Король долины - Ирвинг Клиффорд - Страница 47

— Ладно, неси лед. Да что это с тобой?

Девушка обливалась потом, была какая-то бледная.

— Мне тоже плохо. Эль вьенто дель дьябло.

Клейтон чертыхнулся и, распахнув носком сапога дверь, внес Лорел в спальню.

В комнате пахло жасмином — спальня пропиталась ароматом ее духов. Окна были распахнуты настежь, и он чувствовал, как ветер из прерии проникает в комнату. Он осторожно положил Лорел на кровать и какое-то время всматривался в ее лицо, все еще такое же бледное. Потом закрыл окна. Лучше уж жара, чем этот ветер.

Прошел в ванную, намочил в баке с холодной водой салфетку и отжал. Прежде он никогда не бывал в ее ванной комнате, и ему в глаза бросились дамские вещи. Он замер на мгновение. Это был мир, которого он не знал, этот мир остановил его на миг — и заставил ощутить себя легкомысленным и свободным. Тут он услышал кашель Лорел, вернулся в спальню и, аккуратно сложив салфетку, приложил ей ко лбу. Свободной рукой он развязал ее шейный платок и расстегнул верхнюю пуговицу блузки. Одета она была в облегающие джинсы с серебристым ремешком. Он попробовал его расстегнуть, но остановился, услышав, как по гостином прошлепали сандалии служанки.

Девушка принесла лед, Клейтон обвернул его салфеткой и положил на лоб Лорел. Ему показалось, что теперь ей стало легче дышать.

— Ничего страшного, — сказал он, — просто перегрелась. Расстегни ей одежду, а если сможешь — раздень ее. Я подожду в коридоре.

Девушка засмеялась:

— Можете остаться, сеньор. Мне все равно, а сеньора не узнает. Кроме того, я сама могу потерять сознание и хочу, чтобы вы меня тоже подняли.

Клейтон отвернулся к окну и стал смотреть вдаль. На горизонте плясали плоские волны зноя. Где-то далеко-далеко заржала лошадь, а потом, как бы в ответ, залаяла собака. Она лаяла не переставая, хрипло и бесцельно. На какое-то мгновение замолчала, потом начала снова От этого лая у Клейтона голова пошла кругом, и он ухватился за оконную решетку.

— Буэно, — сказала служанка. — Она будет спать, а когда проснется — все пройдет. Я ухожу, сеньор. Позовите, если буду нужна.

Он подошел к постели и взглянул на Лорел. Служанка сняла с нее блузку и джинсы и укрыла простыней На щеках у Лорел вновь выступил румянец, веки подрагивали, но глаза не открывались. Он легонько коснулся ее лица. Кожа была по-прежнему холодной. Тогда он опять подошел к окнам и опустил шторы — комната погрузилась в полумрак. Сам он тоже чувствовал дурноту, у него подкашивались ноги. С пяти утра он работал со стадом и приехал на ранчо лишь для того, чтобы сменить уставшую лошадь.

В полумраке затененной комнаты он сильнее ощутил запах жасмина. Шелковистые пряди ее волос в беспорядке разметались на подушке. Он вдруг понял, что хочет прикоснуться к ним, погладить — только чтоб она не знала. Она шевельнулась, он отдернул руку, но она не проснулась. И он решил, что спать она будет долго.

Внезапно у него закружилась голова и земля поплыла под ногами. Он опустился на кровать и уронил голову на подушку. Подушка была прохладная, приятная… Пряди ее волос слегка касались лица. «Присмотрю за ней, — подумал он. — Нельзя, чтобы она проснулась в одиночестве. Она не будет знать, как сюда попала, ей станет страшно…» И снова залаяла бешеная собака. Где-то далеко-далеко… он попытался не обращать внимания. Он вдыхал жасминовый аромат Лорел и ждал, пока лай затихнет…

Он открыл глаза в темноте, не зная, где он находится. В ушах все еще отдавался эхом собачий лай. Он сосредоточенно прислушался — нет, ничего… На краю постели сидела Лорел, в темноте вырисовывался округлый изгиб ее плеча. Она смотрела на него сверху, на его голову на подушке, совсем рядом с вмятиной, которую оставила ее голова.

— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она.

Пересохшее горло саднило, голова плыла, будто высосанная досуха. Она прикоснулась к его плечу. Он дернулся.

— Не знаю, — с трудом проговорил он. — Тебе было плохо…

— А где Гэвин?

