Следствие защиты - Ирвинг Клиффорд - Страница 7

В ту же пятницу, ближе к вечеру, Джонни Фей Баудро сунула руку под диванный матрац в гостиной, затолкала 50000 долларов сотенными купюрами в свою сумку из страусиной кожи и отправилась развлекать себя покупками. Она уже по опыту знала, что это должно было поднять ей настроение. Несмотря на финансовую победу, одержанную ею, день, проведенный в суде, особого удовольствия ей не доставил. Она не привыкла умолять и льстить.

В “Саковице”, что напротив торговой “Галереи”, Джонни Фей приобрела рубиновую брошку. Перейдя по 85-градусной[6] майской жаре проспект, в приятной прохладе “Лорд энд Тейлор” она купила себе жакет из русских соболей, Т-образную майку с рисунком под леопарда, два ажурных бюстгальтера и косметику от “Ланком”. Затем в “Нейман-Маркус” к уже сделанным покупкам добавились чесучевый серый костюм и темно-синее шелковое платье, которое, по мнению Джонни Фей, должно было как нельзя лучше подойти для присутствия на судебном процессе по делу об убийстве Отта.

Примерно в то же самое время человек по имени Дан Хо Трунг ремонтировал поливной насос и устанавливал таймер на спринклере во дворе дома за Мемориал-паркуэй. Двадцатисемилетний вьетнамец, имевший зеленую карточку[7], Дан Хо Трунг проживал в Хьюстоне в течение пяти лет и в августе уже должен был получить право на приобретение американского гражданства. Он был электриком, работал по найму и задешево, а потому любил, когда ему платили наличными. Его юность, проведенная в Сайгоне, заставила его понять нечто такое, чему не могли научить ни брошюры, выпускаемые правительством Штатов, ни книги по истории, – это было неотъемлемое право любого человеческого существа везде, где только возможно, уклоняться от уплаты налогов.

Окончив работу и засунув в бумажник три двадцатидолларовые купюры, Дан Хо Трунг вклинился на своем старом фордовском фургончике “фэалайн” в густой поток машин на Луп-610, затем через милю, с трудом втиснувшись на Юго-западную автостраду, он направился к востоку. Взмывшие в небо стеклянные фасады офисов отражали лучи заходящего солнца. Неподалеку от съезда на Уэслайн Дан Хо вспомнил, что ему еще нужно забрать белье из прачечной и химчистки. Бросив быстрый взгляд в зеркало заднего обзора, он помигал правым подфарником, надавил на газ и вывернул из среднего ряда вправо, к наклонному съезду. Этот маневр не должен был составить особой сложности. Дан Хо давно убедился, что техасцы учтивые и снисходительные водители.

Однако автомобиль, ехавший правее его сзади, вместо того чтобы, притормозив, уступить ему дорогу, казалось, наоборот прибавил скорость. Дан Хо почувствовал слабый удар, словно его задний бампер слегка задел передок той самой машины.

Остановиться не было никакой возможности. Машины наплывали справа и слева. Дан Хо, сбросив скорость, съехал вниз по наклонному съезду. Минутой позже он свернул на стоянку посреди небольшой аллеи и остановился напротив бульвара Уэслайн, перед вывеской “Прачечная и химчистка”. Было больше восьми часов, и все магазины, кроме “Краун-букс”, уже закрылись до завтрашнего утра. За исключением какого-то пропойцы, который свободно развалился, прислонившись к стене магазина оптики, и улыбался чему-то такому, что известно одним пьяницам, – ни на стоянке, ни возле нее никого не было.

Сквозь витринное окно химчистки Дан Хо Трунг разглядел полуповернутую к нему спиной индианку в зелено-золотистом сари. Женщина складывала в стопку картонные коробки.

Затем Дан Хо увидел, как на стоянку въехал тот самый автомобиль и остановился параллельно его фургону. Женщина, сидевшая за рулем, была в ярости и что-то кричала. Она ругалась на Дан Хо. Он не мог понять почему. Опустил боковое стекло.

– Эй, ты! Твоя моя не понимает?!

– В чем дело? – спокойно сказал Дан Хо. Женщина прорычала:

– Не пытайся умничать со мной, ты, желтолиций недоносок, ты, косоглазый мешок с дерьмом!!!

Дан Хо покачал головой и сказал:

– Леди, вы не просто злая женщина, вы сумасшедшая.

– Да ты знаешь, с кем разговариваешь, ублюдок?

Вздохнув, Дан Хо Трунг отвернулся и полез в задний карман за бумажником, в котором лежала квитанция из прачечной. Он услышал, как из автомобиля, стоявшего в нескольких футах слева, раздался истерический вопль. Дан Хо устало поднял глаза и вдруг увидел маленький черный кружок – дуло направленного на него пистолета.

В следующий момент Дан Хо почувствовал страшную боль. Он начал сползать назад, на сиденье, заливая алой кровью приборный щиток.

Имя улыбчивого пропойцы, привалившегося к стене магазина оптики в маленькой аллее, было Джеймс Тургут Данди, – хотя в своем родном Бивилле, в Техасе, он был больше известен просто как Джим Данди. Едва только фордовский фургон, а затем второй автомобиль въехали на стоянку, Джим Данди с трудом поднялся на ноги, зевнул пару раз и почувствовал неприятную тяжесть в паху, которая дала ему понять, что его мочевой пузырь требует опорожнения. Джим завернул за угол здания и облегчился. Когда он уже потянулся к молнии, чтобы застегнуть ширинку, то услыхал женский крик, а за ним громкий треск, который не мог быть ни чем иным, кроме пистолетного выстрела.

Инстинктивно Джим Данди нагнулся, прижался к стене здания и съежился, так и не успев застегнуть молнию.

– Китти Мери, – проскулил он, повернув голову в сторону улицы, – не убивай меня. Если я и сделал что-то плохое, то не со зла. Умоляю тебя, Китти Мери!

Однако Китти Мери была далеко, в городе Бивилле, и никто не стал убивать Джима Данди.

В конце концов он застегнулся и медленно подошел к фургону. Переднее окно было широко раскрыто. Джим заглянул внутрь. Человек в машине, казалось, был мертв.

Вытянутая на сиденье рука мертвеца сжимала открытый кожаный бумажник. Оттуда торчал уголок квитанции, а в отделении для денег виднелась толстая пачка смятых “зелененьких”. Джим Данди просунул руку в окно и вырвал бумажник из стиснутых пальцев мужчины.

– Черт побери! – прошептал Джим.

Внезапно он услышал звук, похожий на сдавленный вздох. Откуда и кто издал его, было непонятно. Он мог исходить и от мужчины, которого Джим посчитал мертвым. Вцепившись в бумажник, Джим Данди развернулся и побежал.

Часом позже Гектор Куинтана, бездомный, прокатил свою тележку, позаимствованную в каком-то супермаркете, по бетонной пешеходной дорожке позади теннисных кортов, а затем между корпусами С и Д гостиничного комплекса “Рейвендейл”, расположенного в Брейсвуде.

Гостиница “Рейвендейл” на временной основе предоставляла свои меблированные апартаменты всяким приезжим яппи[8] и разведенным супругам, которые проживали здесь до тех пор, пока не возвращались домой или не находили себе в Хьюстоне постоянного жилища. Обитатели “Рейвендейла” потягивали прохладительное от “Балтса и Джеймса”, а жаркими летними вечерами играли у пруда в волейбол. На незнакомых здесь особого внимания не обращали. Почти все они были друг для друга незнакомцами.

Гектор Куинтана знал, что мусорные ящики “Дампстер” тут что надо. Гринго выбрасывали такие вещи, за обладание которыми в его родном Эль-Пальмито люди непременно учинили бы драку. Однажды Гектор нашел здесь тостер, а в другой раз кроссовки “Нью-Бэланс” с единственной дыркой на мыске. Они здорово ему подошли, стоило только подложить внутрь несколько газетных комков. Ореховое масло, коробка пшеничных хлопьев, нераскупоренная бутылка тоника. Нет, он никогда не сможет понять гринго.

В тот вечер ему повезло даже больше. Роясь в зловонном мусоре, он откопал пару грязных теннисных носков, полбанки соленого арахиса “Плантер”, а потом и бутылку “Старого ворона” – виски там было дюйма на четыре. Гектор открыл ее и понюхал, чтобы убедиться, что это не керосин. Ноздри его наполнил аромат бербона[9].