Мурзик - Исаков Дмитрий - Страница 38

– Командир отделения, сержант Сенцов, – по форме, хотя и сидя откозырял мне старший и выжидающе посмотрел на меня.

Я опять как на допросе начал врать и извиваться:

– Начальник спец. команды, инженер Иванов!

Слепцов протянул руку и очень крепко пожал мою.

Оказывается, за нами наблюдала не одна сотня пар глаз.

Когда мы наконец добрались до спасительных стен, нас встречал, по-моему, весь обороняющий тюрьму гарнизон. По тому, как они все высыпали во внутренний двор было видно, что это сборная команда и дисциплина в ней перешла уже в разряд практичности, а не обязательности.

Нас молча проводили до командиров и только в толпе кто-то перемолвился в полголоса по поводу Мурзика.

Кабинет наверняка раньше принадлежал начальнику тюрьмы – судя по количеству телефонов, кожаных кресел и портретов Дзержинского.

За столом с расстеленной картой Москвы сидел усталый капитан.

Рядом с ним, присев на край стола и как бы показывая свое пренебрежение к другим и тонко так намекая, кто на самом деле здесь хозяин, расположился в непринужденной позе молодой лейтенант в неестественно чистой и подтянутой форме с малиновыми кубарями.

С другой стороны стола устало сидел весь запыленный немолодой офицер (как я узнал потом – старший политрук), и непрерывно трясший головой, и прочищая правое ухо пальцем.

Мне показалось что в кабинет они пришли только перед нами и видимо участвовали в бое (во всяком случае многие из них).

Вперед вышел Сенцов и начал докладывать:

– Товарищ командир! Ваше приказание выполнено! Неизвестные доставлены!

Капитан рассеяно посмотрел сквозь нас, и взгляд его был тяжел от неизвестных нам забот и тревог. Политрук продолжал трясти ухо.

Первый подал голос лейтенант:

– Кто такие?

– Начальник спецкоманды, инженер Иванов, – на этот раз я не соврал – мы с Мурзиком были слишком уж commandos, инженером я был на самом деле, а «Иванов» была, так сказать, подпольная кличка.

Но лейтенанту видимо наша правда была не нужна – его интересовали другие материи!

– Ваши документы?

– Началось! – тихо, но отчетливо услышал я недовольный возглас Сенцова и уже намного громче, что бы все слышали добавил. – Их документы на улице в раскоряку лежат!

– Разговорчики! – незло оборвал его слишком быстро включившийся в действительность капитан, – Можете идти, Сенцов.

А в сторону лейтенанта просительно, но твердо произнес:

– Полегче.

Прохавав ситуацию, я начал куражится:

– Сначала представьтесь вы!

– Командир 345 стрелкового полка, капитан Сидоров!

– Комиссар полка, старший политрук Непомнящий.

– Оперуполномоченный Центрального Управления НКВД Копыто – закончил лейтенант и победно посмотрел на нас.

Я было открыл рот, но меня опередили:

– А документы у вас имеются? – спросила злобная Мурзилка. (Мало ей застенков Лубянки!)

Опер хмыкнул и небрежным движением достал «ксиву».

– Спасибо, не надо, мы вам верим! – по-домашнему ответил ему я.

– Доверяй, но проверяй! – ответил лейтенант и зло засмеялся.

– Правильно, сразу видна чекистская закалка! – миролюбиво сказал я. – Но? к сожалению? нам нечем вас порадовать – уходя на задание, мы оставляем документы в сейфе у начальства!

– А кто, если не секрет, ваше начальство? – его рука легла на ближайший телефон, а у меня внутри все похолодело.

– Да ладно тебе, лейтенант, все равно связи нет! – устало сказал капитан.

– Оперуполномоченный НКВД! – строго поправил его Копыто, но капитан только поморщился:

– Не видишь что люди устали?

– Правильно! – поддакнул строго я. – Лучше б подумали об охране спецкоманды и вообще хорошо б покушать и помыться!

Мурзила было открыла рот по поводу рациона и горячей воды, но с треском распахнулась дверь, и голос Сенцова объявил:

– Опять прут!!!

На этот раз пистолет Мурзилке я не дал!

Мы сидели на верхнем этаже, и своим «пуляньем» она запросто могла нас демаскировать.

Немцы, удивленные прошлым погромом, бросили в бой все что имелось под рукой (15 танков и мотопехоту), но с моим «игровым компьютером», да после хорошей тренировки в детстве в игру «Tank Abrams», работы составило на пять минут!

Но только я решил перекурить и сидел, выбирая из протянутых со всех сторон кисетов тот, в котором могли оказаться по случайности сигареты «Салем», как немцы опять решили поразить нас теперь уже своей организованностью и оперативностью.

Так как нетрудно было предположить, что на ближайших километрах фронта не осталось ни одного здорового танка, то немцы вызвали авиацию!

– Воздух!!! – заорал у меня над ухом какой-то надо думать дежурный по атмосфере!

Видимо, я все же нагнал определенного страха на «оперлейтенанта» и тут же на меня накинулись, надо думать, ответственные за мою безопасность и давай тащить в подвалы НКВД!

Я хоть человек и тактичный, но этого не люблю!

И со всей мочи как гаркну (а глотка у меня лужена была в Иерихоне!):

– Молчать! С-м-и-р-н-а!

Одновременно со мной завизжала Мурзилка, которая всегда боялась щекотки, и да так все это было вовремя и здорово, что многие наймиты ГПУ, подумав, что уже бомбят, повалились на пол.

– Где здесь лестница на крышу?

– Не положено! Там! – пробормотал вечно недовольный всем Сенцов, заодно исполнив одновременно оба долга перед Родиной и совестью!

На крыше было хорошо, но я все же строго спросил:

– Ну где здесь ваш обещанный воздух?!

– Вон! Летять сволочи! – Подбежавший «молодой» со страху пригнулся, выставив вперед винтовку.

Со стороны Кремля и вправду приближалось множество черных точек.

– Всем посторонним покинуть помещение, – заорал я и сам схватив за плечо молодого, гнусным голосом приказал:

– А ты останься, будешь сбитых немцев считать!

Молодой от страха за оказанное доверие еще больше присел и максимально упер в небо свою грозную винтовку со штыком.

– Да отойди ты от меня подальше и не мешай! – попросил его отечески я и крикнул вдогонку остальным:

– Сенцов! Присмотри за Анжелкой!

Если честно сказать, то я здорово рисковал, так как не знал радиуса действия моей пушки!

Но надо было все равно когда-нибудь пробовать, не то непрерывными бомбежками немцы доконали бы нас в пару дней.

С другой стороны, я все-таки надеялся на благоразумие второго интеллекта, и если быть до конца честным – уж очень хотелось самолеты пострелять!

Как только я закрыл забрало, появилась надпись «ВОЗДУШНЫЕ ЦЕЛИ №2» и пропала.

Ближайшие быстро приближающиеся самолеты были каждый в отдельности в зеленом кружочке, а самый близкий кружочек мигал.

Я испытанным способом нажал на гашетку и стал по очереди наводить на начинающие мигать кружочки.

Через несколько секунд я окончательно приноровился и отдельные «вяки» слились в довольно приличный ритм:

Вяк-вяк-вяк-вяк…

Минуты через две «вякать» было не на кого.

Я еще раз огляделся вокруг и, убедившись что небо чисто, откинул забрало.

Молодой сидел, уставившись в небо, и рот не закрывал!

– Молодой! – гаркнул ему на ухо я.

– Сто тринадцать! – вскочил он как ужаленный и всхлипнув добавил: – И-к-к-к! Ма-ма!

– Ну ты это брось, «молодой», – дружески похлопал я его по затылку: – Никак не может твоя мама в Люфтваффе служить?!

Если молодой не соврал, то я уже могу себя считать вторым четырежды героем, после Жукова!

Больше немцы нас не беспокоили.

Мы с Мурзиком помылись. И в сопровождении все того же Сенцова спустились в столовую.

Все уже, видно, поели, и в зале находилось лишь несколько человек.

Сенцов посадив нас в углу, пошел распорядиться насчет ужина.

За соседним столиком сидели несколько человек, среди которых один что-то громко рассказывал. В полумраке было трудно что-то разглядеть, но я узнал голос молодого.

– …А их видимо-невидимо! Лаптежники! С включенными сиренами! Вернулся Сенцов, и начали накрывать на стол.