Формула гениальности - Алимбаев Шокан - Страница 10

Я думаю, что тех мнений, которые я привел здесь, вполне достаточно. От себя я хотел бы сказать несколько слов. Медицина сейчас обладает огромным экспериментальным материалом, накопленным целой армией и медиков и ученых многие смежных областей знания, но необходим исключительный ум, который мог бы впитать в себя эту бездну информации, обобщить, вывести из нее стройную систему закономерностей. Это должен быть всегда кто-то один. Один человек с мозгом гения. Потребность в гениальных ученых диктуется объективными законами развития науки.

Современная наука – не только медицина, но и вся наука в целом – должна, как никогда раньше, выдвигать «безумные», т е. радикально отказывающиеся от традиционных взглядов и потому весьма парадоксальные идеи. Этому учит нас история всех больших открытий прошлого. В настоящее время можно смело не считаться с авторитетом Ньютона, Лейбница и даже Эйнштейна, если он препятствует открытию истины, и не руководствоваться никакими иными соображениями, кроме велений разума. Эйнштейн тоже, как известно, первоначально отрицал правильность двух решений Фридмана относительно разных состояний Вселенной, вытекающих из его же собственных уравнений, и только позднее, по просьбе других выдающихся физиков, повторно проверил решения и признал их истинность. Сейчас же на очереди отказ от классических основ естествознания еще более радикальный, чем тот, который столетие назад положил начало современному учению о пространстве, времени, веществе, его структуре и движении.

Когда после долгих поисков дорога к вершинам наконец найдена, она выглядит естественной, ее направление кажется само собой разумеющимся, и трудно даже представить, каким парадоксальным был выбор этого направления, какое «безумство храбрых» понадобилось, чтобы свернуть на эту дорогу со старой, казавшейся ранее единственно возможной.

Такое же мужество понадобилось и Алиманову, чтобы после многолетних исследований в этой области решиться на этот эксперимент, который мы сегодня обсуждаем. И нам нельзя упускать это из виду. Что касается того, что Алиманов не известил о предстоящем эксперименте ни членов бюро отделения, ни кого-либо другого, то я не вижу в этом ничего предосудительного. Ученый не только имеет право на риск и на эксперимент. Но и помимо этого, хочется сказать о том, что большое открытие никогда не совершается по строго академическому плану за тот или иной квартал того или иного года. По какому академическому плану совершались открытия Ньютона, Кеплера, Галилея, Коперника, Ибн-Сины, Бируни, Менделеева, Эйнштейна и Павлова? Большое открытие – это результат всей жизни ученого, а не результат его труда в том или ином квартале года. Поэтому тот факт, что Алиманов не известил о своем эксперименте, не должен толковаться превратно и вызывать у кого-либо отрицательные эмоции, если только мы не хотим забывать о самой сути эксперимента.

Петр Михайлович сел на свое место.

Слушая выступления академиков, вопросы и реплики с мест, предназначенные для выступавших, Наркес одновременно обдумывал ответы, главным образом на возражения Сартаева. «Обычно он очень осторожен, – думал он, – но сегодня пошел напрямую. Почувствовал, что это последняя возможность подсечь меня. Даже мягкая завуалированная форма не могла скрыть резкости его выступления. И слова-то нашел самые страшные, подсказанные вдохновением ненависти. Надо будет толково, не торопясь и не горячась, что всего труднее, выступить по существу».

Когда все академики высказались, Наркес взял слово для ответного выступления.