Она склонилась к нему, и даже в темноте он сумел разглядеть ее улыбку, увидел, как сверкнули зубы, а потом озабоченно сузились глаза. Он попытался подняться опираясь на локти. Но руки не держали, и он снова упал на постель. Не было сил, в голове гудел иссушающий ветер пустыни.

— Клей, — прошептала она, потом наклонилась и прижалась к нему прохладной щекой. Он почувствовал, как ее губы скользят по его колючему, небритому лицу. Собачий лай гремел в ушах барабанным боем, запах жасмина пронизывал все тело, холодный и обжигающий.

— Нет… Ты упала с лошади, я тебя принес…

У нее кровь прилила к щекам, на шее запульсировала жилка. Она вздрогнула, наклонила голову и прильнула губами к его губам, но не жадно, а медленно, как бы пробуя.

Она была бледна, когда отстранилась. Это было удовольствие, оно влекло ее и, в то же время, пронзало болью… Да, — решила она. — Да.

Трое суток Клейтон метался в жару. Его оставили лежать в комнате у Лорел. Он спал в ее кровати, иногда просыпался среди ночи или днем, но тоже в полумраке, потому что шторы были по-прежнему задернуты, и все кого-то звал.

Гэвин удивленно спросил жену:

— Что это ты его положила к себе в комнату?

— Не знаю даже, — ответила Лорел. — Мне просто хотелось, чтоб ему было удобно, а здесь больше воздуха. Он приехал из прерии и свалился на веранде. Мы со служанкой принесли его сюда. Но он мне не мешает. Меня вполне устраивает, как сейчас…

Спала она теперь в комнате Гэвина, в одной с ним постели, впервые с зимы. Раньше она жаловалась, что не может спать с ним вместе: он беспокойный, часто ворочается во сне, будит ее. Но теперь она ложилась рядом и иногда среди ночи прижималась к нему, клала голову на плечо. Ему это доставляло удовольствие, и он уже не ворчал, что Клейтон занимает ее кровать. Она привлекала Гэвина к себе и позволяла ему любить ее.

— Ты не боишься забеременеть? — спрашивал он заботливо. — У тебя ведь середина месяца.

— А я хочу, — говорила она. — Теперь я хочу. Разве мы не можем себе это позволить?

— Господи, конечно же! Я всегда об этом мечтал, просто не хотел тебя принуждать. Но я и сейчас этого хочу!

Когда он засыпал, она выбиралась из постели, тихонько шла босиком в свою комнату и долго смотрела на спящего Клейтона.

Она бережно ухаживала за ним, никого не подпуская:

— Он должен отдыхать и, по-моему, его не беспокоит, когда я в комнате.

Доктор Воль приехал в своем возке осмотреть Клейтона.

— У парня железное здоровье, но даже железо порой гнется. Вы совсем замучили его работой.

— Да я его не заставляю, — мрачно ответил Гэвин. — Он сам. Встает в четыре утра, возвращается затемно. Всю последнюю неделю домой не показывался, сгонял коров к реке.

— А как ваш скот?

Гэвин покачал головой:

— Ветер стих немного, но животным нужен дождь. Всей долине нужен.

— Да. Но я слышал, мексиканцы говорят, что в этом году дождей не будет. Они говорят, после такого ветра дождей никогда не бывает.

— Эти чумазые ни черта не понимают. Просто любят поболтать про разные страхи. Их хлебом не корми, только дай покаркать…

Доктор Воль пожал плечами:

— Парню станет лучше, но вы ему не давайте больше надрываться.

Прежде чем уйти, уже в дверях, доктор Воль обратился к Гэвину:

— Та женщина, что работает в кафе у Оуэна, спрашивает, не могла бы она как-нибудь приехать, проведать его.

Гэвин посмотрел на Лорел. Она стояла, прислонившись спиной к камину, потом шагнула вперед.

— Нет, — сказала она. — Думаю, лучше, чтобы не было никаких посетителей. Через несколько дней он поправится, и тогда, если захочет, сможет сам к ней поехать.

Доктор Воль поджал губы, маленькие черные глазки блеснули, он вышел наружу.

— Загляну на следующей неделе, — пробормотал он, уже поставив ногу на железную подножку двуколки.

На третий день жар у Клейтона спал и взгляд прояснился. Сразу после ужина Лорел уселась у его изголовья. Занималась вечерняя заря, и комнату заливало последним теплым светом. По обе стороны от кровати стояли цветы в вазах. Лорел положила Клейтону на лоб надушенный носовой платок, и в комнате пахло жасмином. Он спал голый по пояс, положив руки поверх простыни. Она сидела, ожидая пока он проснется, и смотрела на эти загорелые руки. Он с трудом раскрыл глаза и спросил: