было выбрасывать? – не понимал Шмельков.

Он принялся изучать другие амбарные книги. В них везде фигурировали «Коварная русалка» и рама французской работы. Цены оставались неизменными – сто рублей и триста рублей.

– Дела-а, – закрыв последнюю амбарную книгу, протянул капитан.

– Кажется, я понял, – отчетливо произнес Петька.

– Я тоже все понял, – уныло отозвался капитан. – «Висяк», он и есть «висяк». Скорее всего мы с вами ни воров, ни картины никогда не найдем. Хорошо еще, что цена у нее небольшая. А то, Ниночка, у тебя могли быть неприятности. А так спишут ее на правлении вашего поселка, и все дела.

– Значит, ты ее искать не собираешься? – возмутилась Ниночка. – И воры пускай на свободе гуляют, да? Может, опять ко мне пожалуют.

– Да что ты, раскудри тебя береза, зря кипятишься, – отвечал Алексей Борисович. – Буду искать. Еще как буду! Думаешь, мне премия от Тяпы Верещинского лишней окажется?