Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Король долины - Ирвинг Клиффорд - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

И вот теперь, через десять лет, он скакал по короткому нетронутому участку прерии между городом и ранчо, и ему казалось, что он в первый раз проснулся от того сна. Лишь секунду назад она поцеловала его, и он отвернулся, а теперь было утро, и он бодрствовал. Может ли человек пройти по жизни, не пробуждаясь ото сна?

«И ты будешь призван судить его»… Нет, думал он, я не хочу судить его, ни его, ни какого-либо другого человека. Разве не могу я прожить жизнь, найти в ней свой путь и оставить все таким, каким оно было всегда?

Мужчина… Он сказал, что после Нового Орлеана я стану мужчиной. Но э т о не сделало его мужчиной, это сделало его животным, зверем, запертым в клетку и алчущим добычи. Жуткое беспокойство плясало у него внутри — тупая, саднящая боль.

Он впился коленями в бока мерина, конь резко рванулся и перешел в галоп. Он как будто поднялся над прерией, он несся против ветра — и все же вместе с ветром, как часть его, управляемая — и все же свободная. Легкая голубая дымка затягивала подножия гор. Клейтон скакал в ту сторону, он не гнал коня, он лишь позволял ему бежать свободно. Ветер обжег ему щеки и сорвал с головы шляпу, так что завязанная лента перехватила ему шею и впилась в тело — а они все неслись в гору.

Риттенхауз был осужден. Когда эта мысль стала для него ясной, он ощутил, что тяжкая ноша спала с его плеч. Он уже въехал на скалистый склон и шагом поднимался среди поля красного шалфея. Не нами вершится суд — нет, не нами. Ну, что ж, пусть судьба распоряжается по-своему. Судьба, но не я. Я не хочу принимать в этом участия.

Копыта мерина резко застучали по камню, когда тропа пошла в обход больших скал на первом гребне. Чем выше поднимался он в золотой простор осеннего леса, тем свободнее становилось на душе. Он будет делать то, что должен, и ничего сверх того.

Когда он оказался в одиночестве здесь, наверху, новые опасения покинули его так же быстро, как появились, и тогда вернулась старая боль. Он привязал коня и низко наклонился над поваленным деревом пало-верде. Большие темные комки паразитирующей омелы густо лепились среди ветвей. Чувствуя себя в безопасности в их тени, он принялся за свое одинокое дело, и лиловая долина расплывалась у него перед глазами.

— Мне надо завести себе женщину, — пробормотал он потом.

Глава пятнадцатая

В последующие недели он весь день занимался работой на ранчо, а вечером отправлялся в город и обшаривал улицы голодными глазами.

Там не было никого, кого он мог бы затронуть, кроме двух проституток, занимавших комнаты над магазином Петтигрю. Он ни на миг не допускал мысли, что жена кого-нибудь из ранчеров может оказаться доступной для него, а дочери, как он знал, ожидали лишь одного: поцелуй-другой, а потом — обручальное кольцо. Мало того, он панически боялся хорошеньких девушек, вокруг которых вечно крутились ковбои и служащие из городка. Ему казалось, что шрам у него на щеке вспыхнет как красный уголь, стоит ему заговорить с ними… Заговорить! В лучшем случае, пробормотать несколько слов, застенчиво запинаясь. Иногда он встречал какую-нибудь девушку, совершавшую покупки в торговом заведении Петтигрю.

— Славная погодка, а?.. Столько работы в эти дни… Несколько хороших бычков только вот пригнали из Таоса… Здоровы ли ваши домашние? — После этого она вежливо улыбалась, платила Сайласу или его приказчику и исчезала. А его рука поднималась кверху и скользила по пылающей черте, протянувшейся от глаза к губе. Да разве захочет хоть одна девушка взглянуть на него?..

«Сынок, отметины у тебя на лице значения не имеют — в счет идет то, что у тебя под шкурой, в твоем нутре…» Ну да, это с проститутками так, которым ты платишь за любовь. Но с другими девушками, которые могут найти и выбрать себе красавцев, все по-другому… И еще у него не хватало терпения ухаживать за ними, даже если бы какая-нибудь была не против и захотела заставить его забыть про шрам… Какой толк ему заниматься ухаживаниями, терять время на всю эту галантную суету? Он знал Доминику и Жинетт — за ними не надо было ухаживать. Он искал такого же тела, готового ответить ему, которое он мог бы сжать в руках, мягкой жадной пустоты, куда он мог бы без всяких уловок извергнуть семя вожделения и бешенства, бушующее в его чреслах.

Шлюхи, жившие над салуном, вызывали у него отвращение. Одна из них была мексиканка, черноволосая, с коричневатой кожей, пухлая, и в тот единственный раз, когда он подошел к ней, он почуял запах застарелого пота у нее из подмышек. Он угостил ее выпивкой, потом извинился и ускакал домой. Белая девица — ей было уже к сорока — была худая и такая узкокостная, что, стоило ему взглянуть на нее, как все его проблемы решились сами собой, — это зрелище убило в нем всякое желание. Каждый вечер он возвращался на ранчо, где жил теперь в одиночестве, укладывался в постель, в темноте или при мигающем свете керосиновой лампы, и вглядывался в тени, пока они складывались в формы красивых женщин, и делал единственное, что мог, чтобы остаться в здравом уме.

В начале ноября к веранде, где сидел Клейтон, подъехал Сэм Харди. Был вечер, солнце только что скрылось за горами на западе.

— Я собираюсь в Таос на несколько дней, Клей, — сказал Сэм — и подмигнул. — Есть у меня там кое-какое дельце в банке; может, еще быка куплю… вот я и подумал, что, если ты не очень занят, так, может, поехал бы со мной… Ты последнее время, как Гэвин уехал, работал как вол, так что маленькая передышка тебе не помешает.

Он любил Сэма Харди, и Сэм всегда относился к нему по-хорошему, не упускал случая свернуть с дороги, заехать к нему, поздороваться, спросить, как дела. Временами Клейтону казалось, что Сэм наблюдает за ним, может, даже изучает его. Ему было интересно, что заставляет его так поступать. Потом, став старше, он пришел к холодному заключению, что единственная на то причина — это что он сын Гэвина, и таким способом Сэм хотел добиться его расположения. Но все равно он любил Сэма; это был простой человек, всегда приветливый, хороший скотовод, высокий и куда более сильный, чем можно было сказать с виду, и при том — мягкий и воспитанный человек.

Он оставил ранчо на Большого Чарли и сказал, что вернется через неделю, а то и раньше.

В первый вечер в Таосе он напился — так напился, что почти ничего не видел и больше не был разборчивым. Он подхватил первую же женщину, которая подвернулась, заплатил, не торгуясь, сколько она запросила, и привел в свою комнату в гостинице. Таос был большим городом, постоянно разрастался, здесь сконцентрировалась торговля и первые ростки промышленности Территории. В отелях начинали придерживаться некоторых стандартов Востока.

— Прошу прощения, мистер Рой, — сказал ему ночной портье, — но вы не можете отвести эту леди к себе наверх после десяти часов вечера.

Клейтон глянул на него с пьяной злобой, положил одну руку на барьер, чтобы не упасть, а другой вытащил свой «Кольт».

— Ты знаешь, с кем разговариваешь? — заплетающимся языком пробормотал он.

— Да, сэр, извините, сэр, но мне приказано…

— К чертовой матери твои приказания… ты знаешь, кто я такой?

— Да, сэр, знаю. Вы…

— Я — принц Долины Дьябло, вот кто я такой!.. Ты еще хочешь со мной поспорить? — Он помахал револьвером. — Ты собираешься помешать мне отвести мою сестру наверх?

— Нет, сэр, — холодно сказал администратор. — Я не стану мешать вам, ведите свою сестру наверх. Доброй ночи, сэр.

В номере Клейтон выместил весь свой стыд на проститутке — в нем было больше стыда, чем вожделения, несмотря даже на хмель.

— Миленький, а ты и вправду принц? — спросила она, хихикая и поддразнивая его.

— Я не принц. Я мужчина, и я намерен показать тебе, до какой степени.

И он показал ей, но на следующее утро управляющий отелем попросил его найти другое место для своей ночной жизни. Он перебрался в обшитый тесом отель на другом конце города, где платил сорок центов в день за комнату и где дежурный всегда смотрел в другую сторону или читал газету.