Мурзик - Исаков Дмитрий - Страница 4

А мне очень хотелось окончательно ее добить, и я ласковым голосом обратился к ней:

– Дорогая, где мы сегодня проведем наш вечер?

Ничего не подозревавшая Мурзик, не подумавши, промурлыкала:

– Где хочешь, дорогой!

Я, шумно вздохнув, изобразил на своем лживом лице мечтательное раздумье и изрек:

– Мне очень хочется доставить тебе большое удовольствие, и раз мы начали так конструктивно развлекаться, то давай продолжим до конца в этом духе?!

Мурзик собралась было откинуться на спину, но я, предусмотрительно подставив руку, спросил:

– Выбирай, где мы сегодня повеселимся: в Париже, Нью-Йорке или в Токио?

Мурзик, приняв это за обыкновенную шутку, окончательно обмякла в моих руках и мечтательно прошептала:

– Хочу в Нью-Йорк!

Я тут же вскочил на ноги и, бережно держа ее на руках, шагнул с вершины Лысой Горы…

В том месте, куда я шагнул, тут же объявился мой автомобиль, и я ловко уселся в его кабину (с Мурзиком на руках).

Не успела моя Мурзилка от удивления моргнуть пару раз своими шикарными ресницами, как наш аппарат рванул в стратосферу по направлению к Нью-Йорку.

А пока она слезала с моих коленей и усаживалась на сиденье, машина зависла уже над Манхэттеном!

(Благодаря гравикомпенсаторам разгон и торможение совершенно не чувствовались!)

– Это, что – Нью-Йорк? – пролепетала моя Мурзик, глядя вниз.

– Ни, цэ ридна Жмеринка! – передразнил ее я. – Ты выбрала Нью-Йорк, вот его и получай!

Приглядев темный дворик недалеко от Бродвея, я опустил туда машину.

– Придется нам с тобой прошвырнуться по Бродвею пешком. В это время там машину не припаркуешь! – сказал я (вообще непонятно зачем. Кто откажется от вечерней прогулки по Бродвею? Разве идиот!).

Мы вышли.

Когда я легкомысленно не закрыл стекло в двери машины, Мурзик непонимающе поглядела на меня, потом на группу подозрительных типов, стоящих в темной подворотне:

– Ты не боишься, что в машину могут залезть?

Я хмыкнул:

– Пусть лезут! Мне их будет жаль! (Бортовой компьютер так им и дал залезть! В лучшем случае он их шарахнет током!) – и взяв ее под ручку, повел в сторону всполохов беснующейся рекламы.

Что мы делали на Бродвее в течение пяти часов, нет смысла рассказывать – это и так ясно.

(Разница между Москвой и Нью-Йорком во времени не имела никакого значения, так как, прилетев в Нью-Йорк, мы заодно совершили скачок во времени на десять часов вперед, а когда мы будем возвращаться – опять сиганем назад!)

Единственное, о чем следует упомянуть, так это о том, что я постарался обставить мой вояж как можно шикарней и при соблюдении абсолютной безопасности. Наивный человек наоборот предположил бы, что надо устроить как можно больше приключений с драками, стрельбой и погонями, где бы я благородно и героически защищал бы моего обожаемого Мурзика (синдром Прекрасной дамы!) от всяческих напастей, придуманных и подстроенных мной, раз я могу выйти из всех этих передряг победителем, совершенно не подвергая ни себя, ни свою прекрасную даму никакой опасности!

Но это мне было совершенно ни к чему, В мою задачу-минимум входила не демонстрация моих возможностей (неограниченных), а создание беззаботной идиллической обстановки праздника.

Вот почему я не прибегал к мгновенной телепортации, а создал несуразные механизмы, вроде моей машины, чтобы не дай Бог Мурзик не заподозрила, что я обладаю нечеловеческими способностями!

(Вернее как раз наоборот: я то нормален, а весь остальной мир ущербен! Люди постепенно забывали, на что они способны и для чего они существуют!)

В мою задачу входило изобразить из себя лишь сказочно богатого человека и только!

На самом деле на всей Земле существует такая дремучая духовная и материальная нищета, что еще немного, и меня полностью покинет чувство брезгливости! Мне уже порядком надоело влачить здесь жалкое существование, благо я здесь имел несчастье родиться! Я постепенно стал пренебрегать начальной установкой, и допускать небольшие ляпы, вроде скачка во времени, хотя вряд ли она со своим куриным интеллектом, полностью направленным на саму себя, это заметит!

Кстати, насчет «имел несчастье».

Как мы любим бросаться не подумавши словами!

Идиот!

Это твое счастье, что ты родился именно здесь и именно в это время! После такой школы, и получив нашу закалку, пройдя горнило испытаний и унижений, разве не здесь впервые ты осознал, что ты есть человек?

Что свобода должна быть только внутренней!

Человек должен быть в душе и помыслах своих свободен!

А в поступках он изначально скован присутствием других людей, тоже потенциально внутренне свободных!

Так что во время нашей прогулки по вечернему Нью-Йорку я лишь внушал швейцарам и метрдотелям патологическое уважение к себе, и куда бы мы с Мурзиком не заглядывали, со мной тут же здоровались по имени-отчеству: «Хай, Дмитрий Михайлович!», усаживали на лучшие места: «Дмитрий Михайлович, плиз!» и обслуживали по высшему классу.

Когда же Мурзик не выдержала и спросила, откуда у меня столько долларов, я отшутился, сказав, что мой непутевый папа иногда подрабатывает кувейтским шейхом.

Ну не рассказывать же, что у меня есть еще галактические «кредиты» и другая конвертируемая валюта!

Конечно, все было не так просто, так как мне постоянно приходилось силой мысли усмирять попадающихся нам на пути пьяных юнцов, наркоманов и других бандитов.

Так, в самом начале нашей прогулки те подозрительные типы на самом деле собрались пристать к нам с гнусными намерениями, но мне понадобилась ничтожная доля секунды, дабы внушить им страх и безмерное уважение к нам, так, что когда мы проходили мимо, они даже с нами раскланялись.

Где-то около двенадцати мой совсем обессилевший и в дребодан веселый Мурзик простонала традиционное «Я спать хочу!», опять не подумав чем это для него кончится!

Я без разговора вывел ее из кабака и, усадил, с немалыми трудами в тут же подкативший экипаж, мысленно приказав машине следовать домой…

Вскоре мой белый «Вольво» остановился возле дома, где проживают злобные окабаневшие Мурзилки.

Чмокнув Мурзика в щеку и на прощание сказав, что позвоню как-нибудь во вторник, я укатил в неизвестном направлении (восвояси!).

Мурзик, не успев опомниться, оказалась у своего подъезда и только шикарный букет роз (ну и остальные безделушки на сумму 61.327 долларов 63 цента) напоминали ей о чудесном дне, а то бы она наверняка подумала, что все это ей приснилось!

И только дома до нее дошло, что я не должен был так с ней расставаться. Еще не сделав никаких выводов, но почувствовав, что здесь что-то не так, она позвонила мне домой.

В трубке ей ответил странный металлический голос:

– Говорите!

Мурзик, поколебавшись, нерешительно спросила:

– Мне, пожалуйста, Диму.

– Извините, но Дима сейчас занят. Что ему передать?

Мурзилка ничего не поняла, но у нее внутри все похолодело.

– А с кем я разговариваю?

– Вам отвечает робот-дворецкий.

– Вы не могли бы передать Диме, что звонит Анжела?

– Я думаю, что хозяин не сможет сейчас с вами разговаривать.

– У него гости? – Мурзилка была не только маленькой, но еще и наглой.

– Да, к нему пришли две молодые симпатичные дамы.

Мурзик разозлилась:

– Так я Вас правильно поняла, что он сейчас не хочет разговаривать, так как развлекается с ними?

– Да, вы правильно меня поняли!

Мурзик окабанела:

– Он что, с ними спит?!

– Вполне возможно, – уклончиво ответил робот.

– Сразу с обеими?

– А почему бы и нет?! – любезно подтвердил дворецкий.

Мурзилка бросила трубку и горько заплакала. Такого она ну никак не ожидала. Вот какой оказывается негодяй Димик! Позор ему и всеобщее презрение! Что происходило в душе у бедного Мурзика в течение воскресенья, понедельника и вторника, опять же нет смысла описывать.