Мир глазами Гарпа - Ирвинг Джон - Страница 25

Дорогой Гарп!

В этом рассказе безусловно что-то есть, но я думаю, что пока ты все-таки скорее борец, чем писатель. Чувствуется, что ты тщательно поработал над выбором слов и сильно продвинулся в понимании людских характеров и судеб, однако ситуация, описанная в рассказе, представляется все же несколько искусственной, а конец, извини меня, совершенно детский. Тем не менее я высоко ценю твое доверие. Было очень приятно, что ты показал свою работу именно мне.

Твоя Хелен

В писательской карьере Гарпа, конечно же, были и куда более жесткие оценки его творчества, однако ни одна из рецензий никогда не значила для него столько, сколько эта. Хелен вообще-то отнеслась к его произведению очень мягко. В рассказе, что Гарп дал ей прочесть, речь шла о двух юных влюбленных, которых убил на кладбище отец девушки, принявший их за грабителей. Влюбленных похоронили, разумеется, рядышком, но вскоре по какой-то непонятной причине их могилы были осквернены. Что произошло дальше с отцом девушки, так и осталось покрыто мраком неизвестности; о судьбе же злодеев и вовсе не было ни слова.

Дженни честно сказала Гарпу, что первые его произведения слишком далеки от реальной действительности, зато Гарп пользовался поддержкой преподавателя английской литературы — человека, более всех в Стиринге близкого к писательству, тощего, хрупкого заики по фамилии Тинч. У мистера Тинча отвратительно пахло изо рта (и Гарп каждый раз вспоминал ту гнусную вонь, что исходила из пасти Бонкерса), однако говорил Тинч весьма неглупые вещи и всячески стимулировал воображение Гарпа. Именно он научил Гарпа пользоваться исключительно доброй старой грамматикой и привил ему любовь к точному выбору слов. Во времена Гарпа мальчишки в Стиринге придумали Тинчу кличку Вонючка и вечно подкладывали ему записки насчет дурного запаха изо рта, оставляли у него на столе пузырьки с полосканием и регулярно посылали по почте зубные щетки.

Получив очередную пачку мятной жвачки, приклеенную к карте «Литературная Англия», мистер Тинч напрямик спросил своих учеников: правда ли, что у него так дурно пахнет изо рта? Класс замер, а Тинч выбрал Гарпа, которого больше всех любил и которому больше всех доверял, и спросил:

— Гарп, как в-в-вы полагаете, у м-м-меня действительно изо рта плохо п-п-пахнет?

Правда в тот весенний день витала в воздухе, вплывая и выплывая сквозь распахнутые окна, — кончался последний год пребывания Гарпа в Стиринг-скул. Гарп славился своей честностью, начисто лишенной иронии или юмора, своими успехами на борцовском ковре и сочинениями по английской литературе. По другим предметам его отметки были от удовлетворительных до плохих. С самого раннего возраста Гарп, как он позднее утверждал, всегда стремился к совершенству в чем-то одном и никогда не разбрасывался. Результаты тестов на общую проверку способностей свидетельствовали, что особыми способностями он не обладает. От рождения ему не было дано ничего. Гарпа это не удивляло: он разделял со своей матерью уверенность, что ничто не дается просто так, от рождения. И когда кто-то из литературных критиков после выхода второго романа Гарпа назвал его «прирожденным писателем», Гарп решил над ним поиздеваться. Он послал копию этой рецензии в Принстон, штат Нью-Джерси, тем, кто ранее его тестировал, с просьбой еще раз проверить их первоначальные выводы относительно его, Гарпа, «врожденных» способностей. А получив копию результатов своих тестов, переслал ее тому критику с запиской, в которой говорилось: «Чрезвычайно Вам благодарен за Ваши оценки, но у меня в жизни не было ни одного „врожденного“ таланта». Гарп считал, что стал «прирожденным» писателем, хотя с тем же успехом мог бы стать «прирожденным» медбратом или «прирожденным» воздушным стрелком.

— Г-г-гарп! — повторил мистер Тинч, наклоняясь к юноше, который тут же почувствовал запах ужасной правды. Гарп знал, что должен выиграть ежегодный приз за лучшее сочинение. В этом отношении единственным судьей всегда был Тинч. А если он сумеет еще и сдать экзамен за курс математики, который ему пришлось проходить повторно, то вполне успешно окончит школу, чем весьма порадует мать.

