Акулу еще не съели! - Исаков Дмитрий - Страница 7

Но в те времена нравы уже растеряли свое излишнее пуританство, и не было ничего предосудительного в обнаженном здоровом теле (а наши герои были здоровы и хорошо сложены для своих лет).

С эротической же точки зрения обнаженное тело почти утратило свою силу, давно уступив место действию. По сценарию предусматривался обязательный показ хозяев половины мира раздетыми, как в хорошей рекламе товар всегда непременно показывают в натуральном виде.

После сушки всем были предложены новые карнавальные костюмы.

Хаггарды, уже пощеголявшие в легких одеждах, выбрали себе костюмы времен освоения Дикого Запада: М-р Хаггард нарядился ковбоем, а его половина, соответственно, — женой ковбоя.

Моррисоны же, изрядно попотевшие в тяжелых доспехах былой аристократии, решили одеться естественно и предпочли детскую одежду.

На хозяине дома была белая панамка, белая рубашечка, до колен штанишки с бретельками, красные носочки и летние сандалики, а у хозяйки были на голове три хвостика с огромными красными бантами, далее пестрил цветастый сарафанчик, причем он кончался выше колен сантиметров так на тридцать, и из-под него виднелись огромные белые кружевные панталоны. А завершали наряд красные туфельки с бантиками.

В сумме получилась большая дружная семья из четырех человек, в состав которой входили: сердитый папа, опять узревший в этой костюмерии коварные козни своего лютого врага, беззаботная мама и шаловливые дети.

Сразу же начался обещанный и долгожданный концерт.

Стены поднялись, и все оказались на открытой площадке, висевшей над необозримым залом, который был наполнен копошащимися в объедках пьяными и веселящимися гостями.

В зале было человек девятьсот — все сидели за столиками (а кто и под ними), — так что по одному этому можно судить о размерах этого зала.

Среди приглашенных были ведущие сотрудники обеих фирм, представители городской администрации, журналисты, конгрессмены, военные, послы наиболее значимых, а также дружественных планет (кроме, конечно, м-ра Пэтроффа, который стоял грудью против происков империализма — за стойкой дальнего бара).

Недостаток женщин среди вышеперечисленных слоев населения восполнялся личными секретаршами, а также собственными и чужими женами.

Минут пять семья «Моггардов» («Харрисонов») наблюдала по индивидуальным мониторам за этим затейливым зрелищем, вертя ручки увеличения изображения.

Внизу тоже начался душ и одевание новых костюмов. Когда все угомонилось, то на сцене, которая по площади равнялась залу, началась артиллерийская подготовка, выразившаяся в интенсивных взрывах и море пламени.

Это была увертюра к праздничному концерту.

Дым стал рассеиваться, и на сцене оказались шесть человек, застывших в разных позах со странными предметами в руках.

— Это копии популярных древних музыкантов, — объяснил м-р Моррисон, — а в руках они держат древние музыкальные инструменты.

— Неужели они будут играть таким варварским способом? — удивилась миссис Хаггард.

— Конечно, нет, — успокоил ее м-р Моррисон, — Играют они, как обычно, мысленно управляя компьютерами, а этими инструментами создается правдоподобный имидж.

— Значит раньше играли даже мечом по щиту? — не унималась миссис Хаггард.

— Нет, что вы! — М-р Моррисон рассмеялся, — Это же певица! Она просто изображает амазонку!

— Знаю, знаю! — миссис Хаггард радостно захлопала в ладоши, — Это такое озеро на Америке-4!

— Да нет же, амазонки были женщинами-воинами, не признававшими власть мужчин.

— Значит, я тоже немножко в душе амазонка! — миссис Хаггард изобразила на лице воинственность и взглянула на своего мужа.

«Сточная канава ты, а не амазонка!» — подумал м-р Хаггард, хотя о своей жене грех так даже думать, но самокритика — святое дело, а, признавая ее вышеназванным источником, он бросал тень прежде всего на самого себя, так как хотя не ежедневно, но регулярно в нем купался и пил из него.

— А что это за пестрое чудовище с палкой? — не унималась миссис Хаггард, решив до конца установить социальный и этнический состав этой группы былинных существ.