– Я глубоко благодарен, – начал он, – всем выступившим здесь товарищам, которые проявили полное понимание и выразили готовность помочь мне в трудном начинании. На мой взгляд, в проблеме значительного усиления человеческих способностей важна именно сама возможность подобного открытия в будущем. Что же касается частностей, связанных с решением этой проблемы, то я глубоко убежден, что человечество будущего сумеет использовать это открытие в пределах разумного. Я уже не говорю о том, что развитие науки вообще невозможно остановить. Вместе с тем мне хотелось бы ответить и на возражения отдельных товарищей. Одаренные люди не станут гениальными роботами, о которых часто пишут фантасты. В жизни все происходит проще и сложнее, чем в выдумках фантастов. Проще потому, что жизнь отметает все их хилые и умозрительные досужие вымыслы. Сложнее потому, что цивилизация будущего будет развиваться по своим внутренне необходимым законам, не вмещаясь в прокрустово ложе их куцых почти всегда предсказаний.

Из истории прошлых войн человечества мы знаем, что существовали люди-торпеды, люди-мины, люди-гранаты. Видимо, эти отдельные случаи человеческой истории дали повод кое-кому полагать, что могут существовать и люди-роботы. Но мы так же хорошо знаем о том, что если отдельные люди и становились таковыми, то только в результате операций, отнимающих разум, одной из которых является лоботомия – рассечение лобных долей мозга. Наша же задача – усилить этот разум в максимальной степени на благо самого же человека. Я убежден, что вместе с колоссальным ростом интеллекта индивидуума в такой же степени обострятся все его нравственные понятия и побуждения. Я глубоко убежден в том, что, если когда-либо открытие, о котором мы сейчас говорим, будет совершено, то все мы станем свидетелями огромного нравственного мира этих людей. Так что о гениальных роботах, полностью лишенных какой бы то ни было нравственности, не может быть и речи. Более того, общество будущего, населенное сотнями, тысячами талантливых людей, каждый из которых будет совершенной и гармонически развитой личностью, мастером и виртуозом своего дела, как хорошо сказал об этом Карим Мухамеджанович, видится мне более совершенным в нравственном и духовном отношении, чем наша современная цивилизация.

Нельзя обойти вниманием и главное из тех возражений, которые были здесь высказаны: кому будут стимулировать эти способности? Только ли избранным или всем желающим?

Всем нам хорошо известна наука гипнопедия – обучение во сне. Внешне обсуждаемый нами эксперимент с гипнотическим воздействием на способности человека похож на него, но он более универсален как по методу, так по задачам и целям, которые он преследует. Дело в том, что разные люди, поставленные в одинаковые экспериментальные условия, показывают разные результаты в зависимости от многих факторов – типа наследственности, уровня физической и умственной подготовки, состояния здоровья и т д. Те же участники экспериментов с обучением во сне иностранным языкам, многократно проводившихся у нас в стране и за рубежом, показывали всегда разные результаты, будучи поставлены в одни и те же условия. Прибавьте к этому то обстоятельство, что не все люди поддаются гипнозу, а на тех, которые поддаются ему, он воздействует в разной степени, и станет ясно, что вопрос о том, кому будут стимулировать способности – это проблема-фикс, т е. проблема, которой не существует, которую искусственно выдумали.

Возвращаясь же к более серьезным вещам, хочу сказать о том, что изучение мозга всегда было, есть и будет самой трудной задачей, стоящей перед наукой, перед естествознанием. Считаю нужным упомянуть и о том, что уже сегодня – я уже не говорю, завтра – наши познания в области атома, космоса будут блекнуть рядом с величайшими загадками мозга. Загадок, за решение которых надо браться сегодня. Вот кратко те мысли, которые возникли у меня по поводу отдельных выступлений.

Наркес сел на место. В зале возникло легкое оживление. Пожилые ученые, присутствующие на бюро, начали негромко переговариваться и одобрительно улыбаться, глядя друг на друга. Сосед справа что-то тихо шептал на ухо, но Наркес не слышал его слов. Все его внимание было поглощено мыслями о предстоящем выступлении Аскара Джубановича, который должен был подытожить все сказанное членами президиума и высказать свою точку зрения по поводу обсуждаемого вопроса. От этой точки зрения зависело многое. Все ждали выступления президента. Аскар Джубанович еще немного выждал, обводя взглядом всех присутствующих, потом с мягкой улыбкой спросил: