Мир глазами Гарпа - Ирвинг Джон - Страница 130

— Беги, Гарп! — крикнула Роберта.

— Да-да, беги скорей, маленький придурок! — прошипела одна из матросских курток.

И Гарп побежал.

Он уже почти добрался до двигавшихся чередой — из одной двери в другую — женщин у дальней стены, когда чей-то пинок попал точно в цель. По яйцам его не били со времен занятий борьбой в Стиринг-скул — за столько лет он напрочь забыл, что после такого удара невозможно пошевелиться. Он упал на бок, свернулся клубком и прикрылся руками. Разъяренные женщины все пытались вырвать у него из рук парик и крошечный ридикюль, но он крепко прижимал их к себе, словно драгоценный, выигранный в тяжком поединке приз. Его еще несколько раз пнули ногами, обутыми в туфли на каблуках, несколько раз стукнули кулаком, а потом он вдруг почувствовал приятный мятный запах и услышал голос пожилой женщины, дышавшей прямо ему в лицо.

— Попробуйте встать, — ласково сказала она, и он увидел, что это медсестра. Настоящая медсестра. Никакого модного красного сердечка у нее на груди не было, только маленькая бронзово-голубая табличка с именем — она была R N, то есть «дипломированная медсестра» такая-то.

— Меня зовут Дотти, — сказала она ему; ей было лет шестьдесят, не меньше.

— Очень приятно, — сказал Гарп. — Спасибо вам, Дотти.

Она взяла его за руку и быстро провела сквозь толпу. Пока она была рядом, ни у кого, похоже, не возникало желания причинить ему боль или не дать пройти. Они просто расступались, и все.

— У вас на такси денег хватит? — спросила медсестра Дотти, когда они уже вышли на улицу.

— Да, по-моему, вполне, — ответил Гарп и пошарил в своем ужасном ридикюльчике: бумажник был на месте. А парик — еще более всклокоченный — торчал у него под мышкой. Нормальная его одежда была в сумке у Роберты, однако он тщетно высматривал ее, надеясь, что она вот-вот выйдет из дверей.

— Наденьте парик, — посоветовала Дотти, — иначе вас примут за трансвестита. — Он с трудом нацепил парик; она ему помогала. — Знаете, люди ужасно не любят трансвеститов, — прибавила она, вынула из своих седых волос несколько шпилек и постаралась соорудить Гарпу более пристойную прическу. — А царапина у вас на щеке скоро кровоточить перестанет, — сказала она.

На крыльце появилась высокая чернокожая женщина, выглядевшая вполне достойной соперницей для Роберты, и погрозила Гарпу кулаком, но не сказала ни слова. Возможно, она тоже была из джеймсианок. Возле нее уже собирались другие женщины, и Гарп начал опасаться, что они снова нападут на него, но тут заметил чуть поодаль от этой группы девушку или, точнее, девочку-подростка, которая стояла, словно не имея к этим бандиткам никакого отношения; у нее были грязноватые светлые волосы и круглые пронзительные глаза, похожие на блюдца, в которые нечаянно пролили кофе, — такие безумные круглые глаза бывают у наркоманов или у тех, кто долго и безутешно плакал. От ее взгляда Гарп похолодел, ему вправду стало страшно: девушка казалась ему юной мужененавистницей, которая проникла на собрание женского движения, спрятав револьвер в большой дамский ридикюль. Гарп стиснул в руках свою жалкую плетеную сумочку, вспомнив, что в бумажнике у него полно кредитных карточек да и наличных достаточно, чтобы взять такси до аэропорта, а с помощью кредитных карточек он сможет купить билет на самолет до Бостона и наконец укрыться, так сказать, в лоне семьи. Ему ужасно хотелось освободиться от этих мерзких фальшивых грудей, но сейчас это было абсолютно невозможно, словно он так и родился — и с грудями, и в этом неудобном, где-то слишком тесном, а где-то висящем мешком Дамском комбинезоне. Впрочем, иной одеждой он не располагал, так что придется, видимо, обойтись тем, что есть. По шуму, доносившемуся из-за дверей, Гарп понимал, что Роберта ведет жестокий бой не на жизнь, а на смерть. Тех, кто грохнулся в обморок или же получил сильный удар, уже выносили на крыльцо; в зал бросились полицейские.

— Ваша мать была первоклассной сестрой милосердия и такой женщиной, которая любую другую могла заставить гордиться собой, — сказала Гарпу медсестра по имени Дотти. — Готова пари держать, что она и матерью была отличной.

— Да, это правда! — сказал Гарп.

Дотти поймала ему такси; отъезжая, он увидел, что она спокойно направляется к крыльцу «Скул оф Нер-синг-Холл» и грозные женщины, что там стоят, вовсе не собираются ее трогать. К зданию подъезжало все больше полицейских машин; Гарп все высматривал странную девушку с глазами-блюдцами, но она куда-то исчезла.

Он спросил у водителя, кого выбрали новым губернатором Нью-Гемпшира. Гарп очень старался говорить высоким, «женским» голосом, однако же таксист, привыкший, видно, ко всякому, не выразил ни малейшего удивления ни по поводу внешности Гарпа, ни по поводу его голоса.

— Меня очень долго в стране не было, — пояснил Гарп.

— Ну, ты ничего и не потеряла, милашка, — сказал таксист. — Эта бабенка не выстояла.

— Салли Девлин? — спросил Гарп.

— Ну да. Она сломалась во время прямой трансляции по телевидению, — сказал таксист. — Ее так развезло после того убийства, что она не могла с собой совладать. Ей дали слово, а она, вишь, ничегошеньки вымолвить не может! Полная дура и истеричка! Куда ей в губернаторы, если она с собой совладать не может, а?

И Гарп вдруг увидел, как развивался этот проигрыш. Возможно, сторонники действующего губернатора и прежде не забывали вслух отметить «чисто женскую сверхэмоциональность миссис Девлин». «Опозоренная» проявлением своих искренних чувств по поводу гибели Дженни Филдз, Салли Девлин была мгновенно сочтена избирателями никуда не годной — тем более для столь ответственного поста, как губернатор штата. Гарпу стало стыдно. Стыдно за других.

— А по-моему, — сказал таксист, — как раз такого выстрела и не хватало, чтобы показать народу, что бабе с этой работой нипочем не справиться, ясно?

— Заткнись ты! Знай себе баранку крути! — разозлился Гарп.

— Послушай, золотце, — сказал таксист. — Я совершенно не обязан тут терпеть всякие оскорбления!

— Ты задница и ублюдок, ясно? — сообщил ему Гарп. — И если ты до самого аэропорта не будешь молчать, то я первому же полицейскому сообщу, что ты меня всю излапал и хотел изнасиловать, ясно?

Разъяренный таксист молча вдавил в пол педаль газа и некоторое время гнал машину так, будто надеялся, что проклятая пассажирка потребует остановиться и высадить ее.

— Если ты немедленно не сбросишь скорость, — сказал ему Гарп, — я действительно скажу первому же копу, что ты пытался меня изнасиловать.

— У, ведьма гребаная! — проворчал таксист, но скорость сбросил и до аэропорта больше ни слова не проронил. Гарп положил деньги вместе с чаевыми на капот машины, и одна монета провалилась внутрь. — У, бабы гребаные, — буркнул таксист.

— У, гребаные мужики! — рявкнул в ответ Гарп, чувствуя — впрочем, чувства у него были смешанные, — что выполнил свой долг и теперь война полов может с успехом продолжаться без него.

В аэропорту у Гарпа потребовали карточку «Американ экспресс» и попросили еще документ, удостоверяющий личность. Ну и, разумеется, задали неизбежный вопрос, что означают инициалы Т. С. Женщина-кассир явно не соприкасалась с литературным миром, а потому не знала, кто такой Т.С.Гарп.

Гарп сказал ей, что «Т» — это «Тилли», а «С» — «Сара».

— Тилли Сара Гарп? — спросила кассирша. Этой молодой женщине явно не нравился странно идущий Гарпу, но уж больно непристойный комбинезон. — Так, багажа нет, сдавать нечего, да? И никакой ручной клади?

— Нет, ничего, — сказал он.

— Даже и пальто нет? — Стюардесса в самолете окинула его презрительным взглядом с головы до ног.

— Пальто у меня нет, — сказал Гарп. Стюардесса вздрогнула, так грубо, по-мужски прозвучал его голос. — И никаких сумок, ни дорожных, ни ручных, — прибавил он улыбаясь. Ему казалось, что теперь все его имущество — это фальшивые груди, сногсшибательные буфера, которые приспособила ему Роберта; и он ссутулился, стараясь их спрятать, хотя, если честно, это было совершенно невозможно.