— Во-первых, это не палка, а «лидер-гитара» — древний ударно-щипковый инструмент, а то, что вы окрестили «чудовищем», является «драконом» — участником ансамбля «Поцелуй», очень популярного в средние века в расцвет церковно-салонных баллад в стиле кантри-рок, — ответил м-р Моррисон, будучи в душе явно меломаном.

— А вон стоит копия моего мужа, и опять с палкой! — Бог явно не обделил миссис Хаггард наблюдательностью.

— Точно! Этот наряжен ковбоем, видите, у него есть ковбойская шляпа, на бедрах — патронташ, а на плече — автомат, без которого в прериях делать нечего. Но только вы опять, миссис Хаггард, спутали палку с «бас-гитарой», древним струнно-стенобитным орудием, — и, не дожидаясь, пока его спросят о других участниках ансамбля камерной музыки, м-р Моррисон продолжил:

— А вон та, с красными волосами, — это клавишница, а на груди у нее клавишный инструмент, называется он так из-за клавиш. Вон, видите, беленькие и черненькие такие полосочки. Она по ним бьет пальцами и этим показывает название нот, которые надо играть оркестру, спрятанному в яме перед сценой. От того этот инструмент и называется «стрингс-оркестр».

— Как же сложно было раньше играть бедненьким музыкантам. Наверное, из-за этого они исполняли такую примитивную музыку, — миссис Хаггард ни черта не понимала в хард-роке!

— А тот мужчина во фраке, сидящий за большим черным ящиком, называется пианист, а тот — в майке, окруженный стеклянной и медной посудой — барабанщик, — закончил представлять м-р Моррисон диковинные профессии, освоенные в совершенстве древними лабухами.

Пока м-р Моррисон просвещал миссис Хаггард, музыканты начали играть и петь. Делали они это очень весело, правда то, что они играли, и, тем более, то о чем они пели, разобрать было нельзя — стоял сплошной рев, и только душераздирающий визг певицы указывал, что в тексте есть намек на ту незавидную долю, доставшуюся женщине в те суровые времена, когда на многострадальной Земле господствовала эмансипация.

А в целом слова и музыка здесь были совершенно излишни. Каждый из участников сопротивления невзгодам, существовавшим в прошлом, демонстрировал наглядно, как он с ними боролся.

Певица, непрерывно издававшая боевой клич, махалась огромным, ослепительно сверкающим мечом в окружении стаи человеко-псов и каждые сорок секунд срубала по одной собачьей голове. Головы ложились у ее ног горой, и она посредством их медленно, но верно возвышалась

Конечно, это были всего-навсего комбинированные съемки, и все, что творилось на сцене, было всего лишь трансляцией на огромный стереоэкран, перегородивший ползала. И самой сцены на самом деле не было, хотя она, конечно, существовала где-то в студии. Но нас это уже не касается

Итак, вернемся к нашим драконам…

Дракон тыкал палкой, пардон, гитарой в разные стороны, ужасно корчил рожи, и особенно старался показать всем зрителям свой язык, имевший длину не менее полуметра и раздвоенный на конце. Был он шустрым малым, так как одновременно с этим скакал козлом по сцене и пускал из ноздрей пламя, а из ушей — голубой дым

Ковбою же его палка быстро надоела или он, сочтя ее непривычным, а, может быть, и недостойным орудием, разбил ее вдребезги о спинные шипы дракона (тот этого даже не заметил) и, достав свой проверенный в боях «шмайссер», начал пулять из него то в публику, то в своих дружков. Надо честно признать — он был в этом деле большой мастер, так как ни одна из его пуль не попала ни в тех, ни в других. Но зато, когда на него напали человеко-псы, он их стал косить дюжинами, только шерсть клочьями летела.

Бабу со стиральной доской («стрингс-оркестр»), видимо, сразу же укусила какая-то бешеная собака и она, взбесившись, взобралась на черный ящик (рояль) и начала бить по голове мужика во фраке, видимо заподозрив в нем конкурирующую фирму. Когда бить стало нечем, она прыгнула на него, и они стали кататься под роялем (даст ист блэк бокс!) в смертельной схватке.