— У м-м-меня п-п-плохо пахнет изо рта? — спросил Тинч

— «Хорошо» или «плохо» — это дело вкуса, сэр, — ответствовал Гарп.

— Ну, а на в-в-ваш вкус, Гарп? — настаивал Тинч.

— На мой вкус, — не моргнув глазом, заявил Гарп, — у вас изо рта пахнет лучше, чем у любого другого учителя в этой школе. — И он пристально посмотрел через весь класс на Бенни Поттера из Нью-Йорка — вот уж кто действительно был умницей и «прирожденным» остряком, даже сам Гарп не стал бы против этого возражать — и не сводил с него глаз до тех пор, пока с лица Бенни не исчезло насмешливое выражение, глаза Гарпа говорили ясно: он свернет Бенни шею, если тот только пикнет.

Тинч сказал: «Благодарю вас, Гарп!», и Гарп получил первый приз за сочинение, хотя, сдавая мистеру Тинчу свою работу, он приложил к ней следующую записку:

Мистер Тинч! Я тогда солгал Вам при всех, потому что не хотел, чтобы эти засранцы над Вами смеялись. Вам, однако, следует знать, что изо рта у Вас пахнет действительно очень скверно. Извините. Т.С.Гарп.

— Знаете, что я в-в-вам скажу? — начал Тинч, когда они наедине обсуждали последний рассказ Гарпа.

— Что? — спросил Гарп.

— Я ничего не могу п-п-п-поделать с этим з-з-з-за-пахом! Думаю, это потому, что я ум-м-м-мираю, — заявил он и почему-то подмигнул Гарпу. — Я з-з-загниваю изнутри, а запах вырывается наружу!

Но Гарпу его шутка не понравилась. И, уже окончив школу, он постоянно справлялся о мистере Тинче, искренне радуясь, что старый джентльмен не болеет ничем серьезным.

Тинч умер значительно позже от причин, ничего общего не имевших с дурным запахом изо рта. Зимней ночью, возвращаясь домой с преподавательской вечеринки, где, как потом говорили, вероятно, выпил лишнего, он поскользнулся на обледенелой дорожке, упал, ударился головой и потерял сознание. Ночной сторож обнаружил его тело, когда уже рассвело; скорее всего, мистер Тинч умер просто от переохлаждения.

К несчастью, первым, кто сообщил эту печальную новость Гарпу, оказался именно записной школьный остряк Бенни Поттер. Гарп случайно встретил его в Нью-Йорке, где Поттер писал статейки для какого-то иллюстрированного журнала. Скверное мнение Гарпа о Поттере еще усугублялось его низким мнением об иллюстрированных журналах вообще и убеждением, что Поттер всегда завидовал известности, которой Гарп пользовался как писатель. «Поттер — один из тех бедолаг, — писал позднее Гарп, — у кого в столе хранится с десяток готовых романов, но они никогда не осмелятся никому их показать».

В школьные годы Гарп, правда, и сам не очень-то стремился показывать кому-либо свои творения. Только Дженни и Тинч имели возможность наблюдать за его развитием и успехами. И как известно, один рассказ он дал почитать Хелен Холм, после чего решил ничего больше Хелен не показывать до тех пор, пока не напишет что-нибудь такое, о чем она не сможет сказать ни одного дурного слова.

— Ты слыхал? — спросил Бенни Поттер, встретив Гарпа в Нью-Йорке.

— О чем? — удивился Гарп.

— Старый Вонючка-то копыта отбросил, — сказал Бенни. — Замерз насмерть.

— Как ты сказал? — переспросил Гарп. — Кто копыта отбросил?

— Старый Вонючка, — повторил Поттер. Гарп всегда терпеть не мог эту кличку. — Напился пьяным и поперся домой по обледеневшей тропке через лужайку. Упал, ударился башкой и замерз насмерть.

— Ну и жопа же ты! — сказал Гарп с чувством.

— Правда-правда, Гарп, — сказал Бенни. — Такая гребаная холодина стояла, пятнадцать ниже нуля. Хотя, — добавил он вдруг, — его вонючая пасть должна была бы греть его в-в-всю н-н-н-ночь.

Они стояли в баре вполне приличного отеля, где-то в районе Парк-авеню; Гарп никогда не знал, куда он попадал, когда оказывался в Нью-Йорке. Он приехал в город на встречу с кем-то и случайно наткнулся на Поттера, который и затащил его в этот бар. Гарп подхватил Поттера под мышки и посадил его на стойку.